Это я пишу тебе, мама, ошибка твоей молодости. и кричала, что любишь, любишь его, что жить без него не' можешь? У него усы были, и я его ненавидел изо всех сил. Не знаю, сколько мне тогда было, но помню, что у него были усы и что ты плакала и кричала тогда про ошибку молодости, Я тогда не пони¬мал еще, что это я – ошибка, я много чего не пони-мал, понял потом, когда вырос. Как на¬зло, у меня отвратительно хорошая па-мять, я все помню, мама, будто это было вчера. Это самое главное воспоминание моего детства: ты плачешь. Ты все время плакала при мне, А когда тебе бы-ло весело, то со мной это было никак не связано, смеялась ты и улыбалась, когда рядом с тобой появлялся мужчина. Как я помню этот твой смех, такой звонкий, счастливый, девчоночий, и как я его ненавижу! Я был для тебя постылый ребенок, мешал жить, я был напоминанием о несбывшемся, ошибкой, за которую на-до просить прощения у другие мужчин. Ты ведь так боялась остаться одна, а я был не в счет. Откуда я взялся, зачем навязался на твою голову, куда меня де-вать? Ты так хотела любви! И какая досада, что по нео¬пытности от этого бы-вают дети. А потом еще Гелька появился – еще одна ошибка. Тебя опять обма-нули, ты-то верила, что Он на тебе женится, надеялась, ждала, и все сроки бы-ли упущены, когда еще можно было от Гельки избавиться. Помнишь, как ты ис-кала бабку, которая решится? А как не хотела забирать его из роддома, пом-нишь? А ба¬бушка, она еще жива была, баба Настя, мамушка наша, сказала тебе, что проклянет, если бро¬сишь его. Ты испугалась, и добродетель торже¬ствовала – у меня появился брат. Я так радовал¬ся ему, тому, что я теперь не один буду. А ты все плакала, плакала, все одна оставалась, нас не за¬мечая, вечно влюбленная девочка, с которой все спят, а жениться никто не хочет. Ты такая кра¬сивая была. Помню, ты сидишь у зеркала, смот¬ришь, смотришь туда. Выросши, я много думал: почему? Ведь красота – редкость, ведь мужчины обомлевали от тебя, я с детства помню, какими глазами они на тебя смотрели. И не понять мне это было, пока сям не женился. Все очень просто, мама, все так просто и страшно, что выть хочет¬ся. Ты хотела, мама, чтоб любили тебя. Тебя, тебя, чтоб восхищались, служили, жили для тебя. А сама ты никого никогда не любила, тебе и в голову не приходило, что надо любить в ответ, что любят не только телом, что отдаются еще и душой. Ты думала, что только ты тоскуешь по любви, только ты хочешь, чтоб тебя любили. А хотят все, и все тоскуют. Понимаешь, понима¬ешь, мама! Мы все хотим одного и того же: чтоб нас любили; мы помешаны на этом – все, как один, мы ищем любви, жаждем любви, пропада¬ем без любви, это мания наша, вечная тоска и надежда. И не расстаться нам с этой тоской ни¬когда, я уже понял. Потому что мы все одинако¬вы. Мы все хотим, чтоб любили нас, но сами лю¬бить не умеем. Даже в ответ не умеем, а не fo что просто так, не ожидая награды. Вот разве только дети. Знаешь, как мы любили тебя, мама, как мы без тебя пропадали! Мы тосковали по тебе, мы любили тебя так, как ни один мужчина любить не может, Ему ведь нужна награда. А нам от тебя ничего не надо было, а только чтоб ты была рядом. Но ты не замечала нас. Кого ты только не любила, мама... То есть тут возникает терми¬нологическая путаница, но ты поймешь, о чем я. Ты любила всех мужчин, любила их как вид, за каждого из них ты готова была выйти замуж. Только нас ты не любила. Кормила, одевала, тер¬пела, раз уж так вышло, что мы есть. Зачем ты не сдала нас в детдом, мама? Там мы были бы законными сиротами, там нам было бы плохо, но у нас оставалась надежда: вырасти и разыскать тебя, и тогда все станет счастливо, как во сне, тогда выяснится, что это злые люди украли нас у тебя, а ты всю жизнь искала и любила нас, мама, Как, наверное, легко жить с такой верой! Но ты отняла ее у нас, мама. Я уже давно об этом ду¬маю и решился наконец, Когда растает снег, ну может, чуть позже, я умру. Ты знаешь, у меня нет характера, и страшно мне, но я сделаю это, мама- Я сделаю это у тебя под окнами, чтоб, выйдя утром, счастливая, беспамятная, ты увидела меня с вдребезги разнесенной башкой, чтоб взгляд твой очнулся, чтоб хоть женский страх крови заставил тебя испугаться, очнуться, вспомнить, что у тебя был сын. Я был, был, мама, хоть ты и не обра-щала на это обстоятельство внимания. Я погибал от одиночества, потому что всю мою жизнь я был никому не нужен. Я боюсь умирать, но я сделаю это рано или поздно, потому что я лиш¬ний тут, меня родили по ошибке. Меня никто никогда не любил, мама. И я никого не люблю, Потому что не умею, меня не научили, а сам я не смог, не сумел, не получается. Я урод, меня родили, но забыли вложить душу. Мне нечем любить, и жить мне незачем, без толку. Что ты со мной сделала, мама? За что? Ведь только тебя я и любил. Прости, что безответно.