Пока актеры нехотя разминались перед репетицией в пустом зале, зевая и потягиваясь, с чашками недопитого чая, из-за кулис торопливо вышел режиссер, размахивая руками, как бы пытаясь привлечь к себе внимание.
- Господа актеры, господа актеры… Минуточку внимания! Сегодняшнюю репетицию проведем не совсем обычным образом… Дело в том, что у нас в зале будет гость, постарайтесь понравиться ему…
- Что за птица? – пробурчал артист Сухов, копошась с колесом реквизита.
- Из Москвы что-ли? – небрежно ляпнул Белов, допивая свой чай.
- Тссс!!! – раздраженно шикнул на него режиссер.
В дверях показался человек. Старомодная прическа его, одежда и даже взгляд отличались от нынешних. Актеры замерли в своих позах и стояли неподвижно, пока гость проходил в зал и выбирал себе место.
- Хороший грим, - шепнул Сухов, - неужели это у нас его так загримировали?
- Костюмчик явно не из нашей костюмерной, - возразил Белов, - точно из Москвы…
- Господа! Ну, господа! – взмолился режиссер, - ну, прошу вас, на исходную… Начинаем с первой сцены… Музыку давайте!
Режиссер стал посреди сцены и торжественно (явно для гостя) объявил: «"Сконапель Истоар"! По мотивам поэмы…, - он выразительно сглотнул, - "Мертвые души"!». Режиссер при этом сделал непонятный жест рукой, как бы раздвигая воздух перед собой.
Началось привычное действо. Но никогда еще ранее на этой сцене не царило такое колоссальное напряжение, которое, казалось, может вырабатывать электричество. Сухов, приноравливая колесо к якобы телеге, твердил заученный текст и невольно косился в зал. Сотни и сотни раз он легко смотрел в зрительный зал и с этой сцены, и с многих других, но сегодня он не смел заглянуть в глаза одному-единственному зрителю. Вот уже на телеге едет Манилов, и по лицу гостя пробегает улыбка. «Тоже мне, Джоконда!» - мелькает в голове Манилова. Гость смотрел очень внимательно, он то довольно кивал головой, улыбался, то откидывался на спинку кресла, то наклонялся вперед и облокачивался локтями на передний ряд. Каждое его движение улавливалось боковым зрением актеров и отдавалось резонансным ёканьем у них в груди.
Показ закончился и актеры поклонились. Пот стекал у них с висков. Холодные капли падали на сцену, и она с жадностью поглощала их. Она получала свою плату.
Глухую тишину нарушил режиссер. Он непонятно откуда выскочил и быстрыми шагами направился к гостю:
- Что скажете, Николай Васильевич?
- Недурно, весьма недурно, - улыбнулся Николай Васильевич, - хотя… я несколько по-другому представлял… но нет, недурно… Благодарю вас!
Гость раскланялся и направился к выходу, потом вернулся, подошел к сцене и пожал каждому актеру руку, вновь поклонился, зачем-то опять улыбнулся и пошел к дверям. Белов упал в обморок.