Она совсем непохожа на Иррейн. Совсем. Моя дочь была сгустком огня: вспыльчивая, легкая, упрямая, страстная, с вечной озорной улыбкой на золотистом личике, с живыми и беспокойными глазами цвета весенних листьев на солнце. Анна не такая. Она меняется с каждым днем, и нет в ней той искры, что была в Иррейн, но уже сейчас она завораживает. Иногда я даже забываю, что на месте моего ребенка должна была быть эта непонятная, странная девушка. Кожа у моей ученицы светлеет с каждым днем и все больше становится похожа на тонкий лунный свет; короткая тугая коса в тени кажется русой, но на свету играет червленым серебром; глаза у нее играют оттенками моря, предпочитая цвета зелени и бирюзы. В глазах Ирри всегда плескалось солнце, а у Ани они будто вбирают тени. И все же… На этот раз я не ошиблась.
В моей ученице нет тепла и страсти разбуженного костра – она вся свет, обжигающе–холодный и бесстрастно-бешенный, пугающий и несущий надежду. Она то, чем никогда не стала бы моя дочь.
Как горько это осознавать! Даррен… Он думает, что причиняет мне боль, отказывая мне в прощении… Но я сама, САМА, НИКОГДА не прощу себя! А теперь я учу ту, кому по праву принадлежит место моей Ирри! Я ненавижу ее!!!!! НЕНАВИЖУ!!!!!!!... И не могу не любить. Есть что-то безотчетно правильное, искреннее, трогательное в девушке, сидящей передо мной. Что-то ранимое в наклоне упрямого личика, в тонких кистях рук, которые еще вчера на тренировке безжалостно сжимали рукояти парных клинков, а сейчас порхают по струнам:
Отдайте мне последнюю струну
- Я ей зашью разорванное сердце.
Ссудите мне надежду и весну
- Я попытаюсь ими отогреться.
Не вспоминайте холодно меня,
Ведь я вам отдала свои огни.
Мою беспечность не вините зря
За смелые признания в любви…
Чистый сильный голос будущей Стражницы взлетает к бесконечной синеве неба и не тает, а растворяется в тишине, навсегда застревая в памяти.