Широко распахиваю глаза и тут же жмурюсь от яркого солнца. Вокруг Мир. Странный, непохожий ни на какой другой и прекрасный.
- Отдельный Мир – привилегия Наставников и Хранителей, но у Стражей тоже есть свой плюсы. Я подумал, что тебе надоело ютиться у Люца…
Ютиться? Это в огромном доме с террасой и собственным пляжем? Но, Даррен прав, мне нужен свой дом, где я смогла бы скрыться ото всех. Мой дом, только мой.
- Спасибо, - оборачиваюсь и тону в сияющих робким ответным счастьем глазах.
Горы, ущелья, реки, озера, моря – все перемешано в странную, но удивительно гармоничную смесь, где золотая осень соседствует с цветущими вишнями и снежными сугробами, а нереальные сооружения из углепластика, стекла и космических сплавов со средневековыми зданиями, хижинами на деревьях и воздушной эльфийской архитектурой.
- Ты можешь изменить часть Эдема так, как ты захочешь.
- Эдема? – удивленно приподнимаю брови.
- Так его прозвали Стражи. Официальное название – Гибкий Мир. Гибкий, потому что приспосабливается, изменяется, а Эдем, потому что это личный Рай для каждого.
«Свой личный Рай? Неплохо! Может нам еще какой бонус дадут за общую вредность?» - ехидно и весело хихикает внутренний голос.
Мир, который можно изменить… Неограниченный простор для фантазии и применения навыков работы с пространством.
Подхваченная стихией Ветра, отрываюсь от земли. Сердце сбивается с ритма при виде снежных вершин. Плавно опускаюсь вниз. Скалистые горные вершины прекрасны, но под моим чутким руководством мир расширяется, рождая дикое, цветущее зеленое ущелье с переливчато звонким водопадом и озером-чашей.
В этом уголке Вселенной будет все, что я люблю. В нем будут цветущие магнолии и индийский жасмин, японские акации и высокие карельские сосны, родные березы и голубые ели, сакуры, дубы и каштаны… Это будет моя личная сбывшаяся мечта.

Ночь. Очередная бессонная ночь. Ночь призраков. Пустота давит на виски, сводя с ума, сжигая тело на медленном костре воспоминаний.
Восемнадцать лет. Восемнадцать лет сплелись в один тугой комок в горле. Убийца, воровка, рабыня, богиня, жрица, куртизанка, придворная дама, наемница, целительница – и все это я. Я…


Мы выдохлись. Бесконечный побег, степь и дождь. Нескончаемый зимний дождь, превративший выжженную солнцем равнину в болото. Грязь прилипает к непослушным ногам, засасывает...
Шаг. Еще шаг. Еще один шаг… Тело не слушается, колени дрожат… Хочется бросить мешок, снять лук, перевязь с клинками, упасть в грязь и не шевелится. Вообще не шевелится, по крайней мере, месяц. Мне все кажется, что вот-вот и я вырублюсь, потеряю сознание… И так каждый шаг.
- Калем, дети хотят есть.
Шанка прижимает завернутого в одеяло ребенка к груди. Светлые волосы превратились в грязный спутанный комок, под черными провалами глаз синие круги от постоянного недосыпа, на впалых щеках темные разводы. Дети Белого дерева превратились за десять дней в полуголодную толпу загнанных оборванцев.
- Наставник? – Ведущий оборачивается и утвердительно кивает, разрешая измотанным шанам короткую передышку. По привычке развожу руки над головой, устанавливая антистихийный щит над столпившимся Лесным народом, развожу костры… В степи не так легко найти сухое дерево, тем более в сезон дождей – приходится греться у зеленоватого магического пламени.
- Их’шан, Д’аннан, Им’малин, на северо-востоке в мине от нас пасется стадо камов, нам нужно не меньше трех.
Шаны беззвучно исчезают за пеленой дождя. Промокшие ноги подгибаются, но я пошатнувшись направляюсь к кострам. У Мах’хами, Инг’гри и Вам’шави простыли дети, Р’хана трясет в лихорадке… Исцеление вытягивает последние крохи сил, скрутив внутренности в тугой комок шевелящихся змей. Мутит даже от запаха зажатой в окоченевших пальцах лепешки…
- Люди!!!!
Никогда б не подумала, что это слово заставит меня подхватиться с расстеленной циновки, выхватив клинки из ножен.
Д’аннан влетает под защитный купол, лихорадочно ища глазами жену и ребенка, следом за ним задыхаясь от бега несутся Их’шан и Им’малин.
- Сколько? – тряхнув парня за плечи, предельно спокойно интересуется Наставник.
- Три каги. Две – две с половиной мины от нас.
Не дожидаясь, приказа Даррена, разворачиваюсь к испуганным шанам:
- Дети и женщины уходят прямо сейчас. Бросить все, что можно. Все мужчины старше 17 остаются. Я сказала, старше 17, - пристально вглядываюсь в лица насупившихся мальчишек, - Вы должны позаботиться о том, чтоб ваши матери дошли.
- Рин, ты уверена? – едва слышно спрашивает Даррен, проверяя, насколько легко выходят клинки из ножен.
- А у нас есть другие варианты? – зло огрызаюсь, ежась под холодными каплями - почти сухая одежда промокла, едва я сняла щит.
Опускаюсь на колени, зарывшись руками в грязь, наощупь чертя нужные руны в вязком болоте. Замираю, распахиваю глаза…
- Они ушли?
- Да, - шепот Наставника множится в голове и режет виски.
Руны вспыхивают золотом и следы ушедших шанов разглаживаются на мокром песке.
- Что теперь? – Учитель ловит мое шатающее тело, помогая принять вертикальное положение.
- А теперь, - сплевываю горькую от крови слюну, - мы должны их увести в сторону. До Лесов Кам’миры остался день пути. Они должны успеть добраться в Цветущий Вереск завтра к полдню, на юге отсюда начинается предгорье. Мы встретим людей там.
Поправляю капюшон, проверяю сапоги…
- Вперед! – отряд легко срывается с места, растворившись в нескончаемом дожде…

Белая пелена тумана забралась под одежду, прошла насквозь. Вдох, выдох... Ноги едва касаются хлюпающего болота под ногами, упруго отталкиваются, и тело подлетает над землей. Сердце выпрыгивает из груди, воздух застревает в легких горячей тяжелой волной. Вдох-выдох. Вдох... Ножны бьют по ягодицам, словно подстегивая, подгоняя...
В непроглядно черной темноте 19 силуэтов сливаются в одну размытую тень несущейся стаи. И я уже не я.
Вдох. Выдох... Бежать... Лететь, не останавливаться... Начинаю оборачиваться, на пол секунды отстав от Водящего, легко и обманчиво мягко развернувшегося назад.
- Рин? – пронзительно серые глаза на миг встречаются с моими.
- Это все, что у меня осталось, - клинки со змеиным шипением перекочевывают в мои онемевшие от холода руки, - Может ты...
- Аэрин, я Водящий, а не Направляющий. Максимум, что может сделать Элли с ножом – это почистить картошку, если еще не пожалеет ручки, максимум, что я могу сплести – это «удавку» и пару фаерболов.
Закусив губу, закрываю глаза, заглядывая в себя в безнадежных попытках отыскать хоть какие-то капли Силы.
«Ты еще в штанах у соседа поищи. Она там выпирает!» - как всегда не к месту язвит внутренний голос.
С трудом разлепив веки, сглатываю горьковатый комок в горле. Не глядя сбрасываю мешок, в вязкую темноту под ногами. Даррен опускается в серое болото и, вынув из мешка точильный камень, с отрешенным видом полирует лезвия почти таких же, как и у меня клинков. Борясь с желанием упасть в сырой песок, снова вытягиваю родную сталь из тесных ножен, придирчиво изучая ее в лунном свете. Крутанув рукояти в бесчувственных пальцах, проверяю баланс и очень медленно опускаюсь в грязь рядом с Наставником, наблюдая за тем, как готовятся к бою шаны. Вдох. Выдох. Вдох... Сознание расширяется, растворяясь в вездесущих каплях дождя...
Вдох. Выдох... Тело слепо взлетает под всплеск мелких каплей дождя и грязи, клинки становятся продолжением пальцев, обломки первых стрел падают в вязкое болото у моих ног. Распахиваю глаза. Звезды горят ярко, как на заказ. Ночь кажется кошмаром, рекламным роликом нового шедевра Тарантино: вязкая темнота внизу, черное небо, прошитое насквозь серебряными строчками дождя, прицельный град стрел и безликие тени напротив, скользящие по мокрому песку. Упав на колено, подхватываю заготовленный лук, натягиваю тетиву... Где-то рядом слышится как «поет» лук Наставника под аккомпанемент чьих-то предсмертных хрипов. Ночь перестает быть немой, она говорит, она кричит, она плачет... Тени сталкиваются, скрещиваются, сцепляются, перемешиваются в бесформенный комок тел и стали. Она нагревается от чужой крови, она пульсирует в руках, она ведет за собой не оставляя времени на размышления...
- РИН!!!! – развернувшись на окрик, прогибаюсь под тяжестью упавшего на меня тела. Сердце сбивается со счета, мир разрывает оглушающая тишина, а взгляд натыкается на зажатые в тонких обветренных пальцах нефритовые рукояти. Такие знакомые, такие родные... Что-то внутри обрывается, ломается, взрывается, колени подкашиваются, и я без сил опускаюсь на землю рядом с выпавшими из ослабевших пальцев клинками. Залитыми горячей кровью пальцами зажимаю рванные дыры в легких, совершенно по-детски пытаясь остановить поток руками и понимая, что это невозможно. Мысли разбегаются, спотыкаются, сталкиваются... Прокусив насквозь губу, сглатываю солоновато-горький коктель из слез, крови и бессилия. Силы нет. НЕТ!!!! Дыхание перехватывает, и, забыв обо всем, я падаю в серое море стального взгляда, пытаясь запомнить, переписать упрямый излом косых бровей, белоснежную прядь перечеркнувшую побледневшее лицо Даррена чуть повыше шрама, прожигающий насквозь взгляд... И надо так много сказать, но губы не слушаются, грудь разрывается от боли при каждом вздохе... А пальцы уже неловко скользят по лицу Наставника, чертя на нем кровавые узоры... Секунды кажутся бесконечными и чудовищно быстрыми. Кровавая пена на губах Даррена вскипает, и я наклоняюсь, чтоб расслышать еле различимое:
- Я предал ее... Я любил тебя сильнее... – с каждым звуком жизнь рванными толчками покидает изрешеченное тело Водящего по лезвию.
Сердце разлетается на мириады осколков:
- Ты любил нас по-разному... Ирри, знала это, atah*… – голос все-таки срывается, обрываясь на последнем слове.
Серые глаза последний раз вспыхивают солнечным светом и застывают. Тело пронзает волна почти физической боли, тишина полосует сознание на куски... Пустота внутри заполняется чем-то мерзким, грязным, отвратительным, бешенным; что-то со скрипом сдвигается во мне, переступая все границы...
Змеей скольжу по земле, уходя от удара, пальцы дотягиваются до рукояти левого клинка... В памяти всплывает полузабытая мелодия и слова любимой песни вдруг становятся понятными на клеточном уровне...

Разрушатся рамки. Исчезнут пределы.

Чужая кровь, как наркотик стирает рамки. Страх? Какой, к черту, страх???!!!!! ЧТО МНЕ ОСТАЛОСЬ????

Далекое станет близким.

А Смерть оказывается рядом. Так близко, что с ней вполне можно подружиться. Правда, подружка?..
Клинки вонзаются в чье-то горло... С анатомическим интересом изучаю, как вываливаются голубые глаза из орбит, как человек захлебывается собственной кровью...

Услышу я то, чего знать не хотела

Даррен мертв... МЕРТВ!!!!!.. Новая волна боли вырывается из груди низким звериным рычанием...

В спешке и в шуме и в качестве низком.

Как глупо!!!! Как бессмысленно!!! Пройти через ад, выжить, стать легендой и УМЕРЕТЬ!!!!.. Умереть, спасая жизнь бездарной соплячке, растратившей Силу на разведение костров и лечение детишек от простуды!!!!!!..

Настоящие вещи всегда так некстати.

Atah, ты мне так нужен!!!!.. Так нужен!.. Я ведь почти ничего не успела тебе сказать!..

И так постоянны не раз и не два.

ОН МЕРТВ. МЕРТВ!!!!!!!!!!! А вы живы... ПОКА... Растягиваю онемевшие губы в зверином оскале...

И хочется голос подальше послать,

К черту, шанов!!! К черту, Стражей!!!! К черту этот долбанный мир!!!!! Хшсайн ихт рас маен!!! Ргхан емсер Изхэдан!!!!!!!!! Ргхан... Запоздалые слезы подкатывают к горлу...

Который достал, повторяя слова:
«Пожалуйста, не сгорай,
Ведь кто-то же должен гореть.

Почему я??? Почему я еще жива??!!! ПОЧЕМУ????!!!!!!!!

За углом начинается рай.

Рай... Поймав чужой топор, смеясь распарываю живот еще одной безликой тени. РАЙ???!!! Смех полосует душу на части...

Нужно только чуть-чуть потерпеть.

Горячие слезы обжигают лицо, и я не могу остановиться. Не могу прекратить этот горячий соленый поток, не могу перестать задыхаться от смеха, не могу не убивать...

Шагни обратно за край.

Поздно. Я давно за «линией возврата»...

Тебе рано еще сгорать –
За углом начинается рай.

Зачем теперь все это??? ЗАЧЕМ?????..

Надо только чуть-чуть подождать.

ЧЕГО??!!!.. Ничего не осталось!!!!.. НИЧЕГО!!!..

Пожалуйста, не сгорай.
Спаси все, что можно спасти.

Спасти? КОГО??? Кого я могу СПАСТИ????!!.. Я не смогла спасти Даррена...Не смогла...
Слезы застилают глаза, но для того чтоб убивать, совершенно не обязательно видеть...

Прости все, что можно простить.

Простить??? Новый приступ смеха разрывает на части...

Иди пока можешь идти.

Я могу только убивать. Это единственное, чему я научилась. И я постараюсь сделать это как можно ЛУЧШЕ...

Шагни обратно за край.
За углом начинается рай...»