[300x460]
глава 4. Рассказ гоблина.
- Шэдоу, зачем ты ее прогнал? Ты же сам видел, что она может нам помочь!
Колдун сердито пнул дверь ногой и зашел в комнату, больше напоминающую кабинет. У дальней стенки в камине догорали поленья. В нескольких шагах перед камином стоял письменный стол, заваленный книгами и листами бумаги. Вдоль стен тянулись стеллажи с книгами. Быстрым шагом Шэдоу пересек комнату и схватил с камина канделябр и, развернувшись, резко поставил его на стол.
- Нет, Юри, ничего я не видел, - прорычал он. – И я не желаю, чтобы гоблины обсуждали мои решения!
Существо перед ним явно было обиженно тем, что ему указали на его происхождение. Насупившись, он почесал длинными, худыми пальцами свое острое ухо.
- То, что у тебя больше власти, не дает тебе права оскорблять и забывать друзей, - вздохнул гоблин. – Мы ведь попали в эту историю из-за тебя... Давид.
С этими словами он вышел из кабинета, оставив Шэдоу в недоумении. Он и вправду был довольно груб в последнее время, но это лишь оттого, что он слишком волновался за друзей, чувствуя свою вину перед ними. Вздохнув, колдун опустился в кресло и на некоторое время отключился.
***
Вечерело. Солнце медленно краснело и постепенно скрывалось за горизонтом у деревни. На другой же стороне по-прежнему царствовала ночь. Вокруг обрушенных стен клубился густой туман. Изредка пели птицы, провожая солнце. В ночи ухала, выходя на охоту, сова. Но внезапно все стихло, словно замерло, притаилось. К самой границе подошел гоблин, но не решился переступить ее. Оглядев полянк и остановив взгляд на девушке, он подозвал ее к себе. Сольвейг, до этого сидящая под раскдмстым дубом, тут же подошла к нему. После недавних событий удивляться внешности собеседника ей не приходилось. Правда, гоблин едва доходил ей до пояса, потому пришлось присесть на корточки, дабы не унижать его.
- Ты уж прости моих друзей, - нервно проговорил он. – Они слишком голодны, а Шэдоу не дает им выходить в город, - Юри кивнул на границу.
Девушка в ответ лишь кивнула, и на мгновение в воздухе вновь повисла тишина. Снова подул ветер, ухнула сова. Сольвейг по-прежнему не сводила с гоблина изумленного взгляда. Он явно пытался ей помочь, но чего-то недоговаривал. Еще некоторое время Юри что-то бурчал себе под нос, переминаясь с ноги на ногу, а затем собрался уходить.
- Подожди! – окликнула его девушка. – Почему ты мне помогаешь?
- Не тебе. Я помогаю себе и своим друзьям, - обернувшись, сказал он, и в голосе его звучали нотки печали. – Пойдем! Ты пока еще можешь перейти границу.
Девушка радостно, но все еще с опаской, перешагнула «черту», разделявшую эти места, и вслед за гоблином поднялась по ступеням. Всю дорогу до дверей замка гоблин вел себя молчаливо и сдержано. Сольвейг же все еще озиралась по сторонам, словно ища взглядом недавних знакомых, но встречала лишь холодный, мертвый камень. Наконец гоблин остановился и посмотрел на свою спутницу не без усмешки.
- Линке ищешь?
- Кого? – не поняла девушка.
- Крыса, которая с тобой говорила. Его зовут Линке, - пояснило существо.
Тут он махнул рукой в сторону двери, и сквозь щель замеркал свет. Раздалось громыхание цепей, шум отодвигаемых массивных засовов. С громким скрежетом повернулся в замке ключ, и большая дверь медленно распахнулась. На удивение девушки, на порое никого не оказалось. Лишь плавно покачивалась в воздухе из строныв сторону старинная серебряная лапма. Пламя в ней свободно горело, не закрываемое стеклом или абажуром, и бросало на стены замка длинные, трепещущие тени. Юри шагнул вперед и взял в руку лампу. Сольвейг поспешила вслед за ним, пытаясь не отставать ни на шаг, темный, ночной замок внушал ей ужас. Тени, отбрасываемые на стены, под действием всевозможных доспехов, чучел, изваяний преврщались в призрачные силуэты. Шаги отдавались гулким эхом. Наконец гоблин заговорил, но все так же сдержанно. Поведал, что ранее все они были людьми,но из-за оплошности Шэдоу вынуждены коротать века в таком обличье. Почему и как это произошло никто до сих пор не знал, Шэдоу же предпочитал скрывать этот момент. Так же он в некотором смысле подтвердил миф о колдуне. Он действительно несколько раз в год возвращался в замок и покрывал деревню тьмой на всю ночь. Но так он лишь пытался защитить жителей поселения от вакханалий, сведелем которых и стала Сольвейг.
Так они прошли до конца коридора и остановились у двери, за которой доносились голоса.
- Мы эля тяжелые чашки нальем
И выпьем за то, что пока мы живем;
Пускай громоздится в тарелках еда –
Поесть и напиться мы рады всегда.
Подставь же стакан!
Жизнь так коротка.
За гробом не выпьешь уже ни глотка! – завывал один из подвыпивших голосов.
Юри уверенно толкнул дверь, и взору открылся большой зал, посреди которого располагался массивный стол. Во главе стола сидел светловолосый Шэдоу и с легкой ухмылкой наблюдал за поведением друзей. По каменному полу катались пустые бутылки, неизвестно что содержащие ранее.
- Был красен от выпивки Анакреон,
Но счастлив и весел при этом был он.
Пусть буду я красным, но все же живым,
Чем бледный, как мрамор, и столь же немым!
Эй, Бетти, друг мой!
Целуйся со мной!* – вторил первому хриплый от выпитого баритон, пренадлежащий, как его назвал гоблин, Линке.
Парень, которого Сольвейг помнила, как летучую мышь, исполнил просьбу пьяного дружка. Последний персонаж этой картины – ему пренадлежал первый голос – уже мирно посапывал на столе, плавно съезжай под лавку. Юри, вздохнув, пробормотал что-то, напоминающее имя «Ян!». Не замечая гостей, все четверо декламировали стихотворение восемнадцатого века, эпохи короля Георга, игривую застольную песнь, полную вакхического веселья.
Наконец хозяин торжества заметил смущенную девушку за спиной гоблина. Мутный взгляд его небесно-голубых глазах тут же протрезвел. Друзья-собутыльники тоже протрезвели, голодным взглядом оглядывая Сольвейг.
- Еда! – прохрипел, облизываясь, Линке.
В тоже мгновение трое друзей обратились существами, преследовавшими девушку прошлой ночью. Летучая мышь, вервульф, они вряд ли могли избрать себе иной облик. А вот Линке недостатка в образах не чувствовал. На сей раз он обратился в огромную змею с двумя острыми, ядовитыми клыками. Что до Шэдоу, то он, казалось, вообще отстранился от этого мира. Губы его приоткрылись, сам он сильно побледнел, волосы наоборот потемнели. Глаза источали смешанные чувства, взгляд остановился в одной точке. В общем, было похоже, что он чем-то напуган, но в конце концов ему удалось совладать с собой. И, надо признать, сделал он это очень вовремя, так как его друзья уже были готовы к нападению. Резко вскочив с насиженного места, он схватил оборотня в прыжке за загривок и достаточно сильно отбросил назад. Остальные присмирели сами. Глубоко вздохнув, колдун сердито взглянул на гоблина и отвел его в дальний угол, где они некоторое время шептались. Наконец они вернулись, и Шэдоу провозгласил, щелкнув пальцами:
- Что ж, друзья, голосуйте! Кто за то, чтобы Сольвейг осталась в этом замке? – вверх поднялись всего две руки. – Мило. Два на два…
- Стой, Шэдоу, ты не учел мнение еще одного жителя замка, - усмехнулся вампир.
На мгновение в зале повисла тишина. Шэдоу, видимо решал, как лучше поступить. Высказывание вампира ему явно не понравилось.
- Тимо! – все же позвал он. Хоть и говорил тихо и спокойно, голос его прокатился по всему замку.


*взято из рассказа Г.Ф. Лавкрафта "Усыпальница". Перевод Дм. Раевского