глава 16. Ave Maria!

" Парень снова проснулся в параллельной реальности, но на сей раз не для того, чтобы прятаться, а для того, чтобы покончить с этим... Резкий, холодный порыв ветра ворвался в открытое окно и пронзил и без того замерзшую кожу... Харт провел рукой по пустующему месту рядом с собой на кровати... Эта пустота не давала покоя, и он перевел взгляд на стены... Такие же мертвые, такие же холодные... Он медленно встал, почти сполз, с кровати... Взгляд упал на сверкающее в свете луны лезвие гильотины... Когда-то он полюбил и ее, но сейчас она была так же бесполезна, как музыка... Он не хотел боле защищаться, да уже и не от кого... Он медленно и тихо прошел по дому... Просто знал, что больше сюда он не вернется, как бы ни сложилась его судьба...
Босой, он вышел из дома, подстрекаемый неизвестно чем... Через некоторое время он осознал, что направляется к заброшенной часовне... Он шел туда неосознанно, просто по памяти... Просто чувствовал, что так надо...
« Tu, ora!» - гласила латинская надпись над входом... Это несколько развеселило его, ведь еще ни разу в жизни он этого не делал – не молился... Да он и не был уверен в том, что ему дозволено войти в святой храм... Но что-то подталкивало его войти туда... Глубоко вздохнув, он отворил ветхую деревянную дверь... В часовне было холодно и мрачно, ибо время оставило на ней свой след... Любой шорох отдавался от каменных стен, местами поросшими мхом, гулким эхом... Деревянные скамьи доживали свой век, угрожающе скрепя при сильном порыве ветра... Иконы покрылись плесенью, а о стеклах, некогда располагавшихся в рамах окон, сейчас напоминали лишь осколки на плитах... Порой на его пути возникали эти самые осколки, но он проходил по ним, не замечая боли от кровоточащих ссадин... Медленно и нерешительно он подошел к статуе Девы Марии...
- Credo in Deum... confiteor... – проговорил парень, и с этими словами пал на колени.
И в этот момент он действительно уверовал в Бога... действительно каялся... Склонив голову, он не смел поднять взор пусть даже на каменное изображение Богоматери...
- Аве Мария, прости меня... – вздохнув, начал он, - еще ни разу в жизни я так не нуждался в покаянии и отпущении грехов. Сам не знаю, когда все успело так поменяться и как музыкант превратился в убийцу. Все это было для меня сном, просто ночным кошмаром. Но так было лишь до того момента, когда я впервые тут очутился... когда впервые не смог выполнить приказ. Я был поглощен какой-то непонятной алчностью, жаждой превосходства. Но лишь до того момента, когда встретил ее. О Аве Мария, знаю, ее мне послала ты! Но, неразумный, я не принял ее любовь должным образом и потерял ее... Молю! Это было все, что я любил, - он развел руками, из глаз потекли слезы. – Музыка пала жертвой моего безумия. Сондра исчезла, и я схожу с ума от неизвестности... Боже правый, почему нету правды на земле? И все то, что я с такой ревностью хранил и, кажется, даже любил предназначено не мне?.. Хотя нет, теперь я точно знаю, что любил. Люблю. Я легко мог бы отдать за нее все, даже собственную жизнь, но она бы этого не приняла... слишком гордая. Знаю, что мне, чье имя запятнано кровью, молиться бесполезно. Но если б я не был на столько уверен в том, что рассвет для меня уже не наступит, я бы не оказался здесь. Услышь меня, Господи, - сейчас он обращался ко всем иконам часовни, и голос его почти срывался на крик, - спаси меня, Боже мой, ибо в глубокой трясине увяз я, и нет вблизи твердой опоры. За мои прегрешения ты ввергнул меня в недра и пучину морскую, и волны обступили меня. Но из глубин ада я взываю к тебе и молю, чтобы глас мой был услышан. Боже, я люблю ее, как никто другой! – он рухнул на ледяной пол, содрогаясь от рыданий, но тут же тихим, охрипшим голосом продолжил: - Аве Мария, спаси нашу жизнь и любовь.
Наконец он решился поднять взор на Богоматерь... Статуя мироточила...
Так он пролежал на холодных плитах несколько минут, а может и часов... Сейчас время шло для него бесконечно долго и мучительно... На душе стало легче от грехов, но неизвестность и предчувствие все сильнее давили на него..."