------

Настойчивый звонок в дверь. Открывать не хотелось. Я никого не ждал. Не буду открывать. Подождут – и уйдут.
Настроения не было – поссорился с отцом, потому что отказался жениться на предложенной им девушке. Что поделать, если она не в моём вкусе? С ней я поговорил, с её роднёй тоже, мы всё решили полюбовно, тем более с её братом мы дружили ещё с колледжа…
Звонок. Звонок. Неужели кто-то так хочет войти? Я всё-таки слез с кровати, где лежал в полной прострации, и пошёл открывать. В квартиру буквально ворвался Такуми, мой несостоявшийся родственник. В руках у него была большая коробка, перевязанная толстой верёвкой. Я уставился на него и на коробку, гадая, что бы это значило. Он поставил коробку передо мной, потирая спину, и сказал:
- Привет! Спал что ли?
- Спал, - соврал я, - что тебе надо, на ночь глядя? И что ты притащил?
- Подарок тебе, - он как-то странно рассмеялся. – В знак того, что наша семья не в обиде. Блин, запарился ловить!
- Что ловить? – насторожился я, потому что он стал развязывать коробку, а в ней явно что-то завозилось.
- Увидишь… - он снял верёвку и сунул в коробку руку, но тут же чертыхнулся и вытащил её: Кусается!
- Кто кусается? – изумился я, чувствуя подвох.
Коробка зашевелилась, и из неё выглянула кудреватая головка ребёнка, как мне показалось. Большие глаза уставились на меня. Я гневно посмотрел на Такуми:
- Обалдел? Педофил хренов, ты ребёнка похитил?!
- Это не ребёнок, - возразил он, - сейчас сам увидишь…
И он протянул руку к коробке. Ребёнок моментально вцепился в его руку зубами, Такуми поднял руку вверх, вытягивая её на весу. Я протёр глаза – длинный хвост. Как хвост? До пояса детское тельце, а ниже – длинный как у змеи хвост? И вот это существо висело, вцепившись зубами в руку парня, извивая хвост….
- Это что? – выдавил я.
- Нага. Слышал? Нет? Редкая тварь. Я подумал, что тебе понравится. Ты же любитель редких вещичек. Вот и поймал для тебя. Будет вместо домашнего животного. Если приручишь, конечно – он здорово кусается. Ну, и можно ещё и… сам понимаешь, что с ним можно делать… - он подмигнул.
- Идиот! – я залился краской. – Что ты говоришь!
Я подошёл к нему, осторожно кладя руки на талию наги, чтобы отцепить его от руки Такуми. Он неожиданно отцепился и обвился вокруг моих рук, прижимаясь к моему плечу и доверчиво смотря на меня.
- Ты ему понравился.
- Заткнись! – я погладил нагу по головке. – Он всё равно ребёнок. Где ты его поймал? Его надо обратно отнести, может его родители ищут!
Но пока я отворачивался, чтобы надеть тапки, Такуми слинял, оставив меня наедине с моим питомцем. Ну и что мне с ним делать? Я посмотрел на нагу, он на меня. Придётся оставить, по крайней мере, пока. Я опустил нагу на пол и сказал:
- Не знаю, понимаешь ты меня или нет, но я тебя оставлю здесь. Поживёшь тут. А потом что-нибудь придумаем. Ох, я прибью Такуми!
Нага, казалось, слушал меня, потом его внимание привлек диван, к которому он отполз, обнюхивая его. Я подумал, как бы он его не пометил, навроде кота, и сделал к нему шаг, чтобы взять его на руки и посадить в коробку. Он зашипел и быстрее молнии скользнул в спальню и заполз далеко под кровать.
Это стало его любимым местом. Облюбовав его, он свился там в кольцо и засопел. Ну ладно. Я набросал туда подушек, чтобы ему было мягче. Так, в моей жизни появилось… очень необычное домашнее животное – нага. Я дал ему кличку – Вукки.
Оказалось, что он ест всё, что ему дают. Ему нравилось молоко, он охотно жевал хлеб и воровал со стола печенье. Он был очень сообразительным. Большую часть времени он проводил под кроватью или ползал по кухне. Потом он научился открывать холодильник. А потом оказалось, что он умеет говорить. Говорил он немного, но этого было достаточно, чтобы его понимать.
- Вукки хочет…
- Вукки не хочет…
- Вукки здесь…
Он любил заползать ко мне на колени, обвиваясь вокруг меня, и дремать. Особенно ему нравилось, когда я почёсывал его за ухом или гладил его по животу. Он растекался от удовольствия и сопел. Чудное существо.
А ещё он очень быстро рос. За месяц он вырос вдвое, а через полгода был длинным как анаконда, и изменился внешне – из ребёнка превратившись в подростка. Полгода – большой срок. Я очень к нему привязался. А он научился разговаривать лучше, чем раньше, пользоваться печкой, и теперь я не боялся оставлять его дома, пока я был на работе. Он мог приготовить себе еду, а потом спал под кроватью. Так я его и не отучил от этого.
Я пытался приучить его спать на диване, но он упрямился и сбегал от меня под кровать. Я оставил эти попытки. Раз ему там нравится – пусть спит там. Иногда он забирался ко мне на кровать, обвиваясь вокруг моих ног, и спал, тихонько шипя во сне.
Я приводил домой своих любовниц, но он никогда не вылезал из-под кровати. Я про него им не говорил. И, похоже, его совсем не волновало, чем мы там занимались над его головой.
Потом с ним стало что-то происходить. Он стал очень раздражительным и огрызался на меня, по поводу и без повода, шипел и заползал так далеко под кровать, что только одни глаза сверкали в темноте. Я не знал, почему это происходит. Книг по содержанию наги в домашних условиях, разумеется, не существовало, так что приходилось до всего доходить самому.
Я всё-таки вытащил Вукки из-под кровати, хотя он меня покусал, и, положив на кровать, стал его гладить и спрашивать, что с ним происходит. Он кажется немного успокоился, подставил мне живот и сказал, что он болит. Я потрогал его – там, где человеческий торс оканчивался и начиналось змеиное тело, немного припухло и было твёрдым. Я встревожился – а вдруг опухоль? Нага хныкал, говоря, что там больно. Всё, что я мог – дать ему таблетку от живота, не мог же я ветеринара вызвать? Он залез под кровать, по-прежнему хныкая. Ночью меня разбудил его вопль. Я вскочил, встрёпанный, зажигая свет и пытаясь понять, что произошло. Из-под кровати доносилось его хныканье.
- Ты что? – я наклонился, заглядывая под кровать.
- Из меня вы…вы…вылезло что-то… - хлюпая, ответил нага.
- Что вылезло? – всполошился я, пытаясь его вытащить. Оказалось, что там, где у него была припухлость, образовалась полость, из которой вылез член. Обыкновенный. Нага испугался, увидев это. Я подумал, что наверно так у них половое созревание происходит. Поэтому я постарался его успокоить, поглаживая по голове и говоря, что это всё нормально, так и надо. Вукки успокоился нескоро, потом снова захлюпал:
- Его больно…
Не думаю, что ему было так уж больно, просто он не понимал, что с ним происходит. У него просто была эрекция. Я подумал, что может быть стоит его научить делать разрядку, чтобы не так мучиться. А ещё подумал, что, наверное, придётся его всё-таки выпустить на волю, чтобы он себе нашёл пару… если ему будет так плохо… инстинкты, ведь…
- Если будешь делать так, боль пройдёт, - я положил руку на его член и стал его массировать.
Вукки вздрогнул, захныкал, но потом успокоился, замер, даже почти не дышал, пока я его ласкал. Он кончил быстро, сполз по моему плечу на кровать, извиваясь, и застыл, как змея на солнце. Я спросил, по-прежнему ему больно, он помотал головой. Я вытер его тело салфеткой и с удивлением увидел, что член, получив то, что ему было нужно, спрятался в ту полость, и от неё осталась лишь узенькая полоска, чуть темнее, чем вся его кожа. Значит, я был прав – инстинкты. Я объяснил Вукки, что он должен делать так же, если снова появится. Он кивнул. Я потрепал его по голове:
- Наверное, тебе надо подружку искать.
Вукки нахмурился и, зашипев на меня, скользнул под кровать. Я удивлённо пожал плечами – что за реакция?
С того дня он не хныкал, но характер у него явно испортился. Нага был раздражённым, особенно когда я приводил домой подружек или задерживался где-нибудь. Он демонстративно заползал под кровать и не отвечал мне. Подросток, как есть подросток, переходный возраст. Даже у таких существ.
Прошло где-то три недели, и меня снова разбудило его всхлипывание. Я не стал зажигать свет, сонно сказав ему, чтобы он делал так, как я его учил. Молчание. Потом его всхлипывающий голос ответил:
- Нету его… там… там… ды…ды…
- А? – я всё-таки зажёг свет и позвал его.
Вукки заполз на кровать, растирая на лице слёзы. Я привлёк его на плечо, поглаживая его по голове:
- Ну, что там случилось?
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять. Там, где была полость, из которой вылезал обычно член, чуть пониже, образовалась ещё одна полость, шире и светлее его кожи. Её края были рыхлыми и подрагивали. Вукки плакал, говоря, что там больно. Я осторожно потрогал полость пальцем, Вукки задрожал ещё сильнее. Мне вообще показалось, что это похоже на репродуктивный орган. Хм? Гермафродит? Я сунул палец немного глубже, чтобы проверить свои догадки. Внутри было мокро и горячо, нага задрожал всем телом, и мышцы там сжались. Да, похоже, так и есть. Палец вошёл полностью, и судя по всему там было ещё глубже. Дыхание Вукки стало лихорадочным, он зашипел на меня.
- Больно? – спросил я.
- Нет… - ответил он. - Когда он там – не больно…
Его шипение, походящее на стоны, меня неожиданно распалило. Я вытащил палец, расстегнул штаны и, посадив нагу на кровать, вставил член в его дрожащее отверстие. Он не запротестовал. И я трахнул его, так, как никого из своих подружек не трахал. У него там внутри были потрясающие мышцы, они обволакивали мой член, как будто мне кто-то делал минет, сладкое и распаляющее ощущение. Его тело извивалось, и судя по выражению его лица – ему нравилось то, что я с ним делал. Я двигался всё быстрее, захваченный его гибким хвостом, которым он стал меня направлять – совершенно инстинктивно, как будто знал, как это надо делать. Его тело дрожало всё быстрее и потом сорвалось в бешенный танец, я точно знал, что он испытал оргазм – совсем, как мои подружки. Я кончил пару минут спустя, Вукки уже выдохся, шипя и хлюпая. Я вытащил член, подставляя салфетку, думая, что из него польётся, но нет – отверстие плотно закрылось, словно его и не было. Вот так половое созревание. Нага юркнул под кровать прежде чем я успел что-то сказать. Мне было стыдно, если честно – трахнул своё домашнее животное. Но с другой стороны – это было так классно, что стыд прошёл.
С этого дня у нас началась другая жизнь. Он ночью нырял ко мне в кровать, если у него снова открывалось, и я не задумываясь трахал его. Вукки стал для меня чем-то важным. Я забросил своих подружек. Мне нужен был только он.
Прошло несколько месяцев. Потом с Вукки что-то случилось – он перестал есть, залёг под кровать, шипя и хлюпая, и не вылезал оттуда несколько дней. Я пытался его вытащить, но он меня оцарапал. Ладно. Я сдался: захочет – сам вылезет. Он вылез, когда я вечером лежал и читал, залез на кровать и прижался ко мне, ожидая ласки. Я погладил его по голове и спросил:
- Ну что с тобой, Вукки?
- Болит… - сказал он, кладя мою руку на низ живота.
Я ничего не нащупал, все отверстия вообще пропали, была сплошная гладкая кожа. Немного твёрдая. Я стал гладить его живот, он закрыл глаза, застонав, это меня встревожило, судя по всему – ему было действительно больно. Через несколько дней он успокоился, но по-прежнему плохо ел и был каким-то вялым. Я подумал, что это из-за осени – ведь обычные змеи впадают в спячку, а он ведь тоже был почти змеёй.
Мне нужно было уехать на несколько недель, я оставил ему еды, запер квартиру и уехал. На душе было неспокойно. Я сделал все свои дела как можно быстрее и вернулся. Открыл дверь, позвал Вукки. Мне никто не ответил. Я встревожено стал его искать, он спал под кроватью, далеко-далеко в углу. Я позвал его ещё раз, он открыл глаза и тихо зашипел. Я уже научился различать его звуки, это было шипение радости. Я спросил его, как он. Вукки выполз, я уставился на него, он сильно располнел, и, кажется, живот был очень даже заметным. Я всполошился – а вдруг грыжа какая-нибудь?
- Больно? – я ощупал его живот, Вукки помотал головой.
Мне даже в голову не пришло…
Я приказал ему спать на кровати. Он послушался, видимо, всё-таки нехорошо себя чувствовал. Но ел он нормально, не жаловался и всё чаще лез ко мне – гладиться.
Одним утром я уехал на работу. Потом, ближе к обеду, мне позвонила соседка:
- Ваша кошка так кричит, может она застряла?
- Кошка? – растерянно переспросил я.
Тут же меня окатила холодная волна, я подскочил. Вукки! Бросив всё, я поехал домой. Лифт не работал, я помчался по ступенькам. Некстати позвонил отец. Мне некогда было его выслушивать, тем более он опять начал меня упрекать, что из-за меня наш род прервётся, потому что я не хочу жениться, а он не доживёт до внуков… Я угукал, открывая ватными пальцами дверь.
-Вукки! – крикнул я.
- Какая Вукки? – стал спрашивать отец.
Я рванул дверь в спальню. Шипение. На этот раз угрожающее. Я остановился, расширенными глазами глядя на кровать. Вукки лежал, свившись в кольцо, и шипел, загораживая от меня что-то. Кровать была в крови. Я всё-таки подошёл. Странное чувство… Я сглотнул.
Отец всё что-то кричал в трубку. Я машинально поднёс её к уху и сказал:
- Пап, ты не волнуйся, род наш точно не прервётся… ты только что дедом стал…
Вукки охранял маленькое существо. Нага. Маленькая нага, как две капли воды похожая на него. Я сел на кровать, Вукки ощерился, стараясь меня укусить, но я положил руку на его голову, как и раньше, и потрепал его по волосам. Он успокоился. Какое странное чувство… Мне показалось, что я расплачусь… и такая нежность переполнила меня, что я в самом деле расплакался, ткнувшись лицом в волосы Вукки. Бесконечная нежность от осознания того, что это крохотное существо в руках наги – моё дитя…

------
примечания