Вероника рассмеялась над тем, с какой интонацией было сказано
"сумасшедшие", но почувствовала при этом смутную тревогу - уж слишком все
вокруг казалась нормальным, едва не жизнерадостным. Столько лет подряд жизнь
циркулировала в пределах привычного маршрута - с работы в бар, из бара в
постель к любовнику, от любовника к себе в монастырскую комнату, из
монастыря - в родительский дом, под крылышко матери. И вот теперь она
столкнулась с чем-то таким, что ей и не снилось: приют, наблюдение
психиатров, санитары...
Где люди не стыдятся говорить, что они сумасшедшие.
Где никто не прекращает делать то, что ему нравится, лишь для того
чтобы оказать другому любезность.
Ее вообще охватило сомнение, не издевается ли над нею втайне Зедка, или
же это у ненормальных обычное
дело - ставить себя выше других, при всяком удобном случае подчеркивая
свою избранность - избранность принадлежащих к особому миру - тому, где
царит полная свобода безумия. А с другой стороны, если подумать, разве не
все равно? Ей во всяком случае выпало пережить некий любопытный и редкий
опыт: представьте себе, что вы оказались там, где предпочитают выглядеть
сумасшедшими, лишь бы делать что в голову взбредет, пользуясь на этот счет
полнейшей свободой...

Вероника еще раз
попыталась обдумать ситуацию, в которую угодила. Ничего хорошего она в ней
не находила. Ведь если бы даже ей позволили делать все те безумные вещи,
какие позволены сумасшедшим, она бы все равно не знала, с чего начать.
До сих пор она никогда не пыталась совершать ничего безумного...

Так стоит ли тратить силы на борьбу за свое место в этой чужой,
враждебной среде, где тебя вынуждают сопротивляться, если ты не хочешь жить
по чужим правилам?
Невероятно. Я ведь никогда такой не была. Я никогда не растрачивалась
на глупости.
Внезапно она остановилась посреди морозного сада. Не потому ли, что
пустяками ей до сих пор казалось все, в конце концов ей и пришлось пожинать
плоды того, к чему приводит жизнь, полная пустяков. В юности ей казалось,
что делать выбор слишком рано. Теперь, став старше, она убедилась, что
изменить что-либо слишком поздно.
И на что же, если подумать, уходили до сих пор ее силы? Она старалась,
чтобы все в жизни шло привычным образом...

Несколько месяцев она почти ничего не ела, вспоминала каждый миг с
возлюбленным, тысячи раз воскрешая в памяти каждую минуту, проведенную с
возлюбленным, каждое мгновение радости и наслаждения в постели, пытаясь
вспомнить хоть какой-нибудь знак, который давал бы ей надежду на продолжение
отношений. Друзья очень беспокоились о ней и звонили каждый день. Но что-то
в глубине души подсказывало Зедке, что все пройдет, что за взросление нужно
платить соответствующую цену. И она решила заплатить эту цену без сожалений
и жалоб.
Так и случилось: однажды утром она проснулась с огромным желанием жить...


...сумасшествие - это неспособность передать другим
свое восприятие. Как будто ты в чужой стране - все видишь, понимаешь, что
вокруг тебя происходит, но не в состоянии объясниться и получить помощь,
поскольку не понимаешь языка, на котором там говорят.
- Всем нам приходилось чувствовать такое.
- Просто все мы в той или иной мере сумасшедшие...

Откуда вообще берутся люди, которые идут против естественного закона
жизни - бороться за выживание любой ценой?
- Вот поэтому я и плакала сейчас, - сказала Вероника. - Приняв
таблетки, я хотела убить в самой себе ту, кого презирала. Я не думала о том,
что внутри меня есть другие Вероники, которых я так и не сумела полюбить.
- А что заставляет человека презирать самого себя?
- Наверное, трусость. Или вечная боязнь провала, страх не оправдать
возложенных на тебя надежд. Ведь еще совсем недавно мне было так весело; я
забыла о своем смертном приговоре. А когда снова вспомнила ситуацию, в
которую угодила, я ужаснулась...

На своих знакомых она производила
впечатление человека, которому все должны завидовать, и при этом
растрачивала свою энергию на усилия соответствовать тому образу, который
сама для себя создала.
Именно поэтому у нее никогда не оставалось сил на то, чтобы быть самой
собой - человеком, которому, как и всем в мире, для счастья нужны другие. Но
с другими так трудно! Надо считаться с их непредсказуемыми реакциями, они
живут в окружении запретов, ведут себя так же, как и она, делая вид, что им
все нипочем. Когда появлялся кто-нибудь с натурой более непосредственной,
более открытой, его либо сразу же отвергали, либо заставляли страдать,
выставляя человеком наивным и недалеким.
Вот и получалось, что, с одной стороны, она просто поражала многих
своей силой и решительностью, а с другой - чего она достигла, к чему в итоге
пришла? К пустоте. К полному одиночеству. К Виллете. К преддверию смерти...

Ненависть. Нечто столь же реальное, как эти стены, как пианино в холле,
как здешний медперсонал. Она почти осязала разрушительную энергию, исходящую
от ее тела. Она открылась навстречу этому чувству, не думая о том, хорошо ли
это. К черту самоконтроль, маски, удобные позы - теперь Веронике хотелось
прожить оставшиеся два-три дня, отбросив любые условности...

В тот момент она ненавидела все. Саму себя, весь мир, стул перед собой,
протекающую батарею в одном из коридоров, всех людей - и хороших, и
преступников. Она находилась в психиатрической клинике и могла позволить
себе чувствовать то, что люди обычно скрывают даже от себя самих, ведь всех
нас учат только любить, принимать, идти на компромисс, избегать конфликтов.
Вероника ненавидела все, но в первую очередь ненавидела то, как она прожила
свою жизнь, не замечая сотен живших в ней самой других Вероник - интересных,
безрассудных, любопытных, смелых, отчаянных.
Она обнаружила, что испытывает сейчас ненависть даже к человеку,
которого любила больше всех на свете, - к своей матери. Замечательной
супруге, которая днем работала, а вечером наводила порядок в доме, жертвуя
всем в своей жизни ради того, чтобы дочь получила хорошее образование,
научилась играть на фортепиано и на скрипке, одевалась как принцесса,
покупала фирменные джинсы и кроссовки, - а себе штопала старое, заношенное
за долгие годы платье.
Как это может быть, что я ненавижу собственную мать - ту, от кого
всегда получала одну лишь любовь - в растерянности думала Вероника. Ей
искренне хотелось испытывать совсем другие чувства. Но было поздно:
ненависть уже вырвалась на волю через врата личного ада, настежь распахнутые
ею самой. Она ненавидела дарованную ей матерью любовь - именно потому, что
такая любовь бескорыстна, а это просто глупо, это противоречит естественному
порядку вещей.
Такая любовь, ничего не требовавшая взамен, наполняла девушку чувством
вины, необходимостью оправдать возлагавшиеся на Веронику надежды, даже если
это означало бы отказ от всего, о чем она мечтала для себя самой. Это была
любовь, годами пытавшаяся скрыть соблазны и развращенность этого мира, не
считавшаяся с тем, что однажды Веронике придется со всем этим столкнуться
лицом к лицу, оказавшись совершенно беззащитной...


...подошла к пианино и, подняв крышку, изо
всех сил ударила по клавишам. Безумный аккорд, бессвязный, раздражающий,
эхом пронесся по пустому залу, отражаясь от стен и возвращаясь ей в уши
пронзительным грохотом, словно раздиравшим ее душу. Но именно это, пожалуй,
был лучший портрет ее душевного состояния на данный момент...


Ваш ответ - это логичный ответ, типичный для совершенно
нормального человека: "Галстук"! А вот сумасшедший сказал бы, что у меня на
шее разноцветная тряпка, смешная и бесполезная, завязанная сложным образом,
затрудняющая движения головы и требующая дополнительных усилий для того,
чтобы в легкие мог входить воздух. Если я отвлекусь, находясь около
вентилятора, то могу умереть, поскольку эта тряпка меня задушит.
Если бы сумасшедший спросил меня, для чего нужен галстук, мне бы
пришлось ответить: абсолютно ни для чего. Даже не для украшения, поскольку в
наше время он превратился в символ рабства, власти, отчужденности.
Единственная польза от галстука в том, что можно прийти домой и снять его и
получить ощущение, будто мы свободны от чего-то, сами не зная от чего. Но
разве чувство облегчения оправдывает существование галстука? Нет. И при этом
- если спросить у сумасшедшего и у нормального человека, что это, - здоровым
будет считаться тот, кто ответит "галстук". И не важно, кто из них ответит
правильно. Важно, кто из них прав...


Важной мишенью для Горечи (или Купороса, как предпочитал ее называть
доктор Игорь) является воля. У людей, страдающих этим недугом, пропадает
желание чего бы то ни было, и несколько лет спустя они уже не в состоянии
выйти из своего мира. Они растратили огромные запасы энергии, строя высокие
защитные стены, чтобы их реальность оставалась той, какой они сами желали ее
Видеть.
Избегая внешних воздействий, они также ограничивают и свой внутренний
рост. Они продолжают ходить на работу, смотреть телевизор, жаловаться на
толкучку в транспорте, рожать детей, но все это происходит автоматически,
без каких-либо больших внутренних переживаний, поскольку в конечном счете
все находится под контролем.
Серьезной проблемой в связи с отравлением Горечью было то, что страсти
- ненависть, любовь, отчаяние, восторг, любопытство - также перестают
проявляться. Спустя некоторое время у людей, страдающих Горечью, уже не
остается никаких желаний. У них нет воли ни жить, ни умереть, и в этом вся
сложность ситуации.
Поэтому страдающих Горечью людей всегда пленяли герои и безумцы: они не
боятся ни жить, ни умирать. И герои, и сумасшедшие равнодушны к опасностям,
они идут вперед, хотя все кругом и пытаются их остановить. Сумасшедший
совершает самоубийство, герой идет на муки и страдания во имя идеи, но и
тот, и другой умирают, а пораженные Горечью дни и ночи напролет обсуждают
глупость первого и славу второго. Это единственный момент, когда им хватает
сил, чтобы вскарабкаться на собственную крепостную стену и выглянуть наружу.
Но они тут же ощущают усталость в руках и ногах и возвращаются в
повседневность...


Она прекрасно поняла, что имел в виду доктор Игорь. И еще она поняла,
что в ее жизни всегда было вдоволь любви, нежности, участия, но для того,
чтобы обратить все это в счастье, ей недоставало лишь одного: немного
сумасшествия.
И ведь родители все равно любили бы ее по-прежнему, но из страха
причинить им боль она не осмеливалась заплатить цену, необходимую для
осуществления своей мечты. Мечты, которая была спрятана в глубине ее души,
но которую то и дело воскрешали концерт или запись прекрасной музыки. А
между тем всякий раз, когда ее мечта пробуждалась, чувство безнадежности
становилось столь глубоким, что она спешила немедленно вновь его усыпить...


- Сегодня смерть задела крыльями мое лицо, а завтра или чуть позже
она постучит ко мне в дверь. Тебе не стоит привыкать каждую ночь слушать
пианино. Ни К чему нельзя привыкать, Эдуард. Ты только посмотри: Я снова
наслаждалась солнцем, горами и даже житейскими проблемами... Я начала
понимать, что отсутствие смысла жизни - это только моя вина. Мне хотелось
снова увидеть эту площадь в Любляне, чувствовать ненависть и любовь,
отчаяние и досаду, все те простые и глупые вещи, без которых жизнь
становится такой пресной и скучной.
Если бы как-то можно было отсюда выбраться, я бы позволила себе быть
безумной, - ведь безумен весь мир, и хуже всего тому, кто не знает, что он
безумец, ведь ему остается лишь повторять то, что говорят другие.
Но это невозможно, понимаешь? Вот и ты тоже не можешь проводить целые
дни в ожидании, когда наступит ночь и одна из пациенток сыграет на пианино,
- ведь это скоро закончится. И моему миру, и твоему придет конец...

"Вы, здесь сидящие, и есть те, кому суждено меня услышать, - сказал он.
- Вы выдержали два самых тяжелых испытания на духовном пути: терпение в
ожидании момента истины и мужество принимать происходящее без осуждения и
оценки. Вас я буду учить".

- А что такое достоинство? Стремление, чтобы все окружающие считали
тебя доброй, воспитанной, исполненной любви к ближнему? Полюби природу.
Смотри побольше фильмов о животных и обрати внимание, как они борются за
свое пространство...


ты не находишь, что попытка понять жизнь - это реальная проблема?
Да. Это была реальная проблема. Вдобавок ко всему теперь Вероника уже
не была уверена, что означает слово реальность...

Но я считаю, что следует знать, насколько далеко ты можешь зайти
в своем удовольствии. В следующий раз, проявив немного терпения, ты сама
сможешь привести туда своего партнера, вместо того чтобы покорно ждать, куда
он приведет тебя...

- Мысли будут возвращаться к вам, но старайтесь отгонять их в сторону.
Перед вами выбор: либо вы владеете своим умом, либо он владеет вами. По
второму варианту вы уже жили: вы позволяли овладевать собой страхам,
неврозам, неуверенности, поскольку человеку присуща эта склонность к
саморазрушению.
Не путайте безумие с потерей контроля. Помните, что в суфийской
традиции главный учитель - Насреддин, - тот, кого все называют безумным. И
именно оттого, что в его городе его считают сумасшедшим, Насреддин имеет
возможность говорить все, что думает, и делать все, что пожелает. В
средневековье так было с придворными шутами. Они могли предупреждать короля
обо всех опасностях, которые министры не осмеливались обсуждать из страха
лишиться своей должности.
Так должно быть и с вами. Оставайтесь безумными, но ведите себя как
нормальные люди. Рискуйте быть другими, но научитесь делать это, не
привлекая к себе внимания. Сконцентрируйтесь на этом цветке и позвольте
проявиться вашему истинному Я...
- Это то, чем вы являетесь, а не то, что с вами сделали...

С молодежью так всегда:
она устанавливает собственные пределы, не задаваясь вопросом, выдержит
ли организм. И организм всегда выдерживает"...

Жаль, что Аллах, Иегова, Бог - как Его ни называть - не жил в
сегодняшнем мире. Ведь если бы было так, мы все до сих пор находились бы в
Раю, а тем временем Он так и отвечал бы на ходатайства, апелляции, прошения,
исполнительные листы, специальные поручения, предварительные распоряжения, -
и Ему пришлось бы объяснять в многочисленных инстанциях Свое решение изгнать
из Рая Адама и Еву - лишь за нарушение произвольного закона, лишенного
какой-либо правовой основы: не вкушать плода с дерева Добра и Зла...Он издал закон и Сам же нашел способ
убедить кого-то нарушить его - лишь для того, чтобы придумать Наказание. Он
знал, что Адаму и Еве наскучит окружающее их сплошное совершенство и - рано
или поздно - им захочется испытать Его терпение. Он только этого и ждал,
ведь, наверное, и Ему - Всемогущему Богу - надоело, что все отлажено до
совершенства: если бы Ева не вкусила яблоко, что интересного случилось бы за
эти миллиарды лет?..И, поскольку все человечество оказалось осуждено без права обжалования
приговора, люди решили создать механизмы защиты - на тот случай, если Бог
снова решит проявить Свое самоуправство. Однако на протяжении тысячелетий
исследований люди изобрели столько средств, что в конце концов превысили
меру, и теперь Правосудие представляет собой запутанное нагромождение
положений, статей, оговорок, противоречивых текстов, в которых никто как
следует не разберется.
И что в итоге произошло, когда Бог передумал и решил отправить на
спасение мира Своего Сына? Он попал в сети того Правосудия, которое Сам же и
изобрел.