Там, где реальность прерывается будильником, а в первые несколько минут нет ничего дороже подушки, там, где в спокойное воскресное утро какой-то критин придумал рабочий день. И ты встаешь и начинаешь собираться на репетитора, глотая едовито-желтую смесь фервекса. Пока идешь по улице думаешь о Мухе и Врубеле, о Тургеневи и Павиче, открываешь рот и ешь снежинки, у них свой, особый детский вкус, несравнимый ни с чем, видишь ребенка на санках, вспоминаешь свои сине-желтые в продольную полоску, ледянку и ту горку в саду, на которой еще в позату зиму каталась. Мысли уносятся к снеговикам и снежкам, дутым штанам, которые ты искренее ненавидила, отмерзшим пальцам и розовым щекам, простудам и прогреваниям картошкой и гарчичниками... стоп. Обычно все эти нелепости приходят ко мне в ноябре. Когда я снова уношусь к тому радожному прошлому, в конечном итоге вспоминая, что я-это я. И мне всегда некогда. Как-нибудь в другой раз.