• Авторизация
Дневник Сальвадора Лента друзей - Дневник - Полная версия


Портреты Льва Николаевича Толстого 24-01-2021 09:55 к комментариям - к полной версии - понравилось!

Это цитата сообщения Bo4kaMeda Оригинальное сообщение

Bo4kaMeda
Часть первая: Крамской Иван Николаевич(1837 — 1887)
Часть вторая: Репин Илья Ефимович (1844 — 1930)
Часть третья: Пастернак Леонид Осипович (1862 — 1945)
Часть четвертая: Ян Стыка (1858 — 1925)
Часть пятая: Николай Николаевич Ге (1831−1894)
Часть шестая: Иван Павлович Похитонов (1850 — 1923)






1894 Николай Александрович Ярошенко (1846 — 1898)
Портрет Л. Н. Толстого


Видимо, Ярошенко впервые встретился с Толстым в тот самый день, когда приехал писать его портрет. Свидетельств о более ранних встречах не сохранилось. Хотя они могли быть в обществе московских художников, у Прянишникова например, которого навещал Толстой и к которому, бывая в Москве, всякий раз захаживал Ярошенко. Но после картины «Всюду жизнь» встреча Толстого и Ярошенко предопределена — было бы случайностью, если бы она не состоялась.

Похвальные отзывы о картине позволяли видеть в Ярошенко создателя нового портрета Толстого. Об этом ведутся разговоры. В декабре 1889 года Толстой пишет Т. А. Кузминской: «Ерошенку я, разумеется, очень рад буду видеть, но портрет — неприятно». Месяцем позже он пишет и Черткову: «Ерошенко мы все любим и, разумеется, очень рады бы были его видеть. Но мне всегда страшно, когда человек столько проедет, чтобы повидаться, а я чувствую, что я своей беседой не заплачу ему проезд до первой станции».


О вызревавшем у художника желании написать Толстого знал Третьяков; не исключено, что он пытался помочь созданию портрета, заранее предназначенного Ярошенко в дар галерее. Но решающие переговоры с Толстым вела его дочь Татьяна Львовна, художница и друг художников. 31 марта 1894 года Ярошенко писал ей из Петербурга:

«Многоуважаемая Татьяна Львовна!

Горячо благодарю Вас за Ваше письмо и за сочувствие к осуществлению моего давнишнего желания написать портрет Льва Николаевича.

Буду ждать известия о возвращении Льва Николаевича в Москву и, если что-нибудь особенное не помешает, немедленно приеду».

Ярошенко приехал в Москву 11 апреля и на другой день уже начал портрет. Работа продолжалась две с половиной недели — до 28 апреля: к этому времени портрет был закончен (или в основном закончен). 28 апреля Толстой уехал на лето в Ясную Поляну.

Портрет писался в комнате Татьяны Львовны. Воспоминания В. Микулич передают обстановку сеанса:

«После обеда все перешли в комнату Татьяны Львовны. Лев Николаевич снова сел в позу, Ярошенко взял кисть, а я стала читать вслух Льву Николаевичу статью из „Русского обозрения“ о Соловьеве и Розанове. Графиня и Мария Львовна работали; дети вертелись на ковре у ног Льва Николаевича. Во время чтения тихонько отворилась дверь, вошли Бирюков, молодой Оболенский и Екатерина Ивановна Баратынская, подружившаяся с толстовцами и много поработавшая для „Посредника“ в качестве прекрасной переводчицы с иностранных языков. Она подсела к графине, и когда, перестав читать, я машинально прислушалась к их беседе, Екатерина Ивановна спрашивала что-то о Саше, и я слышала, как графиня ответила ей: „Я надеюсь ее выдать замуж раньше, чем ее коснется эта зараза“». (Толстой работал в те дни также над «Катехизисом», систематическим изложением своего учения в виде вопросов и ответов — слова графини Софьи Андреевны, скорее всего, относятся к «Катехизису»; домашние и некоторые из гостей переписывали варианты рукописи, но Софья Андреевна признавалась, что «Катехизис» она не в силах переписывать — настолько он ей чужд и неприятен.)

28 апреля работа над портретом была особенно напряженной — последний день пребывания Толстого в Москве. Сеанс в этот день, видимо, оказался длительным, и Толстой, сидя перед художником, диктовал письма. «Пишу не своей рукой и не потому, что болен, а пользуюсь временем, с меня пишут портрет, а я диктую Павлу Ивановичу» (то есть Бирюкову), — сообщал он в письме к воронежскому знакомому Русанову. На другом письме Бирюков сам пометил: «Письмо это я писал под диктовку Льва Николаевича, с которого в это время писал портрет художник Ярошенко».

Привлекает внимание итоговая запись, сделанная Толстым в дневнике тотчас по приезде в Ясную Поляну: с Ярошенко «приятно сблизился».

28 апреля Ярошенко пришел на вокзал провожать Толстого в Ясную Поляну.

«Приятное сближение» Толстого и Ярошенко продолжалось и впоследствии, не реализуясь, правда, ни в новых портретах, ни даже в письмах.
Порудоминский Владимир Ильич




1891 Толстая-Сухотина Татьяна Львовна (1864-1950)
Портрет Л. Н. Толстого в кресле с книгой в руке.
Копия с оригинала И. Е. Репина (1844-1930) 1887 г.
Холст, масло


Татьяна Львовна не раз рисовала портреты отца углём и сангиной, но за большой портрет маслом она так и не взялась. Она считала, что её талант не так велик, как у тех художников, с которыми она общалась, которым не раз позировала и у которых имела возможность учиться. А среди них были Репин, Ге, Пастернак, Касаткин. А вот за копию с портрета Репина она взялась. И согласитесь, талант у неё действительно был. Ведь сделать такую прекрасную копию доступно не многим.




1907 М. В. Нестеров
Портрет Льва Николаевича Толстого
113 × 102 см
Масло, Холст
Государственный музей Л. Н. Толстого, Москва


Первым из людей "по яркости христианского понимания примечательных" для Нестерова, как и для многих в то время, был Толстой. В качестве фона художник выбрал яснополянский пруд, ели, посаженные на его берегу Толстым, и деревню. Этот не усадебный, а именно деревенский характер пейзажа акцентирует народное начало толстовского мировосприятия.

Нестеров любил находить отражение красоты народной веры старой Руси в созданиях искусства и любил тех, кто умел это делать. Он восторгался описанием светлой заутрени у Л. Толстого в «Воскресении», а о его легенде «Три старца» говорил, что Толстой здесь на высоте народного искусства и сам делал рисунки к этой легенде.

«... Вот уже третий день, как я в Ясной Поляне. Лев Николаевич, помимо ожидания, в первый же день предложил позировать мне за работой, также во время отдыха.

<...> Старичина еще бодр: он скачет верхом так, как нам с тобой и не снилось, гуляет в любую погоду. Первый день меня, как водится, «осматривали», — я же, не выходя из своей программы, молча работал, зорко присматриваясь ко всему окружающему.

<...> я успел сделать несколько карандашных набросков с Льва Николаевича. Один из них, по его словам, своим выражением, мягкостью напоминал «братца Николиньку». Я рад, что сюда заехал. Живется здесь просто, а сам Толстой — целая «поэма». Старость его чудесная. Он хитро устраняет от себя «суету сует», оставаясь в своих художественно-философских грезах».
Нестеров М. В. ИЗ КНИГИ «ДАВНИЕ ДНИ»




1909 Моравов Александр Викторович (Россия, 1878-1951)
«Портрет Льва Николаевича Толстого»
Холст, масло
67 × 80


В Ясную Поляну двадцатилетний (тогда) художник попал следующим образом. Софья Андреевна Толстая, книгу которой волею судеб иллюстрировал Моравов, прислала ему записку: «Приезжайте к нам на иней. Знаете, когда я уезжала из Ясной, у нас было так волшебно красиво в парке и уже совсем зима». Обсудив предложение (он, Моравов, вовсе не рвался «на поклон» к знаменитости), художник вспомнил, что Лев Николаевич вполне дружелюбен к художникам-передвижникам, даже обожает некоего художника Орлова за его пристрастие к сельской бытовщине. Словом, авось не прогонит.

Сказано - сделано. Моравов приехал к вечеру и был определен на постой в большую, уже полутемную, заставленную шкафами комнату, оказавшуюся библиотекой. Слово самому Моравову, описавшему этот приезд: «В доме наступила тишина, та особая, мирная, которую можно ощущать только в деревенском доме старой усадьбы в поздний час ночи». А наутро Моравов нос к носу столкнулся с хозяином усадьбы, успевшим с утра что-то поделать и войти в дом - весь в снегу, «в каком-то старом пальто и валенках, простой, обаятельный, родной русский старик из деревни. - «А, знаю, знаю Вас, Ваши рисунки хороши, а С. А. огорчена, что такие хорошие рисунки будут сделаны к ее плохим рассказам».

...Прогуливаясь по деревне, Моравов встретил крестьян, поклонившихся ему, «как человеку из усадьбы». На вопрос - как живете - ответили: «Да что, милый, вот работаем, а все из бедности не выбраться...» Вернувшись в усадьбу, Моравов обнаружил, что к завтраку опоздал, как, впрочем и сам хозяин усадьбы. Так что юный художник и старый писатель ели за столом тет-а-тет. Поскольку Моравов был «заключен» в усадьбе с альбомом в руках, Толстой поинтересовался: «Вы, наверное» хотели бы и меня написать?.. Я позировать не люблю, а если хотите приходите ко мне в кабинет, когда я работаю, и... тоже работайте. Мы не будет друг другу мешать».

И они работали. Каждый сам по себе, хотя и вместе. Моравову был интересен сам процесс работы «великого Льва». Лев Николаевич то брал с полки книгу, что-то искал в ней, то разбирал почту, то просто писал. И вдруг все откладывал в сторону и... раскладывал карточный пасьянс. И снова работал. На разбираемой почте делал пометки: Б.О. то есть - без ответа или «О: ответить»... Иногда Толстой как бы вспоминал о сидящем рядом художнике, задавал «дежурный» вопрос - над чем работает Репин, что выставляет Орлов?.. И - снова наступала рабочая тишина.



1909 Толстой в своем рабочем кабинете.
Моравов Александр Викторович (1878-1951)
Холст, масло
67 × 80


Закончив работу, Моравов вернулся в Москву. Спустя неделю там же оказалась Софья Андреевна Толстая и приглашала зайти к ней Александра Викторовича. В ходе беседы об иллюстрациях к ее книге Толстая вспомнила о пребывании художника в Ясной Поляне. - скажите, - спросила она, - с любопытством глядя на юного собеседника. - Ну, чем Вы так покорили сердце Льва Николаевича?.. После Вашего отъезда он мне сказал: «Вот уехал этот молодой человек, и мне как-то скучновато стало работать в кабинете...»

Сказав эту комплиментарную по сути фразу, Софья Андреевна (явно не лишенная чувства юмора) тут же поспешила пошутить: «Ну, конечно, только непротивлением злу можно допустить такое положение, что один из гостей влез в кабинет и пишет его, смотрит на него, не отрываясь...»

Моравов не возражал против «нахального гостя», коим его выставила полушутя хозяйка Ясной Поляны. Ну, «влез», ну писал, ну смотрел на Л. Н. Так туда специально люди приезжали, чтобы только взглянуть, «приобщиться" к великому писателю. А у него, Моравова, есть смягчающее, так сказать, обстоятельство - вот этот самый портрет работающего за столом Толстого. Конечно, до Моравова многие писали Льва Николаевича - и Крамской, и Ге, и Репин, про менее известных и говорить нечего - имя им легион! Вот и он, Моравов «к сему руку приложил». Конечно, до Репина ему далеко, как от Москвы до Питера, но, авось, на выставке не пройдет незамеченным.

...В своем дневнике, на страничке, помеченной 31 января 1916 года, С. А. Толстая зафиксировала: «На Передвижной Репинский портрет Л. Н. в кресле, портрет «Л. Н. пишет в своем уголке, - Моравова. Недурно».

Но, конечно, более высокую оценку этой работе дали в следующем поколении: спустя полвека после написания картины ее приобрела Государственная Третьяковская галерея. Можно, почти без иронии, сказать словами поэта: «Большое видится на расстоянии».
отсюда





1953 Алексей Игнатьевич Кириллов (Россия, 1918−1997)
Толстой и Горький в Гаспри 1902
65 × 56 см
Масло, Холст


Графиня Софья Владимировна Панина (1871-1956) владела большим имением на Южном берегу Крыма, близ деревень Кореиз и Гаспра, в 12 верстах от Ялты. В 1901 г. граф Лев Николаевич Толстой заболел, и Панина пригласила его погостить в Гаспру.

Дача Паниной поражала грандиозностью и великолепием. Выстроенная в 30-х годах XIX века, она была похожа на средневековый замок с двумя башнями с северного фасада. С южной стороны дача имела огромные террасы, с которых открывался прекрасный вид на море.

Толстой жил в угловой комнате второго этажа, расположенной в восточной башне. Комната имела выход на террасу, где писатель проводил большую часть дня. С террасы открывался широкий вид на море. Густая зелень не давала простора на восток, но на западе можно было видеть всё побережье до Симеиза.

Частым посетителем Гаспры был Алексей Максимович Горький, менее чем за два года до того познакомившийся с Толстым, и уже успевший полюбить его и завоевать симпатии. Толстой был рад встречам с Горьким, в котором он видел человека из народа, знающего народную жизнь и любящего русский народ. В одном из писем к Антону Павловичу Чехову Горький после встречи с Толстым писал: «И смотрел на старика, как на водопад, как на стихийную творческую силищу. Изумительно велик этот человек, и поражает он живучестью своего духа, так поражает, что думаешь – подобный ему невозможен».




*кликабельно
Лев Толстой в аду. Фрагмент фрески из храма иконы Божией Матери «Знамение». Курская область, 1883 год
Из собрания Государственного музея истории религии


На фреске со сценой Страшного суда из храма в селе Тазово Толстой горит в геенне огненной. Антиклерикальные настроения писа­теля, впоследствии приведшие к его отпадению от церкви, широко обсуждались общественностью. Критика церкви как института и неприятие церковных догматов не могли не сказаться на негативном отношении к Толстому в среде верующих. Фреска была написана с согласия прихожан.




1889 Мясоедов Гргорий Григорьевич (1834 - 1911)
«Чтение „Крейцеровой сонаты“»


Любопытным живописным свидетельством общего интереса к Толстому, его сочинениям, его проповеди оказалась картина Мясоедова «Чтение „Крейцеровой сонаты“».

Еще до опубликования повести текст ее распространялся в многочисленных рукописных, литографированных и гектографированных списках. Т. А. Кузминская сообщала сестре, Софье Андреевне Толстой, из Петербурга: «Удивительно, как эта вещь всех подняла, задела за живое».

Возвращая Черткову список «Крейцеровой сонаты», Стасов писал об «общем восторге», о том, что, на его взгляд, лучшие сцены повести «ни на единый волосок не уступят одному из величайших творений Шекспира — „Отелло“» и «новый раз делают нашего Льва единственным в мире ровней, товарищем Шекспира».

Варианты названия картины, которые перебрал Мясоедов, прежде чем пришел к самому точному и нейтральному, помогают почувствовать и общественный интерес к Толстому, и общественное звучание повести, и отношение современников к толстовской проповеди: «Между „мраком“ и „светом“» — «Новые истины» — «Чтение рукописи» — «Чтение „Крейцеровой сонаты“»… Тот факт, что Мясоедов отказался от первых вариантов названия, сам по себе немаловажен.



Этюд к картине «Чтение „Крейцеровой сонаты“»


Сохранился любопытный этюд для картины: на сравнительно небольшом прямоугольнике холста запечатлены в разных поворотах двадцать шесть лиц — Мясоедов намеревался выбрать и «вставить в картину» наиболее подходящие из них. Здесь весьма легко узнаются портреты Михайловского, художника и коллекционера М. П. Боткина, скульптора Забелло. Один портрет — не без оснований — принято считать изображением Ярошенко.

Картина Мясоедова показывает чтение «Крейцеровой сонаты» на квартире у Менделеева. Среди слушающих можно определить Стасова, Ге, Короленко, еще нескольких известных людей; черты некоторых из них весьма изменены, портретное сходство улавливается не без труда.
отсюда




1910 Василий Никитич Мешков (1867/1868—1946)
Л. Н. Толстой в яснополянской библиотеке





1910 Василий Никитич Мешков (1867/1868—1946)
Портрет Л. Н. Толстого
Ясная Поляна 1910




1903 Бунин Наркиз Николаевич [1856—1912]
Рыбная ловля
Холст, масло
75,6 х 106,7
Частная коллекция


Эта работа была представлена на выставке Санкт-Петербургского Общества художников в 1903 году. На ней была изображена компания рыбаков с сетью, некоторые из которых сняли брюки, чтобы залезть в водоем, и остались в одних рубахах... Причем, среди голоногих посетителями выставки были опознаны Лев Толстой и Репин. Публика была шокирована!

Один из посетителей, киевский мещанин Семен Любошиц выхватил карандаш и размашисто написал на картине: "Мерзость!", после чего сдался в руки полиции и отсидел 6 дней за свою выходку.

Разразившийся скандал вылился на страницы прессы. Прочитать




1909 - 1911 Владимиров Иван Алексеевич (1869 — 1947)
«Лев Толстой в Ясной Поляне»




1909 - 1911 Владимиров Иван Алексеевич (1869 — 1947)
«Лев Толстой в Ясной Поляне». Фрагмент




1911 Лист из Альбома В. Россинского. Последние дни Л. Н. Толстого




1911 В. Россинский. Объявление о своем отъезде - Толстой открывает дверь в комнату дочери
Бумага, карандаш
Авторская литография. Лист из Альбома В. Россинского. Последние дни Л. Н. Толстого




1911 Лист из Альбома В. Россинского. Последние дни Л. Н. Толстого




Россинский Владимир Иллиодорович «Последние дни Толстого» 1911
бумага, карандаш




Россинский Владимир Иллиодорович «Последние дни Толстого» 1911
бумага, карандаш




Россинский Владимир Иллиодорович «Последние дни Толстого» 1911
бумага, карандаш




Россинский Владимир Иллиодорович «Последние дни Толстого» 1911
бумага, карандаш




Елизавета Меркурьевна Бём (Эндаурова)
Л. Н. Толстой среди яснополянских детей




1904 Tolstoi At Twenty Nine, As An Officer In The Crimean War
From The Century Illustrated Monthly Magazine
May To October




1877-1879 Александр Игнатьевич Лебедев (1830 — 1898)
Каррикатурный альбом современных русских деятелей, СПб. Картографическое заведение А. Ильина




1910 Рундальцов Михаил Викторович (1871—1935)
«Портрет Л. Н. Толстого»
Бумага, офорт
52,9 х 39,2 см




1909 Иван Кириллович Пархоменко (1870 — 1940)
Портрет Льва Николаевича Толстого, написанный в 1909 году с натуры в Ясной Поляне



«Вернувшись<...> в Петербург, я задумал создать галерею писательских портретов, — писатели мою затею встретили одобрительно и позировать стали охотно. И когда в моей мастерской набралось уже более двадцати их изображений, я написал Толстому, что хочу приехать в Ясную Поляну, чтобы изобразить и его. Толстой тотчас же мне ответил: «Милости просим. Лев Толстой. 10 июля 1909».

Одновременно пришло письмо и от Софьи Андреевны: «Лев Николаевич получил ваше письмо и сказал мне, что будет отвечать вам; по-видимому, он ничего не имеет против вашего посещения, и мой совет приезжать сейчас же, так как он здоров, а что еще будет в сентябре — неизвестно». Я писал, что хотел бы приехать в сентябре.

Разумеется, я, как только получил эти письма, сейчас же и собрался: взял шкатулку с красками, складной мольберт, два подрамника с натянутым на них загрунтованным полотном и 19 июля (по старому стилю) утром приехал в Ясную Поляну. Меня встретил молодой, русоголовый, с небольшой подстриженной бородкой, с бледным, но оживленным лицом, одетый в простую синюю рубаху, подвязанную поясом, Николай Николаевич Гусев — секретарь Льва Николаевича. Он сейчас же отвел меня в приготовленную для меня комнату и затем, после нескольких слов на мои расспросы о Льве Николаевиче, пригласил меня на веранду пить чай.

Через час, приблизительно, вышла Софья Андреевна, и от нее я узнал, что Лев Николаевич чувствует себя хорошо (то же самое и Гусев говорил) и, вероятно, охотно будет позировать. Это мне было приятно, так как недели за три до этого я заезжал (проездом) в Ясную Поляну и говорил с Софьей Андреевной — в присутствии находившегося тогда в Ясной Поляне Льва Львовича — о своем желании написать портрет Льва Николаевича. Лев Львович решительно заявил, что его отец позировать мне не станет.

— Почему?

— Да потому, что он и Репину уже лет пять как отказывает в этом. Самое большее, что он, по-моему, может вам позволить, так это только на него посмотреть и написать его по памяти.

<...> пришли гостившие в Ясной Поляне <...> и Лев Николаевич — живой, бодрый, с едва уловимой доброжелательной улыбкой на губах, одетый в светлую фланелевую блузу, перетянутую ремнем. По портретам, какие мне приходилось видеть и в музеях, и в печати, я представлял себе его иным — суровым, большого роста и вообще не похожим на обыкновенных смертных, — на самом деле я увидел самого обыкновенного старика русского типа, с густыми, нависшими бровями над остро глядящими голубыми глазами, с некоторой барской осанкой в поступи и манере держать свою прямую и крепкую фигуру.

<...> Лев Николаевич ... поднялся к себе в кабинет, бросив мне мимоходом с улыбкой, как бы полушутя:

— Пользуйтесь случаем, пишите, пока я свободен...

Лев Николаевич сел.

— Так? — осведомился, повернув лицо к свету.

Я ответил утвердительно.

— Ну, в добрый час! — пожелал он.

И я начал. Кисти одна за другой забегали по полотну <...>».
Пархоменко И. К.: Мои воспоминания о Л. Н. Толстом





С картины французского художника Мальтеста




1906 Николай Вермонт (1866–1932)
Лев Толстой
гравюра, 14 х 11 см




1901 граф Л. Н. Толстой с портрета Ю. И. Игумновой (1871-1940)




1889 Ян Вилимек (1860-1938)
Лев Николаевич Толстой




Слева: 1895 ТОЛСТОЙ ЗА РОЯЛЕМ Рисунок П. И. Нерадовского. Никольское-Обольяново. Январь 1895 г. Дом-Музей Толстого в Хамовниках, Москва

Справа: G. Boruchov. Портрет Л. Н. Толстого, сделанный из человеческих волос. Published in 'Tempo' 03.12.1928




1905 Т. Л. Сухотина.
Толстой. Ясная Поляна.




Рисунок Т. Л. Сухотиной Толстой, 1908
Музей Толстого, Москва




Толстая-Сухотина Татьяна Львовна (1864-1950)
Портрет Л. Н. Толстого. Март 1910 г.
Бумага, карандаш




Хазин С. Б.
Портрет Л. Н. Толстого 1900


Создание фототипии портрета Л. Н. Толстого относится к 1900 году. История такова: в Одессе за чашкой чая встретились великий писатель Лев Николаевич и ценитель литературы, издатель, неординарный человек своего времени Сергей Хазин. Слово за слово Хазин предложил Толстому увековечить его гениальное произведение «Крейцерова соната» оригинальным способом. Так, чтобы оно стало более популярно.

Через некоторое время талантливый художник и издатель привёз в Ясную поляну портрет писателя в «словесной» технике. Поначалу Толстой и не понял, в чём именно заключалась «оригинальность». Лишь приглядевшись, поразился исполнению.

«Чистым» изображено только лицо Льва Николаевича. Всё остальное – волосы, пышная борода, усы, блуза – испещрено целой паутиной слов, отдельных фраз. «Художник-оригинал вместил в бороде, усах и блузе Льва Толстого тринадцать глав его повести «Крейцерова соната». Более девяти тысяч слов – тридцать страниц убористого типографского текста. Поистине титаническая работа», – писал Б. Д. Челышев (В поисках редких книг. – М.: Просвещение, 1970).

Почему художник избрал именно такой способ, чтобы изобразить великого писателя? В своих воспоминаниях «Как живёт и работает Л.Н. Толстой» современник писателя и литератор П. А. Сергеенко рассказывает: «Крейцерова соната» возникла при следующих обстоятельствах. У Толстого в Ясной Поляне гостили Илья Репин, актёр Андреев-Бурлак, очень смешивший Льва Николаевича своими рассказами, и приехавшая из-за границы госпожа Г., которая однажды сыграла сонату Крейцера с такою яркою выразительностью, что произвела на всех, и на Льва Николаевича в особенности, глубокое впечатление, под влиянием которого, он сказал Репину: «Давайте и мы напишем Крейцерову сонату. Вы – кистью, я – пером, а Василий Николаевич (Андреев-Бурлак) будет читать её на сцене, где будет стоять и ваша картина».

Предложение вызвало общее одобрение. Через некоторое время Лев Николаевич с присущею ему настойчивостью взялся за работу. Толстой начал работать над повестью в октябре 1887 года, а закончил 5 декабря 1889 года.

Появление «Крейцеровой сонаты» современники Толстого сравнивали с землятресением – настолько сильным было её воздействие на читателей. Повесть вызвала массу подражаний и в прозе, и в стихах. Даже жена Толстого Софья Андреевна написала повесть «Чья вина» (по поводу «Крейцеровой сонаты» Л. Толстого).

Произведения, созданные под влиянием «Крейцеровой сонаты» были многочисленны и разнообразны. Но, пожалуй, самым оригинальным из них был шрифтовый портрет Толстого, написанный художником С. Б. Хазиным. Основой для портрета послужила известная фотография Толстого, снятая в 1892 году московской фотографической фирмой «Шерер, Набгольц и К°».

Портрет интересен и как своеобразное отражение истории цензурных преследований «Крейцеровой сонаты». С. Б. Хазин использовал для портрета рукописный текст повести, которая широко распространялась в списках ещё до её появления в печати.

Издание было разрешено цензурой только отдельно или в собраниях сочинений Л. Н. Толстого, и именно в 13-м томе.

Хазинский портрет Толстого получил цензурное дозволение в 1900 году – в год снятия десятилетнего цензурного запрета с отдельных изданий «Крейцеровой сонаты».

В выходных данных портрета указано: Граф Л. Н. Толстой. XIII глава «Крейцеровой сонаты». В левом нижнем углу – подпись: «Собственность издателя С. Б. Хазина». Справа, внизу портрета – подпись: «Дозволено цензурою. Одесса, 23 мая 1900 г. Фот. С. В. Кульженко. Киев».




Граф Лев Толстой
by 'Snapp'
акварель
опубликовано в Vanity Fair 24 октября 1901 года
365 x 251 мм
© Национальная Портретная Галерея, Лондон




1903 Великан и пигмеи. Лев Толстой и современные писатели.
Карикатура неизвестного художника из коллекции Федора Фидлера




1903 На прогулке в Москве.
Карикатура Карла Штейна из коллекции Федора Фидлера




1903 Рабочий костюм для русского мужика.
Карикатура из журнала LIFE. Из коллекции Л. М. Вольфа




1910 Oskar Shmerling (1863–1938)
Граф Лев Толстой
Журнал Молла Насреддин (№ 36, 1910 г.)
обложка, посвященная смерти Толстого в 1910 году.




1910 Oskar Shmerling (1863–1938)
Журнал Молла Насреддин




1910 Смерть Льва Толстого




1930 Париж. Автор: Толстой Лев Львович (1871-1945)
Бумага, карандаш. 25,1 × 21,2
авт. надпись «Mon père d`après mémoire. L. Tolstoy. 1930. Paris» («Мой отец по памяти. Лев Толстой. 1930. Париж»).




Николай Богданов-Бельский
Л. Н. Толстой среди крестьян




1956 Автолитография П. Пикассо
Л. Н. Толстой
Фронтиспис французского издания романа «Война и мир» (Léon Tolstoï. «La Guerre et la Paix». Paris, 1956)




Leo Tolstoy (1828 - 1910)
The Russian Drawing by Mary Evans Picture Library




1941 Александр Никитич Парамонов
Портрет Л. Н. Толстого
60 × 40 см
Пастель, Бумага




Б. В. Щербаков
Л. Н. Толстой в Ясной Поляне




Дмитрий Аркадьевич Налбандян (1906 — 1993)
Горький у Толстого в Ясной Поляне




Дмитрий Налбандян
«А. М. Горький и Л. Н. Толстой в Ясной Поляне»




Анатолий Александрович Пламеницкий (1920 — 1982)
«Л. Н. Толстой в мастерской И. Е. Репина»




Руднев В. В.
Ясная Поляна. И. Е. Репин пишет портрет Л. Н. Толстого
1980 Открытка




1951 И. С. Тургенев и Л. Н. Толстой за игрой в шахматы




1978 Амир Арсланов
Лев Толстой в степях Башкирии
© Башкирский государственный художественный музей им. М. В. Нестерова




С. В. Малютин (1859 — 1937)
Портрет графа Льва Николаевича Толстого (1828-1910)
Музей Льва Толстого, Москва




Leo Tolstoy - portrait of the Russian writer, aesthetic philosopher, moralist and mystic 1828-1910
(Photo by Culture Club, Getty Images)




Л. Н. Толстой (открытка)




С. М. Прокудин-Горский
Портрет Л. Н. Толстого
Ясная Поляна, май 1908
Единственный цветной фотопортрет писателя, явившийся первым цветным фотопортретом в России.



Заметка известного русского фотографа-художника
Сергея Михайловича Прокудина-Горского
К юбилейному портрету Гр. Л. Н. Толстого


Прилагаемый при настоящем номере портрет Гр. Л. Н. Толстого исполнен мною 23 мая этого (1908. - Ред.) года и является единственным портретом, сфотографированным в красках непосредственно с натуры. Несмотря на некоторые неблагоприятные условия фотографирования, вследствие проходившего в мае месяце циклона, который принуждал в значительной мере увеличить время экспозиции, я тем не менее мог ограничиться экспозицией всего в шесть секунд, включая сюда и время, потребное для передвижения очень большой кассеты. Съемка была сделана один раз, и кассета была доставлена мною на руках в Москву, где только было возможно вынуть из нее пластины для упаковки их. Проявление пластин произведено в Петербурге.

Эта крайне трудная работа могла быть выполнена с такой короткой экспозицией исключительно благодаря чрезвычайной чувствительности моих пластин к спектральным лучам и правильной их передаче, что поймет каждый, знакомый с техникой цветных воспроизведений.

Мысль снять в большом размере портрет Гр. Л. Н. Толстого пришла мне в голову совершенно случайно, и работа эта выполнена мною скорее по настоянию моих друзей, чем по моей личной инициативе.

Дело в том, что я давно уже собирался просить разрешения Гр. Л. Н. Толстого снять его портрет для демонстрирования на моих цветных проекциях и с этой просьбой обратился в начале мая месяца письменно к Гр. Л. Н. Толстому. На мое письмо я получил любезное согласие Льва Николаевича.

Перед самым отъездом многие из близких мне лиц, узнав, что я еду с маленькой камерой, уговорили меня взять что-либо более солидное по размерам, дабы впоследствии можно было изготовить портрет в большом масштабе и отпечатать его для общего пользования.

Несмотря на большую громоздкость прибора и большие технические трудности, я решился сделать этот опыт и в середине мая отправился в Ясную Поляну. Лев Николаевич был весьма ко мне любезен и, несмотря на крайне малое свободное время, провел в разговоре со мною несколько часов за трехдневное пребывание мое в Ясной Поляне. Особенно живо интересовался Лев Николаевич всеми новейшими открытиями в различных научных областях, а равно и вопросом передачи изображения в истинных цветах.

Сравнительная слабость здоровья с одной стороны и преклонный возраст, в совокупности с постоянной работой и различными посещениями Льва Николаевича, не позволили мне сделать какой-либо предварительный опыт съемки и потому пришлось возложить надежду главным образом на свой многолетний опыт и чувствительность пластин.

Вследствие крайне невыгодного положения местности для фотографирования, оно было сделано в саду, в тени, падающей от дома, причем задний план был ярко освещен солнцем. Фотографирование произведено в пять с половиною часов вечера, тотчас после верховой прогулки Льва Николаевича.

Супруга Льва Николаевича, София Андреевна принимала с своей стороны все меры, дабы способствовать успеху этой работы, за что приношу ей искреннее спасибо.

В печати портрет воспроизведен без всяких поправок и прикрас, чтобы сохранить всю ценность подлинности воспроизведения.
С. Прокудин-Горский
отсюда



*кликабельно
1988 Илья Глазунов. Вечная Россия
(Лев Толстой в правом нижнем углу с табличкой Непротивление)
© Московская государственная картинная галерея народного художника СССР Ильи Глазунова





.
вверх^ к полной версии понравилось! в evernote


Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.

Дневник Портреты Льва Николаевича Толстого | Сальвадора - Дневник Сальвадоры | Лента друзей Сальвадора / Полная версия Добавить в друзья Страницы: раньше»