Это цитата сообщения Майя_Пешкова Оригинальное сообщение

Женщины рода Юсуповых:Татьяна Васильевна

Из темных недр, из заточенья
Всех выпускать на белый свет —
Пусть думы, шепоты, виденья
Узнают вновь, что смерти нет.
Как знать, дождусь ли я ответа,
Прочтут ли эти письмена?
Но сладко мне перед рассветом
Будить родные имена.
А.Герцен

...Драгоценные камни сверкали и переливались. Они хранили в себе не только тайны своего происхождения, но и волнующие истории земной жизни. Кто только не брал в руки, не любовался, не тешил тщеславие, не выставлял на­показ как свидетельство могущества эти бесценные побря­кушки!

Княгиня Татьяна Васильевна Юсупова, урожденная Энгельгардт (1769—1841) — племянница князя Потемкина, фрейлина императрицы Екатерины II.

Татьяна Васильевна Юсупова справедливо гордилась своей коллекцией. Все собранное, найденное, купленное и перекупленное за огромные деньги могло соперничать с сокровищами королей.

Впрочем, многое из шкатулок княгини и в самом деле принадлежало ранее сильным мира сего. Здесь осели по­истине легендарные вещи, но все их превосходила жемчу­жина под названием «Пелегрина». Ее пожалели оправить в золото — такого невиданного размера и идеальной фор­мы она была. Имена хозяев, владевших этой редкостью до Юсуповых, говорили сами за себя.

В древности, по легенде, «Пелегрина» принадлежала царице Клеопатре и была парной той, из которой царица Египта приготовила самый дорогой напиток в мире, рас­творив жемчужину в уксусе. Потом «Пелегрина» украси­ла сокровищницу испанского короля Филиппа II и, нако­нец, попала к Юсуповым. Муж Татьяны Васильевны так же, как и жена, любил диковинные камушки и предо­ставлял княгине неограниченный кредит для ее приобретений. Год от года сокровищница Юсуповых пополня­лась. Там, кроме всего прочего, находился знаменитый бриллиант «Полярная звезда», причудливой формы алмаз «Голова барана», огромный сапфир, камни из корон ев­ропейских монархов. Это была действительно удивитель­ная коллекция.

Оказалось, что страсть к «камушкам» единственное, что сближало супругов. А ведь поначалу брак фрейлины Екатерины II с одним из богатейших людей России обе­щал быть вполне удачным!

...Татьяна Васильевна была младшей из пяти сестер Энгельгардт, племянниц Потемкина. Красивые девушки пользовались незавидной репутацией добровольных налож­ниц всесильного дядюшки, получивших от него за любовь и ласки большое приданое. В обществе считали, что как раз младшая «мало уступала сестрам в красоте и много превосходила их в нравственных качествах».

• Сестра-Екатерина Васильевна Энгельгардт 
• Сестра-Княгиня Варвара Васильевна Голицына, урождённая Энгельгардт

Сестра-Графиня Александра Васильевна Браницкая, урождённая Энгельгардт

Ещё не достигнув 12 лет, Татьяна уже была сделана фрейлиной Екатерины II. Даже попав в обстановку пышного царского двора из бедной провинции, Татьяна привлекла к себе внимание не только как племянница самого могущественного вельможи, но и как умная, живая и красивая девушка. Так герцогиня Кингстон, посетившая Санкт-Петербург и принятая при дворе, настолько сильно привязалась к пятнадцатилетней фрейлине, относясь к ней как к дочери, что даже соглашалась сделать её наследницей всего своего огромного состояния, если только та уедет с ней в Англию. Однако племянница Потёмкина, давно уже не нуждавшаяся в средствах, ответила отказом.

Portrait of Tatiana Yusupova

Неизвестно, что заставило пригожую девицу в шест­надцать лет выйти за человека на двадцать пять лет стар­ше ее. Жених, генерал-поручик Михаил Сергеевич Потемкин, был дальняя родня всесильному «дядюшке», а к венцу невесту убирала сама императрица. Брак был недол­гий — Потемкин утонул, оставив жене двоих детей.

Михаил Сергеевич Потёмкин (1744—1791) — генерал-поручик, генерал-кригскомиссар, действительный камергер из рода Потёмкиных.

Вслед за ним умер Потемкин-дядюшка. В память не­когда обожаемого «Грица» Екатерина не обошла своими попечениями двадцатичетырехлетнюю вдову и сосватала ей князя Юсупова.

Г.А. Потемкин-Таврический, (1739—91)

Воистину императрица действовала от сердца, ибо трудно было найти более блестящего жениха. Энциклопе­дически образованный человек, государственный ум, ди­пломат, друг-приятель европейских монархов, ученых и писателей, милейший, остроумный собеседник, галантный кавалер, радушный хозяин, первый щеголь, любитель ред­костей и книг — князь Николай Борисович действительно княжил в этом мире.

Это был истинный вельможа, чрезвычайно приветли­вый и простой в обращении со всеми, даже со слугами. Встречаясь с незнакомыми людьми на аллеях своей лет­ней резиденции Архангельское, куда разрешалось вхо­дить каждому, он издали снимал шляпу и вежливо рас­кланивался.

Вольтер, познакомившись с князем, был очарован им и в письмах Екатерине II наговорил массу комплиментов: счастлива императрица, имеющая таких подданных.

Князь Николай Борисович Юсупов (15 (26) октября 1750 — 15 июля 1831, Москва) — государственный деятель, дипломат (1783—1789), любитель искусства, один из крупнейших в России коллекционеров и меценатов, владелец подмосковных усадеб Архангельское и Васильевское.

Занимаемые официальные посты: главноуправляющий Оружейной палаты и Экспедиции кремлёвского строения, директор Императорских театров (1791—1796), директор Эрмитажа (1797), возглавлял дворцовые стекольные, фарфоровые и шпалерные заводы (c 1792), сенатор (с 1788), действительный тайный советник (1796), министр Департамента уделов (1800—1816)[2], член Государственного совета (с 1823).

Демонстрируя свое уважение ценителю искусств, На­полеон предоставил в распоряжение князя императорскую ложу. Обитатели Тюильри весьма удивились: до сих пор подобной привилегией пользовались исключительно особы королевской крови.

Архангельское

Однажды, приехав в театр, Юсупов был остановлен вежливым вопросом человека, охранявшего вход в импе­раторскую ложу: «Вы король?» — «Нет, — ответил Юсупов. — Я русский князь». Дверь была с поклоном открыта...

Екатерина II всегда доверяла Юсупову и была с ним исключительно нежна. Говорили, что спальню князя укра­шала картина, где она и ее советник были изображены в виде Венеры и Аполлона. Такая аллегория показалась но­вому царю Павлу I нескромной, и он якобы приказал Юсу­пову уничтожить картину. Сомнительно, чтобы гордый князь его послушался.

Юсупова Татьяна Васильевна, урожд. Энгельгардт.

Он слишком веровал в свою счастли­вую звезду. И действительно, прежние любимцы Екатери­ны почти все подверглись опале — сын-император, как из­вестно, не дружил с мамашей. Князь же Николай Борисо­вич получил при Павле I чин действительного тайного со­ветника, Андреевскую ленту и несколько весьма престиж­ных должностей. При следующем императоре — Алексан­дре I — звезда Юсупова сияла так же ярко. И при Нико­лае I ему жилось прекрасно. На протяжении четырех царствований российский Крез, не ведавший, сколько у него имений и крепостных душ, находил время и для добросо­вестной службы Отечеству, и для отдохновения.

В дни рождения жена князя Татьяна Васильевна полу­чала подарки баснословной цены, но главное — ориги­нальные. Однажды Николай Борисович преподнес ей це­лую коллекцию прекрасных статуй и ваз из итальянского мрамора. Их расставили в парке Архангельского, и Татья­на Васильевна могла ежедневно взирать на знаки внима­ния галантного супруга. В другой раз он купил еще неви­данных в России экзотических птиц и животных, стоило ей лишь обмолвиться о зверинце.

парк в Архангельском

Императрица, узнав о планах очаровательной супруги Юсупова, прислала семейство тибетских верблюдов.

Каждый приезд княжеской четы из дворца московско­го во дворец подмосковный обставлялся пышно. Архан­гельское их встречало пушечными выстрелами, а многочис­ленная челядь кланялась в ноги. В честь матушки-княгини провозглашались здравицы.

Молодая Юсупова проявила себя как женщина энер­гичная и деловая. Ее заботами имение мужа благоустраи­валось и расцветало. Громадные средства князя были к ее услугам. Современники сравнивали Архангельское с Вер­салем, а его хозяйку стоило сравнить с королевой, едино­властно правившей этой подмосковной страной роскоши. Супруги Юсуповы были в состоянии себе позволить все, до чего только могла додуматься изощренная фантазия.

Парк стал, собственно, уже и не парком, а произведе­нием искусства. Сотни крепостных с утра до вечера уха­живали за ним. Чтобы они не отвлекались на заботы о хлебе насущном, князь, изгнавший зерновые культуры с благословенных земель Архангельского, закупал их в со­седних имениях.

Едва ли кто из приезжавших сюда гостей мог сдержать возглас изумления. В зимнем саду среди цветущих апельси­новых деревьев били фонтаны и летали райские птицы. Специальная система отопления создавала в огромных оранжереях климат Средиземноморья. Изумленный гость, находясь за стеклянными стенами, как бы из итальянского полдня мог слушать завывания российских метелей.

Говорили, что в княжеских прудах рыба была мечена золотыми кольцами, а каждый полдень из отдаленного уголка парка выпускали орла, который парил над глав­ным дворцом с развевающимся княжеским штандартом на шпиле.

Главный дворец был переполнен собраниями живописи, фарфора. В его залах не умолкал гомон бесконечных праздников. Юсуповы славились широким гостеприим­ством и «лукулловыми» обедами. Изысканные запахи французской кулинарии смешивались с ароматом срезан­ных в оранжереях цветов и духами нарядных дам. Скрип­ки виртуозничали. Сотни свечей в хрустальных люстрах, отражаясь в зеркалах, делали еще более ослепительным общество, веселившееся на маскарадах и балах. И каза­лось, в этом, обособленном от всего мира, царстве беспеч­ности нет и никогда не найдется места ни малейшему огорчению, ни одной слезинке.

Увы! Юсупов обладал одним свойством, которое в кон­це концов разбило жизнь Татьяне Васильевне. Его главной и всепоглощающей страстью была страсть к женщинам. Га­лантный кавалер, имевший приятную наружность, Николай Борисович знал успех у дам. Если уверяли, что внебрачные дети французского короля Людовика XV могли бы соста­вить население целого города, то, надо думать, король Ар­хангельского не уступал ему в амурном марафоне.

До поры до времени молодая супруга увлекала его, но время шло, и князь пресытился семейной идиллией. Воз­держание окончилось. Князь вернулся к прежним забавам.

Конечно, приключения со знатными дамами в Европе и дома все-таки требовали соблюдения определенных прили­чий. Свои же крепостные — иное дело. Хорошенькие ра­быни безропотно угождали эротическим склонностям князя, и прекрасные декорации театра в Архангельском видели много такого, о чем потом долго шушукались в Москве. Го­ворили, что, наблюдая из зала за крепостными танцовщица­ми, Юсупов в какой-то момент делал знак, и они сбрасы­вали одежды, оставаясь абсолютно обнаженными.

Несмотря на разговоры о непристойных дивертисментах и оргиях в Архангельском, Юсупова продолжали восприни­мать как милого оригинала, не сумевшего откреститься от замашек своих предков, восточных владык. Те же, разу­меется, имели гаремы и прекрасных невольниц со всех кон­цов земли. С явной симпатией описывает неверного мужа Татьяны Васильевны московская барыня Е.П.Янькова:

Г. Ф. Фюгер. Портрет князя Н. Б. Юсупова, 1783 (фрагмент) Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)

«Князь Николай Борисович Юсупов был один из са­мых известных вельмож, когда-либо живших в Москве, один из последних старожилов екатерининского двора и вельможа в полном смысле... Так как Юсупов был во­сточного происхождения, то и не мудрено, что он был ве­ликий женолюбец: у него в деревенском его доме была одна комната, где находилось, говорят, собрание трехсот портретов всех тех красавиц, благорасположением которых он пользовался».

То, что со стороны казалось легко объяснимым, для бедной жены сделалось источником непрекращающихся мук. Татьяна Васильевна перестала бывать в свете, ибо постоянно ловила на себе внимательные взгляды. Брошен­ной жене, конечно же, сочувствуют, но при всем том по­дозревают в ней какой-то тайный изъян, понудивший су­пруга искать иных удовольствий.

Княгиня Юсупова замкнулась. Она даже не захотела жить в роскошном дворце Архангельского и выстроила се­бе небольшой дом в парке. Ее жизнь сосредоточилась на детях от первого брака и сыне Борисе, рожденном от Ни­колая Борисовича.

Усадьба Волковых-Юсуповых, Москва. Палаты бояр Волковых (дворец Юсуповых), XVI-XVII вв. Реставрированы арх. Н.Султановым в конце XIX в

Правда, княгиня не отказывала себе в удовольствии общаться с теми немногими людьми, чьи таланты ценила чрезвычайно высоко. В этом узком кругу бывали Держа­вин, Крылов, Жуковский, Пушкин, очарованный романти­ческой атмосферой Архангельского.

Державин, глубоко уважая Юсупову и сочувствуя ее переживаниям, посвятил ей стихотворение «К матери, ко­торая сама воспитывает детей своих». Слово «сама» особо подчеркнуто: в те времена чад в богатых семействах воспитывали гувернантки и гувернеры. Обычно родовитые отпрыски лишь прикладывались к родительской ручке с пожеланиями «доброго утра» и «доброй ночи». На том общение с батюшкой и матушкой заканчивалось. 

Но дети подрастали, все меньше нуждались в матери, и Татьяна Васильевна пыталась восполнить душевное оди­ночество заботами о других людях.

[показать]

Ж.Л.Монье. Портрет Т.В.Юсуповой. 1802. Холст, масло. Государственный музей-усадьба «Архангельское»

Суммы, которые Татьяна Васильевна отдавала нуж­дающимся, были по тем временам громадные. М.И.Пыляев в книге «Замечательные чудаки и оригиналы», уделив несколько страниц княгине Юсуповой, писал, что ее пожер­твования порой составляли «двадцать и более тысяч».

Имя Татьяны Васильевны связано с одним происшест­вием, которое наделало много шума в Петербурге. Оно послужило сюжетом для пьесы и стало известно даже во Франции.

Жан-Луи Вуаль. Портрет Татьяны Потёмкиной-Юсуповой

...Отец девушки, которую звали Парашей, по злому навету был лишен имущества и сослан с семьей в Сибирь. Суровая жизнь поставила ссыльных на край гибели, но юная дочь несчастного не могла успокоиться: почему в ми­ре торжествует злоба и несправедливость, почему так лег­ко лишить человека честного имени?

И вот одна-одинешенька, без денег и теплой одежды, то идя пешком, то подсаживаясь на телегу к какому-нибудь доброхоту, Параша добирается в конце концов до Петербурга. Более того, она вознамерилась лично передать чело­битную императору. В 1804 году долгожданная встреча, несмотря на все препятствия, состоялась. Дело было пере­смотрено, и правда восторжествовала.

Борис Юсупов в образе Купидона, 1797

Разумеется, в коротком изложении все это звучит рождественской пасторалью. Недаром спектакль «Параша Сибирячка» пользовался ни с чем не сравнимой популяр­ностью. Люди любят почти сказочные истории со счастли­вым концом. Но ведь все это произошло на самом деле! И не надо иметь богатое воображение, чтобы представить, каково досталось девушке. Так вот, самое деятельное уча­стие в ее судьбе приняла Татьяна Васильевна: и приласка­ла, и обогрела, и деньгами ссудила. И этот случай был не единственным. Известно имя еще одного человека — без кола, без двора, — кому княгиня не дала умереть под за­бором. Звали его Борис Федоров. Обыкновенное имя, обыкновенный человек. И стал этот человек поэтом, дра­матургом, романистом, критиком, словом — литератором. Звезд с неба не хватал — это правда, но все-таки прожил совсем небесполезную жизнь во многом благодаря «скупой старухе Юсуповой». Да-да, именно так скорое на распра­ву людское мнение окрестило Татьяну Васильевну. Дей­ствительно, балов Юсупова не устраивала, в долг не дава­ла, очень порицала мотов и беспечных хозяев-помещиков, у которых народ по деревням, особенно весною, соломою да подаяниями питался.

Portrait of Tatyana Yusupova (1769-1841)

Кстати, Юсупова прекрасно понимала, что обилие бар­ских закромов зависит от того, как живет крестьянин, хо­рошо ли ест, крепко ли его хозяйство. Заботясь о благо­получии своих 20 тысяч крепостных, Юсупова оказалась куда дальновиднее многих помещиков, выжимающих из своих деревень все до капли.

Татьяна Васильевна на удивление дельно вела хозяйство и получала немалый доход. Женщины ее времени были весьма далеки от вопросов экономики, реализации сельско­хозяйственной продукции, прибыльного вложения капитала. На их фоне княгиня Юсупова выглядела редкою птицей, и за ней прочно утвердилась слава «дамы-финансиста». Сосе­ди и знакомые ездили к ней потолковать о делах и получить совет в самых запутанных вопросах.

Князь Борис Николаевич Юсупов (1794-1849), сын действительного тайного советника князя Н. Б. Юсупова и Т. В. Энгельгардт.

Занимаясь хозяйством и благотворительностью, Юсу­пова не забывала тем не менее о своей давней страсти: ма­стера-камнерезы по ее указанию занимались нанесением на полудрагоценные камни эмблем, девизов, надписей. Трудно было лучшим образом удружить княгине, нежели презентовать ей мудрое и краткое изречение, которое тут же увековечивалось на каком-нибудь агате. У Юсуповой образовалось таким образом целое собрание разных камней. Она была довольна — камнерезы получали работу, а потомки -— память о ней.

 

Татьяна Васильевна, не чуждая тщеславия, весьма опа­салась, что после смерти ее скоро позабудут. Такие мысли подвигнули ее к поступку, весьма позабавившему москви­чей. Все вдруг заметили, что шустрые мамзели с Кузнец­кого моста зачастили в дом княгини. Татьяна Васильевна стала появляться в обществе в модных туалетах из дорогих тканей. На балах ей делали комплименты и бились в до­гадках, чему бы приписать такое неожиданное щегольство. Княгиня простодушно раскрыла секрет: «Вот умру, так что мои люди будут донашивать? Пусть уж в новом поще­голяют — меня лишний раз вспомнят».

Портрет княгни Татьяны Васильевны Юсуповой, рожд. Энгельгарт, жены князя Н.Е. Юсупова 1841 Холст, масло 113 х 89,5 Ж-4606 Пост. в 1925 из Юсуповского дворца-музея Экспонирование Михайловский замок, Зал 203

 Если дворовым девушкам предназначалась одежка с барского плеча, то молодой невестке, жене сына, урож­денной Нарышкиной, Татьяна Васильевна оставила беспо­добную «Перегрину», шкатулки с алмазами и предания о своей невеселой женской доле. Впрочем, неверного мужа, которого пережила на десять лет, Юсупова вспоминала без сердечной досады. «Милосердный Бог посылает нам скорби для испытания нашей веры и терпения», — любила повторять она.

Юсупова Татьяна Васильевна (урожд. Энгельгардт, племянница св. кн. Г.А. Потемкина-Таврического)

...Мужчины куда в меньшей степени охотники переби­рать в памяти прошлое: старый князь Юсупов до послед­него часа жил в свое удовольствие. Правда, его донимала любовница-француженка, служительница Мельпомены и верная подданная Бахуса. После посещения княжеских погребов мамзель била севрский фарфор, ругалась и швы­ряла в своего патрона туфлей. Тот все терпел из уважения к ее восемнадцати годам.

Николай Борисович так никогда и не утратил интере­са к жизни. За пять месяцев до смерти его видели на вечере у Александра Сергеевича Пушкина, недавно же­нившегося.

Что ни говори, Юсуповы были схожи в своем жизне­любии: Татьяна Васильевна умудрилась не превратиться в сварливую старуху и нудную моралистку. Когда она умерла, все удивились: да неужто ей было полных семьдесят два года? Еще вчера княгиня, сохранив отблески давнего очарования, покоряла живостью ума, сердца и любез­ностью в обхождении.

Дети

1 брак
Потёмкин, Михаил Сергеевич (1744—1791) 

Сын-Александр (1790—1872), действительный тайный советник, в 1842—1854 годах состоял С.-Петербургским предводителем дворянства. Жена — Голицына, Татьяна Борисовна.

Дочь-Екатерина (1788—1872). Муж — Александр Иванович Рибопьер (1783—1865).

2 брак
Юсупов, Николай Борисович (1750—1831)

Сын-Борис (1794—1849) — гофмейстер, почётный опекун.
Сын-Николай (умер во младенчестве).

https://www.litmir.me/br/?b=234268&p