а теперь, мой хороший, я расскажу тебе о пиздецах,
которые вламываются в тебя  и корежат заживо.
о такой безысходности, от которой истерики, стекла в глазах,
пережатое горло и пыль в полустертых резцах,
когда смерть восстает над тобой как исступленный страж, и вот
ты лежишь, а они все спускают на тормозах.
 
мой родной, что ты знаешь об этой честности во плоти,
тошнотворной открытости и прямоте этих сук врачей?
когда вместо "мы сделаем все, что сможем" - "прости".
обожженным пеплом выносишь себя из палат в горсти,
когда все уходят, становишься пуст, одинок, ничей.
Господи, видишь душу? ей уже не по силам идти,
нести огонек, по черте вести,
Господи, сделай ее одной из своих мелочей.
на сердцах замков втрое больше, чем есть ключей.
 
Мой мальчишка, мой солнечный светлый образ, мой херувим,
ты улыбчив, высок, удивителен и невозможен.
я тебя в расстояниях чувствую тоньше и ближе - кожей.
здесь прощаемся. мне не выжить, не стать хорошей,
не сменить ISO, диафрагму, выдержку и режим.
здесь сожжем себя - только еще по одной покурим,
и с закрытыми полежим.