Это цитата сообщения Ольга_Лукичева Оригинальное сообщение

Воспоминания моего отца Ивана Уваровича Москвина. Часть 24.

Воспоминания моего отца Ивана Уваровича Москвина. Часть 1.

Воспоминания моего отца Ивана Уваровича Москвина. Часть 2.
Воспоминания моего отца Ивана Уваровича Москвина. Часть 3.
Воспоминания моего отца Ивана Уваровича Москвина. Часть 4.
Воспоминания моего отца Ивана Уваровича Москвина. Часть 5.
Воспоминания моего отца Ивана Уваровича Москвина. Часть 6.
Воспоминания моего отца Ивана Уваровича Москвина. Часть 7.
Воспоминания моего отца Ивана Уваровича Москвина. Часть 8.
Воспоминания моего отца Ивана Уваровича Москвина. Часть 9.
Воспоминания моего отца Ивана Уваровича Москвина. Часть 10.
Воспоминания моего отца Ивана Уваровича Москвина. Часть 11.
Воспоминания моего отца Ивана Уваровича Москвина. Часть 12.
Воспоминания моего отца Ивана Уваровича Москвина. Часть 13.
Воспоминания моего отца Ивана Уваровича Москвина. Часть 14.
Воспоминания моего отца Ивана Уваровича Москвина. Часть 15.
Воспоминания моего отца Ивана Уваровича Москвина. Часть 16.
Воспоминания моего отца Ивана Уваровича Москвина. Часть 17.
Воспоминания моего отца Ивана Уваровича Москвина. Часть 18.
Воспоминания моего отца Ивана Уваровича Москвина. Часть 19.
Воспоминания моего отца Ивана Уваровича Москвина. Часть 20.
Воспоминания моего отца Ивана Уваровича Москвина. Часть 21.
Воспоминания моего отца Ивана Уваровича Москвина. Часть 22.
Воспоминания моего отца Ивана Уваровича Москвина. Часть 23.
/


АТАКА СТЕРВЯТНИКА. [1942 год].

В районе Белореченской меня вызвал командир полка, приказал любой ценой найти и подвезти горючее для машин полка. Я взял автомобиль ГАЗ-АА с шофером, фамилию которого не помню, но хорошо помню его внешний вид, манеры поведения. Характер человека на фронте, в боевой обстановке, определяется его действиями, так что не надо долго присматриваться к человеку, изучать его характер. Достаточно увидеть его в экстремальной ситуации, чтобы сказать - трус он, паникер или хладнокровный, собранный, решительный, готовый встретить опасность и вступить в единоборство. Вот таким решительным и находчивым и был мой водитель, с которым я выехал в неизвестность за бензином. Кратко его внешность: рост 165-168 см; возраст - 24-25 лет; немного рыжеват; глаза серые, нормальные; нос прямой с горбинкой; лицо широкое, нижняя челюсть на подбородке как бы раздвоена; лоб крутой; брови густые, рыжеватые, дугообразные. Нрава веселого, очень разговорчив. Всю дорогу он что-нибудь рассказывал и, энергично вращая головой, весело смеялся.

После того, как мы подъехали к нефтебазе одного колхоза, шофер быстро начал обнюхивать стоящие цистерны и вскоре закричал:
- Товарищ лейтенант! Есть! Бензин марки 66 нужен?
- Пойдет! - ответил я, спускаясь с другой цистерны, которую в это время осматривал.
Подкатили бочки к цистерне и стали заливать в них бензин. Вскоре четыре бочки погрузили по покатам в кузов газика и тронулись в обратный путь. Километров через пять-шесть вдруг я увидел, как навстречу нам на небольшой высоте летит немецкий самолет мессершмитт-110, и сказал:
- Жми, соколик, на всю катушку, - а сам невольно уперся ногами в дно кабины и начал двигаться энергично взад-вперед, как будто мог помочь ускорению движения. Самолет пролетел над нами, но ни стрельбы, ни разрыва снарядов не было слышно.
- Пронесло, - сказал водитель, не снижая скорости.
Я открыл кабину, чтобы посмотреть, не вернулся ли самолет. К моему ужасу, он зашел на повторную атаку. У меня невольно вырвалось:
- Стой!
Шофер нажал на тормоз, машина резко снизила скорость, бочки в кузове с силой ударили в передний борт. Пули вспахали дорогу впереди, подняв струйки пыли. Только самолет поравнялся с нами, мой шофер, уже без команды, начал набирать скорость, будто не желая отстать от самолета. Летчик, видимо, все же решил уничтожить нас, снова развернувшись, пошел в атаку. Впереди, метрах в 400-500 лес, слева - овраг, справа - чистое поле. Шофер вел машину на максимальной скорости, а лес, казалось, отступал, хотя хорошо уже просматривались ветви. Ох, как хотелось, чтобы что-то случилось со стервятником! До леса, в который уходит наша дорога, рукой подать, но по верху кабины что-то ударило. Выглянув наружу, я увидел черный густой хвост дыма, тянувшийся за нашей машиной.
- Стой, соколик! - крикнул я, - Мы горим! - и быстро выскочив из кабины, бросился в сторону. Но, не пробежав и двадцати метров, увидел, как самолет идет в новую атаку. Мне казалось - идет только на меня: машина-то горела. Вдруг рядом очередь пуль вспахала землю. Самолет пролетел, я вскочил и бросился в овраг, где укрылся водитель. Когда все кончилось, я стал осматриваться, ища водителя. Вскоре почувствовал: мокро в левом рукаве гимнастерки. Только затем ощутил боль. Подошел водитель, увидел кровь, вскрикнул:
- Вы ранены, товарищ лейтенант?
Мы перевязали рану - к счастью она была легкой - и пошли пешком к тому месту, откуда выезжали за горючим. Произошло это где-то в середине августа 1942 года.

МОРЯК НА КОНЕ.

Шли, в основном, по опушке лесопосадки, затем свернули на кукурузное поле. По нему вышли на возвышенность. Перед нами расстилалась чистая, широкая равнина, за которой виднелся темный лес. Мы стояли на краю зарослей кукурузы, всматриваясь вдаль.
Вдруг справа от нас послышался тихий разговор. Прислушавшись, поняли, что говорят по-русски. Я вынул пистолет, загнал патрон в патронник, и мы осторожно стали продвигаться к разговаривающим. Я негромко спросил:
- Кто прячется? - мы быстро присели. В ответ послышалось:
- Свои!
Мы пошли на сближение и вскоре встретились. Невысокий, но коренастый старшина держал в руках перископ, два других бойца - под стать старшине - с винтовками в руках стояли сзади. В перископ старшина стал наблюдать обширную равнину и вдруг сказал:
- Строй солдат у леса, но кто такие - понять не могу, - он обратился ко мне, подавая перископ, - Смотри, лейтенант, может разберешь.
И вправду, около леса шел строй наших солдат.
Свои! - сказал я, возвращая ему прибор, - пошли!
Мы вышли из кукурузы и быстро двинулись в ту сторону, где только что прошли солдаты. До леса оставалось метров 500-600, справа от нас рос не то тростник, не то другое какое-то растение в виде высокого камыша. Мы шли быстро, посматривая по сторонам, и вдруг увидели, как на нас мчится всадник на белом коне. Одетый в морскую форму всадник , подъезжая к нам и не задерживаясь, крикнул:
- Братцы, бегите в укрытие! Немцы!
Мы переглянулись, бросились в этот тростник. Одновременно услышали гул танкового мотора и пулеметную очередь. Гул нарастал, участились и пулеметные очереди. Я добежал до тростника, увидел глубокую борозду, упал в нее и вжался в землю. Танк с каждой секундой приближался, а меня прошиб холодный пот. Твердил: только бы не через меня прошел. Танкист, будто бы слышал мою мольбу, прошел от меня в метре и стал продвигаться вглубь тростника, сбавив скорость. Я вскочил и почти вплотную бросился за ним, наблюдая за люком, в полной решимости, если кто-то из танкистов появится в люке, всадить ему пулю. Но никто не появился, а когда танк повернул влево и пошел к лесу, я бросился в сторону и притаился. Посидев так минут пять, пошел наугад. Вскоре услышал говор и увидел колебание тростника, позвал и получил ответ:
- Иди сюда!
Все уцелели, никто не пострадал. Посоветовавшись, мы пошли по направлению к лесу, вскоре выбрались к посадке, вдоль которой шла накатанная дорога. В небе стало темнеть. За посадкой горело поле, видны были множество огней. Дождавшись, когда хорошо стемнеет, мы стали продвигаться к лесу и удачно вошли в его объятья. Дубовый лес вперемешку с карагачом и кустарником обнадежил нас, и мы смелее пошли вперед.
Вскоре набрели на какую-то часть. Я подошел к капитану интендантской службы, спросил:
- Не видели ли где артиллеристов?
- А вот только что прошла артиллерия туда, - капитан показал рукой вперед.
Мы с шофером ускорили шаг, вышли на берег быстрой неширокой реки и увидели, как влево метрах в ста вброд идут на другой берег студебеккеры с пушками. Мы бросились бегом и вскоре оказались среди своих людей. Так начался и закончился один августовский день.

(Продолжение следует)