Такими словами тахпахов (жанр хакасской народной песни) в начале 1920-х гг. поддерживали своего русского защитника сибирские аборигены — хакасы, издавна заселявшие территорию ачинско-минусинских Белогорья и Июсов. Тем самым они создавали из енисейского казака и стихийного антибольшевика Ивана Николаевича Соловьёва харизматическую личность, наделённую героическими качествами. В то же время среди ширинских хакасов был и такой человек, как хайджи (хакасский народный певец и сказитель) Ф.А. Торин, чьи песни звали земляков на борьбу с Соловьёвым и пророчествовали его близкую гибель.


Отсутствие достоверной информации и воздействие большевицкой идеологии породили ещё при жизни Соловьёва вокруг его личности и поступков различные небылицы. Документы штабов частей особого назначения (ЧОН) содержат неоднозначные биографические сведения, подчёркивают отрицательные черты характера этого человека, и, естественно, очерняют деятельность соловьёвцев. Идеологизированными и политизированными являлись документы судебного процесса над «бандой» Соловьёва, состоявшегося в Красноярске в ноябре 1923 г. Обвинительное заключение, например, концентрируя внимание на событиях весны-лета 1922 г., тем самым не в полном объёме показывает корни соловьёвщины, сгущает как политическую, так и уголовную окраску этого явления. Свою лепту в мифологизацию вносили и местные жители, сообщая, к примеру, что Соловьёв был родом из зажиточной семьи, имел офицерское звание, «банду» же создал из мести за утопленную коммунистами сестру. Подробностями, далёкими от истины, оказалась насыщенной не только жизнь, но и смерть этого человека. Убийство повстанческого вожака военным, а затем и партийным руководством Енисейской губернии было представлено современникам в качестве блестяще проведённой операции ЧОНа.


Публикация здесь