Настроение:
Монашек подложил в огонь пару поленьев потолще, уселся рядом.

- Не зову тебя повернуть назад, Лейт, - шепнул он ей на ухо. - И сам не
поверну. Не знаю, что со мной... но хочу быть с тобой до конца.

- Я тоже хочу, - вдруг вырвалось у Ниакрис, а глаза предательски
защипало. - Но... ты прав. Зачем тебе умирать? Ты знаешь меня несколько дней...

Монах невесело усмехнулся:

- Знаешь, наверное, потому, что я, несмотря ни на что, все равно надеюсь
тебя вытащить...

Что-то пряталось в его голосе, словно пушистый котенок, играющий в прятки
со своей хозяйкой, - у Ниакрис был такой, давным-давно, когда они еще жили в
Княж-городе; и невольно девушка вдруг ощутила, какой ледяной глыбой давят на
плечи все годы одиночества и нескончаемых усилий - стать, стать, стать наконец
той, что сможет по-настоящему отомстить.

Она сама протянула руку. Голос, правда, дрогнул, когда она произнесла:

- Послушай, тебе не кажется, что, если мы все равно умрем, очень глупо в
эту последнюю ночь спать по разные стороны костра?..
Волосы упали на лицо, растрепавшись от резкого движения; Ниакрис хотела
поправить их, но ее опередили. Рука Красного монаха.

Пальцы его осторожно коснулись ее щеки и скользнули вниз, к шее.

- Лейт... - услыхала девушка.

- Оставь, - хрипло проговорила она, с трудом отталкивая его ладонь. - Я
знаю, чего ты хочешь, но не надо... пожалуйста.

- Почему? - шепотом спросил монах. - Не обманывай себя, Лейт. Из этого
боя не вернемся ни я, ни ты. А я... я понял, что приговорен, как только увидел
тебя...

- Любовь с первого взгляда? - она постаралась усмехнуться как можно
циничнее.

- Называй как хочешь, - сказал монах, неотрывно глядя на нее и не опуская
руки, что по-прежнему касалась ее ключицы. - Я шел с тобой, потому что не
верил сам себе. Я малодушно думал, что избегну этой участи. Не удалось.

- И ты опечален? - тут же бросила Ниакрис.

Монах улыбнулся:

- Никому не хочется умирать, Лейт. Тем более в бою с таким врагом, какого
ты себе выбрала. Но я смотрю на тебя и знаю, что хочу быть с тобой даже в
смерти, да простятся мне эти высокие слова.

Касавшиеся Ниакрис пальцы монаха чуть вздрогнули. Кажется, он
собрался-таки их убрать.