Черз мутное марево пыльных стёкол и полвека назад застывшей охры лестничного окна смотрю на бледно-неподвижную майскую ночь. Едва тлеет робкий светлячок сигареты. Отпуск нахлынул внезапно - как иногда может оглушить тишина, если свернуть с забитой трассы на дорогу в лесной чаще. Стою на баррикаде собственной невостребованности и, словно подлого выстрела, жду детского плача. Он какими то одному создателю известными частотами играет на тех струнах души, которые я раньше берёг только для неисписанного листа. Прототипом супероктав оргАна явно был всепронизывающий крик грудного ребёнка. Теперь у прозы жизни появился конкурент и надо шутить, улыбаться, быть сильным, зарабатывать деньги...надо, просто необходимо, быть самым лучшим. А муза - очень ревнивая дама - она требует палитральных впечатлений, пика эмоций. И вот уже в тайне от родных в топку фантазии будто сырые дрова летят обещания. Скоро ты поедешь устилать дно лодки серебристой и вечно простуженной плотвой, ... ещё чуть чуть - и выбирешся в горы, ... немножко потерпи - и будешь сидеть в лесу у костра там, где редкая птица отважится разрезать первобытное покрывало молчания. Оказывается сложно надломить багет повседневности, который обрамил тебя: календарные недели рулонами раскатали прошедший год. Непереносимая легкость бытия, которой я так боялся, с неудержимостью парового катка набирает обороты. И внутри меня что то жалкое, практически исчезнувшее, но неотъемлемое, как пульс, стоит на пути у этого удобного милого и уже привычного монстра. Смотря на неминуемость этого Душевно-Транспортного Проишествия понимаешь, что надо что то делать, судорожно ищешь компромисы, спотыкаешся об ухабы собственного (да и не только) характера, молишся каким то известным только тебе одному богам и...и снова откладываешь решение на завтра. Ведь Они так сладко спят, пусть даже и без тебя. Утро вечера мудреней ...