Поезд опоздал на сорок минут. Эти лишние минуты в плацкартном вагоне показались ему вечностью. Потом еще была толчея на выходе и спор с проводницей по поводу неоплаченного чая и потерянного полотенца, обыск его клетчатой полиэтиленовой сумки и извинения. Потом, наконец, перрон и свежий воздух. Человек в невзрачном сереньком пальтишке, с аккуратно подстриженной бородкой и в темных очках оглядывался по сторонам, как будто никогда раньше не бывал на железнодорожном вокзале в городе-герое Черновцы. Ан нет, бывал. Во всяком случае, дорогу в камеру хранения он знал очень четко.
И ячейку свою помнил хорошо, и шифр набрал, никуда не подглядывая.
Извлеченный из хранилища чемоданчик был похож на те, с которыми в пятидесятых возвращались из Сибири или в семидесятых ездили в командировки коричневый, в меру потрепанный, почти незаметный, он нехотя спрятался в уже упомянутую клетчатую сумку и поехал вместе с хозяином в маршрутном такси на другой вокзал автобусный. Здесь снова была камера хранения, чемоданчик был заперт в ячейке и зашифрован. Незаметный серый человек дал бомжу 25 копеек, купил в буфете бутылку пива и две котлеты в тесте.
Он ел, оглядываясь по сторонам, и думал: «Может пора тебе, Дмитрий Васильевич завязать с этой ностальгией? Что за детство? Ну, подумаешь, первый миллиард! Сейчас так, на «черный день» уже никто не держит. Да и незачем теперь рисковать, устраивая раз в месяц эту клоунаду? А если узнает кто? Страшно даже представить эти заголовки «Что делал Фирташ в общественной уборной на вокзале?», «Зачем олигарх тайно ездит в троллейбусе?». Бр р р! И в конце концов: «От кого он до сих пор прячет свой первый миллиард купонов?».