[640x499]


Delayed Gratification

оригинал:
http://anime.adultfanfiction.net/story.php?no=600020024

Я честно искала, но больше чистого ПВП. Чтобы и чувства, и секс - это было только в "Как лишиться ушек за 10 дней"...

Все, что нашла, вот это, от лица Соби, там собственно, про Рицку мало...
Еще кусок, пока не было времени.
Скоро доперевожу.
::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

Его первый раз был против воли, но безупречен.

Ритцу-сенсей однажды проводил весь вечер тренировку, долгие неблагодарные часы, читая вслух, держа книгу в одной руке, и внушая уважение к дисциплине с помощью кнута в другой. Его голос был ровным и громким. Соби должен был повторять за ним слова, стараясь выговорить каждый звук, так изогнуть язык, чтобы эти сложные иностранные слова звучали правильно, и чувствовал гордость в случае удачи или с привычной стойкостью терпел удары кнута по своей кровоточащей спине.

Когда Сенсей положил руки на его бедра, все оказалось грубым, еще жестче, чем он представлял. Его спина выгнулась, его тело пыталось избежать боли - поначалу. Но Сенсей сделал все, чтобы второго раза не было, положил конец попыткам Соби освободиться, так же быстро, как он справлялся с испугом Соби при виде того, как Жертва испытывает боль. Для этого они и нужны нам, напомнил Сенсей, и раны на спине Соби подтверждали эту логику, они этого хотят. Да, и это тоже, резкое, прямое совокупление, Сенсей убедил его в том, что так и должно быть. Прекрати вырываться, говорил он таким же холодным, уверенным и ровным голосом, ты только сделаешь себе хуже.

И Соби продолжал стоять, прижав ладони к стене, полностью открыв спину, тело и доверие, деликатная игрушка в руках бесстрастного коллекционера или беспечного ребенка, и он проглатывал каждый приглушенный крик. Это было... почти придавало ему сил, Соби чувствовал, как сила в нем растет с каждым разом, когда его бедра толкали вперед, а колени по чуть-чуть подгибались. Такова была воля Сенсея, и его цель - сделать Соби сильнее, идеальным Бойцом. Его Жертве не будет причинено никакого вреда, Соби знал, что Ритцу-сенсей в этом уверен.

Он чувствовал, как бедра Сенсея прикасаются к его заду, чувствовал его потное тело, чувствовал его дыхание на затылке, мерное и ровное, дыхание человека, который контролирует себя. Когда все закончилось, Соби гордился, что не проявил своих чувств даже легким стоном, то, что случилось, не оставило на нем никакого следа. Только семя, стекающее по ногам, выдавало истину.

Когда Сенсей ушел, Соби заметил, что на чистой белой рубашке Ритцу не попало ни капли его крови.

Ночь была длинной, пустой и холодной, он лежал, свернувшись калачиком на полу комнаты, где единственной мебелью были парты. Но Соби не знал, куда делась его одежда, и не мог вернуться в свою комнату - голым и грязным, и в крови. Пол послужил хорошей постелью, Соби узнал в ту ночь, как лежать так, чтобы не открылись раны, как засыпать, когда все тело болит и ноет, и напоминает о том, что он один на свете.

Когда он проснулся на следующее утро, разбитый от лежания на цементе и холода, то обнаружил, что ушки отсохли и отвалились, уродливые остатки наивного детства, лежащие на полу. Он отбросил их в угол и увидел, что ему оставили свежую одежду на одной из парт. Он оделся и пошел на урок. Другие Бойцы уставились на него, на его неприлично безухую голову и шептались, прикрывая рты руками. Любимчик учителя, шептались они, но избитая больная спина заставляла Соби прямо держать голову, и он работал на уроке как обычно.

[472x699]

***

Его последний раз происходит слишком нежно как для его вкуса, под любящими руками его друга-художника.

Это случилось, наконец-то, - с опозданием на годы - после того, как Соби надоели просьбы и далеко не тонкие намеки, и он все-таки раздевается, чтобы позировать для портрета ню. Он готов, что на него будут смотреть во все глаза, что Кио будет пожирать его голодным взглядом, слышать его инсинуации.

Он готов к флирту, в который будет вкладываться новое знание и обещания.

А вместо этого он слышит еле слышный, смущенный вскрик, и Кио находит что-то интересное на полу, чтобы сменить точку концентрации. Извинение, полупрошептанное тонким голосом, а потом несколько нервных взглядов, и Кио рядом, чтобы нерешительно коснуться пальцем шрама на его спине. Кио спрашивает, откуда он, или Соби просто начинает рассказывать ему без вопроса, уже прошло время и трудно вспомнить.

Кио знает, что нужно молчать, чтобы продлить этот момент искренности и открытости, пока Соби не выдохнется и не захочет сесть, чтобы передохнуть. Кио падает рядом с ним, пустые холсты забыты в углу, намного важнее обнаженный мужчина, сидящий на деревянном полу, согнутый и исполосанный шрамами.

Соби замечает Кио, когда он целует его в щеку, подбородок, шею и плечи, и это совсем не похоже на Ритцу-сенсея, и он чувствует себя не очень хорошо. Сенсей никогда его не целовал, не так, только укусы, сила и контроль. Кио, казалось бы, хочет, чтобы Соби вел его и показывал, что ему нужно. У Соби есть желания? Оба не знают, когда падают на пол, шрамы Соби сделали спину нечувствительной, и он только ощущает холодное дерево в нескольких определенных местах.

Но он может чувствовать Кио сверху, чувствовать то, как нервно он дышит, его мягкие белокурые локоны на своем лице, бедра Кио поверх его собственных. Он чувствует руки Кио - они двигаются по его телу, по бокам вверх, слишком нежно, слишком трепетно, как бы спрашивая, что и когда можно делать дальше.

Просто сделай это, хочется крикнуть Соби, просто бери, что хочешь.

Но он не говорит ничего. Он не уверен, почему так. Намного легче лежать и позволять Кио трогать себя, находить чувствительные точки и разрабатывать их. Да.

Только Кио не разрабатывает. Кио лелеет и восхищается, и от этого кожа Соби загорается. Пальцы Кио не вторгаются в него, а ласкают и вжимаются, замедляясь при малейшем сопротивлении, и Соби не хватает сухого проникновения плоти в непокорную плоть. Но его бедра не двигаются, а Кио нужно немного времени, чтобы понять, как обстоят дела, преодолеть свой восторг от ощущения тела Соби под своим.

Соби отвлекается, думая, какого черта Кио не поторопится. Уже давно бы закончили и вернулись к рисованию. Когда он, в конце концов, смотрит на Кио, то удивляется, видя, как тот вылизывает языком множественные шрамы на теле Соби, по всей их длине, но Соби ничего не чувствует. Только где-то в глубине, там, где он ничего не хочет чувствовать. Чувство не отпускает, происходящее ненавистно и желанно, боже, почему Кио просто не сделает это?

Когда Кио наконец-то входит, выдыхая "Со-чан..", и оказывается где-то глубоко, и Соби съёживается, все слишком медленно, как он не привык - нежно, творческий подход. Бедра двигаются равномерно, задавая Соби ритм, и это так странно. Когда Кио что-то бормочет про любовь к Соби, Соби морщится и думает о Рицке, и хочет оттолкнуть Кио, но не делает этого. Потому что ему хорошо, и потому он злится еще сильнее.

Кио вскрикивает, когда Соби хватается за его плечи, и он заставляет перевернуться, садясь сверху, Кио удивленно открывает широко глаза за запотевшими стеклами очков, его брови сдвинуты от концентрации, удовольствия или от боли, Соби не может понять в этот момент, и начинает двигаться. Быстро и резко, и Соби почти уверен, что Кио в этот раз морщиться от боли, а не от чего-то еще. "Со-чан"... - снова он слышит, и стонет, прежде, чем упасть на своего друга, замедляя темп.

Он ждет полтакта, пока Кио не начинает двигаться, и следует за ним, двигая бедрами. Они двигаются снова в одном ритме, и Соби противно, но он хочет этого, и когда Кио в первый раз несмело касается пальцами мускулов на груди Соби, то напрягается, ловит взгляд Кио, улыбается почти невидимой улыбкой. Кио усиливает нажим, морщась от отвращения, его глаза грустнеют, и он шепчет имя Соби, прежде чем уткнуться головой в его плечо, и пару слез скатываются из его глаз.