[480x640]
19

Ему было уже безумно тяжело сдерживаться, он вытерпел все твои неумелые ласки, разговоры и смех. Пора было переходить к делу. Ты наклоняешься, собираясь достойно ответить своему любовнику, но он останавливает тебя.

- Так будет неудобно, держать на весу голову тяжело. Лучше сядь.
Ты послушался, устраиваясь поудобнее, и приблизил голову к своей заветной цели. Вблизи член восхищал и пугал еще больше. Его запах возбуждал, но не отталкивал. Ты думаешь, что бы было, если бы он плохо пах, и понимаешь любовь Томаса к чистоте. Все, давай. Ты высовываешь язык и проводишь им по стволу, вверх и вниз, так пару раз, удивляешься шелковистости тонкой кожи, на ощупь все совсем по-другому, член горячий, и под нежной кожицей пульсирует твердая сердцевина, налитая кровью. Все вроде бы такое же, как у тебя, но больше и толще, и это возбуждает. Ты думаешь о том, как выглядишь со стороны, жаль нет зеркала, ты бы посмотрел, хрупкий худой парень делает минет взрослому мужчине с большим членом...

Он останавливает тебя.
- Подожди...
- Я неправильно делаю?
- Нет, просто лучше, если я буду направлять тебя.

Он берет свой член и проводит им по твоему лицу, ты думал, что не умеешь краснеть? Горячая головка ласкает твои брови и закрытые глаза, нежные щеки и нос, спускается к губам, но уходит снова вверх, и так несколько кругов, пока ты не догадываешься открыть рот и впустить в себя это сокровище... В твой нежный рот с пухлой нижней губкой проникает сначала только головка, и ты думаешь, что остальная часть уже не влезет.

- Облизывай головку, чтобы было как можно больше слюны.
Ему уже трудно говорить, часть слов он выдыхает, а не произносит. Ты стараешься лизать и сосать головку, не соображаешь, как нужно задействовать металлическую бусинку пирсинга, старательный ученик просыпается в тебе, упорно трудишься, прислушиваясь к его стонам и чувствуя собственный член, возбужденный и пульсирующий. Он срывается и начинает двигать бедрами, теряясь в своем наслаждении, овладевая твоим ртом уже при помощи члена, а не языка. Тебе кажется, что проходят столетия, новые ощущения поглощают, не всегда удается подстраиваться под его движения, и явно не получается навязать свой ритм, ты понимаешь, что он все-таки имеет тебя, пусть таким образом, но он в тебе... На самом деле весь процесс продолжается недолго – он слишком долго сдерживался. Начинает кончать, ты понимаешь, что сейчас произойдет, но не можешь ничего предотвратить и не хочешь отстраняться, горячая сперма течет тебе в рот, ее много, слишком много, он запоздало понимает, что кончает тебе в горло, вынимает член, продолжая спускать, не в силах ни остановится, ни отойти, и ты весь в сперме, лицо и грудь, ошеломленный, шокированный и обиженный. Он падает на кровать, полностью опустошенный.

Ты ложишься рядом, но сразу вспоминаешь, что делал он, и идешь в ванную взять свежее полотенце и умыться. Из зеркала на тебя смотрит парень, которого с большим успехом можно было бы принять за проститутку, голый, измазанный в сперме, со стоящим членом. Ты опираешься на умывальник и рассматриваешь себя, развратно улыбаясь, убираешь волосы с лица, смываешь сперму и промываешь рот. Какой хорошенький, и ничем не изменить, во всем хорош, даже в таком виде. Еще немного крутишься, восхищаясь собой, потом приходит новая идея, и ты принимаешься размазывать оставшуюся сперму по всему телу, особенное внимание уделяешь члену, возбуждаясь все сильней, начинаешь дрочить, о тебе ведь больше никто не подумает, так и стоишь, поглощенный увлекательным занятием, пока не слышишь удивленное "ох!" за спиной. Томас стоит на входе, держась за ручку двери, и на его лице неподражаемое выражение. Тебе удалось тоже его удивить, как мило.

Спрашиваешь:
- Мне продолжать, или ты так и будешь стоять на месте?
Замашки привередливой принцессы вернулись быстро, несмотря на пассивный минет. Твой любовник подходит ближе, становясь за спиной.
- Так вот что тебе нравится... Надо было сказать.
- Что?
- Эксгибиционизм.
- Да ладно тебе, я даже слова такого не знаю.
- Тебе нравится выставлять напоказ свое тело.
- Ну, это не новость. Все артисты такие, это часть профессии.
- Но тебя это возбуждает?
- Да! Я так часто мастурбирую, перед зеркалом...
Смущаешься, может он считает это отклонением, это же не совсем традиционно...
- Ты очень красивый.

Понимаешь глаза и встречаешься с ним взглядом в зеркале. Он улыбается, счастливый и довольный, ты чувствуешь задом его еще спокойный член. Улыбаешься в ответ, он протягивает руки и обнимает тебя, и вы застываете в такой позе ненадолго, любуясь друг другом. А потом он опять берет дело в свои руки, в прямом смысле: начинает дрочить твой член. Ты получаешь подтверждение тому, что еще не разучился краснеть, твои щеки покрываются румянцем, отчего ты становишься еще красивей и соблазнительней. Движения его опытной руки становятся все более резкими, он устанавливает четкий ритм, от которого подгибаются ноги, но ты не упадешь – крепкая рука держит тебя.

Ты пропадаешь в своем отражении, раздваиваешься, тонешь и умираешь, это так эротично, так развратно, ты даже не мог предположить, что твои игры наедине с собой превратятся в это шикарное действо. Ты чувствуешь себя невыносимо распутным и сходишь от этого с ума, трешься в такт его движениям своей попой об его уже напрягшейся член, он ускоряет темп, и ты в ответ все сильнее вжимаешься, так, что головка трется о твою дырочку, еще мокрая от спермы, идеальная смазка для данного случая. Ты стонешь все громче и громче, не отрывая глаз от зеркала, он начинает постанывать, вы двигаетесь как единый организм, чудом держа равновесие, и ты не выдерживаешь, приближаясь к точке невозвращения, еще сильнее вжимаешься попой в его член, не контролируя себя, и кончаешь, долго и неимоверно сладко, он не отпускает руку, выжимая из тебя все соки, выдаивая, опустошая...

Тяжело дышишь и опускаешься на четвереньки, почти падая, но не упав, прогибаешься, опустив голову вниз, как бегун после марафона. Так и стоишь, пока не приходишь в себя, постанываешь от переполненности чувствами и ощущениями, осторожно трогаешь член, стараясь не касаться чувствительной головки, боже, какое чудо, сколько удовольствия можно из него извлечь... Он как инструмент, нужно только знать, как играть на нем.

Постояв так еще немного, ты увидел Томаса перед собой, он все время был рядом, просто ты не ощущал его присутствия.
- Что мне с ним делать?
Он держал в руке свой член, такой же возбужденный, как и в первый раз. Ты даже не думал, все вышло как-то само собой. Поднявшись, ты взял его член за основание, открыл рот и впустил внутрь этот бесподобный подарок и принялся скользить губами вниз, а потом вверх, слюны было предостаточно, ты помнил его предупреждение. Уже более опытный, чем перед этим, стараясь не подавиться, ты увлеченно сосал, языком лаская головку, пытаясь взять член в рот полностью, конечно же, это не удавалось. И Томас догадался о твоем намерении, он осторожно остановил тебя и сказал:

- Не получиться, он слишком большой, и нужно лечь. И нужен опыт. Да, и не важно совсем. Самая чувствительная часть – головка, ты же знаешь, нужно работать языком... Билл, не старайся. Не надо. Мне и так хватает того, что ты делаешь, я могу кончить, просто глядя на тебя...
Это была сладкая похвала, но ты все равно сказал, откинувшись, обозревая рабочую площадь.
- Но я хочу сосать. В этом что-то есть, я еще не разобрался, но мне нравится.
- Хорошо, только займись головкой, не пытайся заглотать весь член целиком.
Он улыбался, довольным твоим рвением, и положил тебе руку на голову, когда ты вернулся к прерванному занятию. Резко стало неприятно.
- Убери руку, не надо.
- Извини, я не знал, что тебе не нравится.
Ты приподнял бровь.
- Я и сам не знал... То есть, не то, что мне неприятно, просто ты давишь и мне тяжело сконцентрироваться.
- Хорошо, продолжай.
- И можешь стонать погромче, я люблю, когда кричат, сам тоже кричу.
- Я слышал, это было великолепно...

Во второй раз он тоже кончил быстро, твои дикие танцы довели его до бешеного возбуждения. Ты упрямо подставил рот, проглатывая сперму, и ее тоже было много, не так много, как в первый раз, но все равно все проглотить ты не сумел. В каком-то странном состоянии ты терся о член, размазывая по лицу остатки спермы, понимая, что теперь будешь обожать минет и вкус спермы, как совершенно особенное занятие, как акт поклонения и любви, самый интимный поцелуй, самую нежную ласку, бесконечное восхищение членом, перерастающее в обожание...
Томас упал на колени, отдыхая, успокаиваясь, его частое дыхание так тебе нравилось, вот до чего ты его довел, вот так... Ты провел рукой по его груди, там, где сердце, но он взял твою руку и повел ее вниз, к бедру.

- Вот здесь бедренная артерия, тут пульс лучше слышно. И место поинтересней.
- А у меня?
Ты прижал пальцы к идентичной точке у себя на теле, чувствуя биение двух сердец: его, частое и сильное, и твоего, более спокойное и размеренное. Так вы и сидели, глядя друг на друга, а потом начали целоваться, сладко и нежно, со вкусом его спермы, и Томас не прерывал поцелуя, он не обращал на это внимания, вылизывая твои губы и лицо, шею и грудь. Ты решил ответить тем же, но заметил, что член не вымыт, наклонился и принялся вылизывать как сам ствол и головку, так и яички, бедра и лобок.

- Что ты делаешь? Билли, не надо, я сейчас помоюсь.
Ты на секунду оторвался.
- Мне нравится.
- С ума сойти! Кого я собрался учить? Ты бесподобен, мой милый.

Но после наведения чистоты походными способами вы все-таки залезли в ванную и побарахтались там довольно долго, тщательно вымывая друг друга, попутно лаская и целуясь. Все так медленно, спокойно, неторопливо, не пропуская ни единого сантиметра тела. Намыливая Томасу бедра и попу, ты не удержался и потрогал пальчиком его анус.
- Ого! Куда тебя тянет, Билл? Хочешь со мной поиграть, раз я не захотел поиграть с тобой?
- У тебя совсем не разработанный, даже у меня больше.
Ты полез к своей попе, потрогал для сравнения, чтобы убедиться. Да, так и есть.
- Глупый, я актив, я никогда не занимался анальным сексом в пассиве, это совершенно не моя роль.
- Да? Ты ж сказал. Что хоть раз нужно попробовать.
- Молодец, уже ловишь меня на слове. Да, нужно, но если к этому есть наклонности.
- А у тебя нет?
- Ты угадал.
- Все понятно.
И вы оба снова засмеялись, брызгаясь и целуясь попеременно.

Вернувшись в комнату, ты ощутил острый голод, и быстро съел весь сыр, поэтому Томас надел халат и пошел на кухню за едой. Он чересчур долго ходил, но ты не рискнул пойти за ним, дом был большой, и ты его не знал, да и не хотелось, чтобы прислуга – если она остается на ночь – тебя видела. Мало ли что.
Лежал на подушках с бокалом вина в руке, отпивал по глоточку и абсолютно ни о чем не думал, наслаждаясь покоем и блаженством удовлетворенного тела.

Вы поели, он принес подогретое мясо - запеченную грудинку, еще сыра и домашний хлеб.
- Не ресторан, но голод утолить пойдет. Хочешь чего-то еще?
Ты доел последний кусок, допил вино, довольно похлопал себя по животу и сказал:
- Все! Я сыт. Хочу спать.
- Вот молодец, мне это нравится. Ложись, день был долгим, уже поздно, ты устал. Спи.
- А ты?
- Отнесу посуду и вернусь.
- Точно?
- Обязательно.
- Хорошо, ненавижу спать в одиночестве.
Он удивился.
- С кем же ты спишь?

Ты понял, что ляпнул лишнее.
- С братом.
- Это какой-то типично близнецовый момент?
- Ну, да, вроде того. Мы просто спим, мы не извращенцы, если ты об этом подумал.
- Нет, просто сразу не дошло.
- Ничего, все путем.
- Хорошо. Ложись.

Он ушел уносить пустые тарелки, бутылку и бокалы, а ты улегся в постель, уютно устроившись, чистый, усталый, удовлетворенный, и медленно начал проваливаться в сон.

Томас вернулся, снял халат, загасил камин и лег рядом.
- Как ты спишь?
Это имеет значение?
- На спине, как все.
- Ясно.

Он просто устроился рядом и взял тебя за руку. Немного помолчав, он вдруг решил немного поговорить.
- Я еще вот что хотел сказать. Я понимаю, что у тебя с братом особенные отношения, но я вижу, что он ревнует, ведь ты проводишь со мной время.
Ты отрезал:
- Он идиот. Давай спать.

Потом в голове прояснилось.
- Как это, "ты видишь"? Где это ты видишь?
- Он мне звонил и спрашивал про тебя, вопросы всякие задавал, даже угрожал мне. Он думает, что я тебя соблазняю и собираюсь изнасиловать, что-то в этом роде.
Ты хмыкнул.
- А разве у тебя не получилось?
Вы опять засмеялись и поцеловались.

- Я уже пьяный. И я хочу спать. Давай спать, а?
- Хорошо, давай, только передай брату, что я не волк, и тебя не съем.
- Он в курсе.
- Вот и ладно.
Ты вспомнил про фильм.
- Ты мне скажешь, в чем там дело?
- Где?
- В фильме. "Табу".
- А ты не смотрел?
- Не было времени.
- Главный герой – Содзабуро Кано, молодой самурай, он бесподобно красив, и в него влюбляются многие другие... самураи. Это сложный фильм, там про многое, но я говорил именно о том, насколько страшна власть красоты. Ах, Билл...
- Я такой же, как и он?
- Ну, не совсем, но ты тоже возбуждаешь в людях сильные чувства, вне зависимости от пола.
- Какие? Любовь?
- С такими, как ты, можно делать что угодно, но нельзя влюбляться. И тем более, строго запрещено любить...
- Почему?
- Это опасно. Можно сходить с ума от страсти. Это естественно. Но если мечтает мужчина, и объектом желаний будет девушка, то жизнь будет крутиться по банальному сценарию. А если в своих фантазиях он будет представлять другого мужчину? Парня, такого юного и красивого, что ему завидуют многие женщины? Красивого сумасшедшей, абсолютной, гипнотизирующей красотой? Что тогда делать? Рискнуть и реализовать свои желания, даже если всегда был стойким гетеросексуалом? Вот тогда нормальная жизнь заканчивается и начинается хождение по краю пропасти своей похоти. И такое переживают многие мужчины, глядя на тебя, сталкиваясь с тобой по работе. А ты привык к реакции, которую вызываешь и не обращаешь внимания.
- Жутко звучит.
- Да, такие страшные рассказы на ночь.
- Это все? Давай уже спать, у меня глаза закрываются.
- Хорошо, спи, Билл. Я люблю тебя.

Ты лежал с закрытыми глазами и засыпал. Но какая-то одна мысль, тревога, мешала тебе почувствовать себя абсолютно счастливым. Что-то, не связанное с сегодняшней ночью, не связанное с сексом... Том. Он что-то хотел, ты так с ним и не поговорил о его проблеме, у него она есть, это точно... Ты пообещал себе сразу же утром поговорить по душам, больше не оставляя на потом. Что же он хотел сказать? Что случилось? Он просто переживает из-за чего-то, или во что-то вляпался? Ох, Томи...
- Том... Том... – тихо прошептал ты, засыпая.

Томас сжал твою руку, поцеловал в щеку и тихо сказал:
- Наконец-то, долго же пришлось ждать...