И вторая на сегодня глава.
[332x495]
Над финалом я еще подумаю.
::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
51
Стоя в очереди на кассе, Франк смотрел, как Давид листает журналы на подставке. Сосредоточенно-серьезное выражение лица придавало ему очень важный вид, и Франк улыбнулся, возвращаясь к приятным мыслям о совместном ужине и многообещающем вечере.
Освещение добавляло коже Давида нехарактерный теплый оттенок. Франк подумал, что слово "теплый" совершенно не подходит для описания его парня. Давид всегда был "холодным", соблазнительно холодным, волнующе холодным, за стену холода хотелось пробраться и вызвать теплый отклик… Всё-таки, для мужчины охотничий инстинкт – большая движущая сила, по крайней мере, половина привлекательности Давида, кроме собственно внешности и таланта, была в невозможности понять, что у него на уме и в сердце – отсюда желание разобраться и завоевать.
Звонок мобильного Франк не столько услышал, сколько почувствовал вибрацию.
- Фрэнки?
- Роберт?
- Да. Привет. Дело есть…
- Ну? Говори, я в супермаркете, здесь шумно, погромче, если можешь.
Роберт мялся и сопел.
Франк насторожился.
- Понимаешь, Фрэнки… Короче, я увольняюсь. И хочу тебе сказать, чтобы ты был уверен – я никому не расскажу о ваших с Давидом отношениях.
- Увольняешься?
- Нашел работу поприбыльней, мне сейчас сильно нужны деньги.
Франк увидел, что пожилая дама перед ним расплачивается и начал выкладывать свои покупки из тележки на ленту.
- Кому они не нужны…
- Точно. Значит, ты понял?
Франк понял только то, что Роберт старается красиво уйти.
- Понял. Спасибо за понимание. С тобой было приятно работать.
- С тобой тоже. Я завтра зайду к вам в студию попрощаться.
Кассирша начала сканировать продукты Франка.
- Супер.
- Вот и отлично. Если кто о вас узнает, то точно не от меня.
- Почему о нас кто-то должен узнать?
Роберт замолчал, сообразив, что ляпнул глупость.
- Ну, в смысле, я ничего не знаю, меня ваши личные дела не касаются.
- Ты тоже считаешь, что про нас должны рано или поздно узнать?
- Да не знаю, жизненный принцип говорит, что все тайны раскрываются со временем…
- А… Понятно.
По теме больше нечего было добавить.
- Тогда пока. Увидимся завтра. Передай Давиду что я сказал.
- Ага. Бывай.
- До завтра.
- Вашу карточку, пожалуйста.
Кассирша ожидала оплату. Франк спрятал мобильник в карман и протянул ей кредитку, но, вспомнив, что Давид листал журнал, попросил подождать и посмотрел в сторону журнальной стойки. Давид продолжал читать, Франк окликнул его, расплатился, и вдвоем они вышли из супермаркета, спеша домой, в уютный вечер наедине.
***
Услышав на следующий день в студии новую гениальную идею Лало, Франк понял, на что намекал Роберт.
- Роберт уволился.
Линке, с комфортом устроившись на диване, сообщил:
- Он уже попрощался с нами, до твоего прихода.
- Да, я знаю. Так вот, Роберт уволился. И о чем я хочу поговорить… Тимо, будь добр, перестань трепаться, оставь мобильный в покое. Спасибо. Вернемся к теме нашей сладкой парочки… Никому не приходит в голову, что Роберт кое-что о них знает?
- Опять старая песня… Тебя не задолбало постоянно про это трындеть? – Тимо уселся на подлокотник дивана и включился в дискуссию.
- Напрасно отвлек, лучше бы ты был занят…
- Да, я мешаю тем, что говорю правду.
- При чём здесь правда? Ну при чём?
Тимо снял кепку – а это был признак серьезного душевного волнения – и запальчиво сказал:
- Хочешь скажу, а? Правду? Со стороны такое впечатление, что ты ревнуешь Франка к Давиду.
- Точно, точно… - Линке кивал головой, не в состоянии остаться в стороне.
Остальные парни, включая виновников спора, замерли в напряженном ожидании. Франк подумал, что чем дальше, тем больше эти столкновения напоминают войну, и если в личных вопросах у них еще были какие-то аргументы, то в музыкальном плане война шла в открытую, и они проигрывали.
Лало засмеялся.
- Ого, какое предположение… извини, не по адресу, мальчиками не интересуюсь.
Тимо вкрадчиво сообщил:
- А мои источники говорят другое.
- Источники? Убитый кокаином Мартин?
- Допустим, но память ему не отшибло.
- Кто в молодости не делает глупостей? Только дураки – надо же о чём-то внукам рассказывать!
Тимо молчал, недовольный реакцией Лало.
- Не угадал, секс – не моя слабость.
- Правильно, твоя слабость – деньги.
Это Давид неожиданно вмешался, изменив вполне юмористическое настроение в студии на серьезное.
- А твоя – амбиции.
- Неплохо.
- Согласен. Здоровая амбициозность никому не повредит, но она должна на чём-то основываться.
- Я знаю, на что способен. И хочу, чтобы ты прекратил сводить наши рабочие проблемы к личным.
- А у тебя больше нет сугубо личных проблем, все твои проблемы, с тех пор, как ты стал публичной персоной, стали общими, как минимум, общегрупповыми. Всё, что происходит с твоей жизнью, касается и твоих друзей, и меня, и Эда, и ваших фанаток, потому что всё, что с тобой происходит, отражается на группе.
Давид не стал спорить.
- Твоя мысль ясна. Что ты предлагаешь на этот раз?
Лало проверил мобильный и продолжил:
- Вот именно, меня отвлек наш почетный правдоискатель. Я предлагаю, а точнее, настаиваю на том, чтобы Франк нашел себе девушку.
- Что? – Франк ожидал чего угодно, но не такого идиотского предложения.
- Тебе нужно показать, что ты настоящий парень, а значит – любишь девушек.
Давид спросил:
- Почему ты думаешь, что репутация Франка пострадала? Нас никто не палил, мы нигде не засветились в интимных позах, к чему ты начинаешь обман?
- Это только кажется, что никто ничего не знает и не узнает. Роберт ушел – и никто не даст стопроцентную гарантию, что он будет держать язык за зубами. Музыкальная тусовка – это очень ограниченное сообщество, слухи расходятся мгновенно, не успеешь проблеваться – уже все знают, с кем ты бухал. Вам не повредит – получится одновременно и прикрытие, и медиаповод поговорить о Франке и о группе.
Франк спросил:
- Я должен сразу согласиться? Ты думаешь, что я легко соглашусь?
- Я думаю, что Давид тебя убедит. Сердце подсказывает мне, что на этот раз он меня поддержит…
Разговор с Лало окончился на предупредительной ноте, за обедом о неприятностях не говорили, к послеполуденному времени Давид с Франком освободились и поехали домой. Из ничего выросла ссора – Франк не пытался контролировать свои слова, а Давид вбил себе в голову, что он лучше всех понимает, что надо делать, и рассказывал Франку, как сильно тот неправ.
Они сидели в спальне и ссорились.
- Послушай, Франк, ты ведь не умеешь отделять личную жизнь от работы, в этом Лало прав, как ни крути.
- Дави, но это он лезет в нашу личную жизнь!
- К сожалению.
Давид сел на стул и сцепил ладони в замок.
Франк физически не мог сидеть, энергия, накопленная за время сидения в студии, требовала выхода.
- Но почему ты согласился?
- Лучше уступать ему в мелочах.
- Для тебя вопрос девушки – мелочь?
- Да, от тебя ничего особенного не требуется. Сексом с ней заниматься не обязательно.
Франк ходил по комнате перед стулом, на котором сидел Давид.
- Да, ничего. От меня. Мелочи – это те вопросы, которые касаются меня. И так всегда.
- Не перекручивай. Музыка важнее.
Франк не верил тому, что слышит – Давид действительно поддерживает идею с девушкой, собственно, он согласен с человеком, с которым обычно маниакально спорит и стоит на своих позициях...
Давид встал и отвернулся к окну.
- Ты думаешь про того парня? Который приходил на прослушивание?
Франк прекратил ходить.
- Думаю. Конечно, я волнуюсь.
- Ты ревнуешь? Боишься, что он может мне понравится?
- Он может тебе понравится. Я знаю твои вкусы.
- Ладно, этот парень – меньшая из наших проблем. Я рад, что ты не набросился на него. Можно сказать – это прогресс.
- Что ты хочешь сказать? Я выполняю договоренность, доверяю тебе, и ты стал звонить. Моя ревность под контролем.
Давид обернулся, и по выражению его лица Франк понял, что сегодня он не остановится - разговор перерос в ссору. Ничего не получилось…
- Слышишь, что ты говоришь? Выполняешь договоренность. Всего лишь выполняешь договоренность – до поры до времени, чтобы меня успокоить, а потом снова вернешься к старым привычкам. Фрэнки, проблема не во мне – она в тебе, в твоей ревности и неуверенности.
- Мне казалось, мы договорились, что проблема в нас обоих. Я ревнивый и требовательный, а ты не умеешь выражать свои эмоции и делиться.
- Дело не в моих эмоциях, дело в отношении. Ты пытаешься меня контролировать, ничего не поменялось, мы снова вернулись в точку отсчета. И как быть дальше? В этом большом мире столько симпатичных парней, столько соблазнов, что ты решишь со мной сделать?
Ревность, опять один и тот же вопрос… Я честно старался не ревновать. Повторял как мантру – надо доверять, надо уступать… В тот день, когда мы встретили его отца, я понял, что ревность – только проявление более глубоких чувств. Да, во мне много неуверенности, но не только в себе, в первую очередь, я не уверен, что Давид ценит меня, что я для него важен. За поступками Давида виден расчет, а не любовь, или я ничего не понимаю в любви, а кто может гарантировать, что в один прекрасный день Давид не увлечется серьезно кем-то другим? Посчитает ли он тогда наши отношения достаточно ценными для себя, чтобы не разрушить их? Или я брежу и всё совсем по-другому?
- Я доверяю тебе и думаю, что наши отношения значат для тебя больше, чем соблазны.
Давид вглядывался в лицо Франка и уже говорил слишком громко.
- А для тебя, Франк? Для тебя? Твои стандарты односторонние, правда? Я так мало для тебя значил, чтобы ты поддался слабости проверить свою привлекательность с другим парнем?
Франк задохнулся от потрясения. Он не подумал, что его слова имеют второй смысл.
- Давид, я же всё объяснил… Этот случай не имеет никакого отношения к нам с тобой, никакого. Я уже забыл, ничего не было, просто забудь, ничего не произошло, он ничего не значил для меня.
Давид опять сел на стул, закрываясь, и не глядя на Франка, продолжил:
- Ничего я не забыл. Или ты думаешь, мне так легко было закрыть глаза? Да, я понимаю, почему ты сделал… то, что сделал. Обычное дело. Но после твоих претензий ко мне – необоснованных - и сейчас, когда ты снова ревнуешь меня ко всему, что имеет член… и это… двойные стандарты…
Франк сдерживался до этого момента, но сейчас желание прояснить раз и навсегда все сложности, высказать начистоту всю правду победило, и он не мог остановиться.
- Зачем ты съехал на тему ревности? Мы говорили о работе, ты подумай – теперь сам себе противоречишь, это ты сейчас смешиваешь работу с личной жизнью. Мы говорили о Лало и о группе, ты не поддерживаешь меня, ты не против, чтобы я встречался с девушкой. Ты не против. Почему? Если я спрашиваю себя «почему?», то единственный ответ – потому что тебе всё равно. Был бы не я, был бы кто-то другой – неважно, лишь бы хорошо готовил и трахался, и напоминал о важных делах, и вообще – облегчал тебе жизнь. Ты можешь не заметить, есть я дома или нет. И чем я живу, тебя мало волнует, если только это не связано с группой и музыкой. Ты можешь не разговаривать со мной целый день, уткнувшись в свой компьютер. До какой-то степени, до какого-то времени я тебя понимал, принимал, это было нормально, как для двух парней, нормальные отношения. Но люди – обычные люди, как я – они все хотят быть услышанными, быть понятыми, хотят, чтобы кто-то в них нуждался, кто-то говорил им приятные слова, выслушивал их истории, разделял эмоции. Ты не можешь понять, что есть люди, которым не всё равно, что чувствуют их близкие, и есть такие, как ты, которые думают только о себе и не умеют любить. А ты на это не способен, вот не способен, и точка! Признайся хоть раз, что ты не умеешь любить, просто не умеешь – не дано. Весь твой талант ушел в музыку, больше таланта не осталось. На любовь таланта не осталось. Не на секс, а на любовь.
Франк сделал паузу, ожидая ответа.
Давид молчал, растирая пальцы.
- Вот так, Дави, я сказал то, что давно хотел сказать. И ещё вот что. Тебе нужен кто-то, кто будет тебя трахать, и тебе нужна домработница, а Эдди просто плохо выполняет свою работу - как менеджер, он обязан нас координировать, пусть получше старается. Конечно, удобно, если один человек выполняет работу троих, но как тупо, что этот человек еще недоволен! Ему и поговорить надо, внимание ему нужно, любовь какая-то, а откуда всё это взять, если нету?
Высказавшись, Франк понял, что говорить больше не о чем.
Тупик.
Отмены хода не будет.
Он сел на кровать, опустив голову, не жалея о том, что сказал, опустошенный, чувствуя, что Давиду нечего ответить, да и отвечать нечего, раз так вышло, раз они такие разные и не могут объяснить друг другу, как им жить и что их ждёт в будущем. Значит, будущего попросту нет.
- Фрэнки…
- Ты прав, я не умею себя контролировать. Ты даже когда споришь со мной, что-то просчитываешь, больше молчишь, а я выпаливаю все свои глупые мысли и эмоции, а потом мучаюсь. Насчет Эрика. Я соврал. Ничего я не забыл.
- Да не просчитываю я ничего… Не умею красиво говорить, вот и отмалчиваюсь. Я не знаю, что тебе сказать. Признаться в любви?
- Это только слова, они ничего не означают. Твоё отношение ко мне видно по делам, по поступкам, по решениям. Можешь говорить – это что-то изменит? Нет.
Давид медленно встал, как будто тело не слушалось его.
- Мы с самого начала обсуждали, что нас ждет. И я говорил, что со мной сложно.
- Значит, я не выдержал испытание сложностью.
- Фрэнки, мне бы не хотелось, чтобы между нами так закончилось.
- Глупо, да?
- Мы слишком разные. У нас разные представления о близких отношениях. Ты хочешь одного, я – другого.
- Правильно. У меня перед глазами постоянно стоит картинка – два человека кричат в противоположные стороны, пытаясь докричаться друг до друга. И у них, конечно же, не получается.
- Красиво… Подходит. Можно использовать для песни…
- Разумно. Что дальше?
- Попытка не удалась?
- Провал, полный провал.
- Тогда…
Давид вздохнул, усаживаясь на кровать рядом с Франком. Он понимал, что необходимо принимать какое-то решение, что-то менять, они измучили друг друга, наталкиваясь на твердые углы, запутались, нужна была передышка, глоток воздуха.
В этот момент в дверь позвонили. Звук прозвучал глухо, возвращая парней в реальность.
Франк сказал:
- Ты сиди, я открою.
Он прошел в коридор, открыл дверь и почему-то совсем не удивился, увидев перед собой Себастиана aka Басти.