Страшно, на самом деле. Хотелось бы оставатсья целостной до конца и самой собой. Никто не говорит о вечном равновесии там, нет. Просто каждый раз думаешь о том, что нихера мимикрия не работает. Микрия внутри себя - это вообще миф. Как не отмирать каким-то кусочком каждый раз, когда родные тебе люди либо пытаются уйти, либо уходят, либо проезжаются в момент по тебе катком, забивая на время. А потом возвращаются. Вдруг. И ждут, кажется, прежнего отношения. Но как? Как, если каждый раз ножжжжжички радостно порхают внутри. Или цапается за душу пустота вместо привычной детальки. Вы сами это атрофируете совими поступками, а потом пытаетесь отремонтировать то, что не подлежит ремонту. И мне каждый раз не по себе. Как можно продолжать улыбатсья, если меняешься каждую минуту, по сути. Убиваешь себя сам или возрождаешь. Как можно нести внутри столько веры и надежды?
Я как заебанный котенок, наверное, который не прочь проехаться по своим лапам когтями особенно ближе к вечеру. Я знаю, как дальше, но почему вот именно так? "все прравильно, все вовремя", - писал Рйн на книжке своих стихов. Стараюсь верить и заниматься аутотреннингом. На самом деле, мне можно нихрена не объяснять. Меня можно осто обнять и попытатсья уверить в том, что дальше все будет хорошо. И почему на меня срываются, почему мне молчат, почему ни капли тепла - этого я понять не могу. Просто становится темнее и сложнее.
Но в некоторые ночи становистя ярко. Мы с моими снова играли сегодня. Смешали Бременских музыкантов и Короля Артура, поставив небольшую постановку с горой трупов и Гиневрой-разбойницей. Смех и радость мы приносим людям, - поют бременские музыканты в конце, а за ними поляна убитых. Мы играли в твистер. В кимоно это делать очень неудобно. А особенно неудобно переставлять ноги с зеленой на красную, например, не запутавшись в своей одежде. Мы вызываали призрака и общались с ним по аське. В общем, жгли мы. И в 6 утра катались на самокате. Юххху. Люблю своих бусин на ниточке этой жизни. Смотрю на на них, радуюсь и наслаждаюсь моментом.