Перевел В.Смоленский

Впервые опубликовано на сайте "Виртуальные Суси"
c by Haruki Murakami, 1982


Вот хороша, стройна, загорела, Идет мимо девушка из Ипанемы.
В ритме самбы, Плавно качаясь, идет...

Но... Отчего я печален?
О... Я хочу ей признаться...
Да!.. Должен я ей открыться...
Но не смотрит она на меня, Лишь на море все смотрит она...




Так девушка из Ипанемы смотрела на море в шестьдесят третьем году. И
сейчас, в восемьдесят втором, девушка из Ипанемы смотрит на море точно так
же.
Старше она не стала. Запечатанная в свой образ, плывет себе тихонько по
морю времени... А может, и стала старше - и тогда ей должно быть уже под
сорок. И пусть с этим кто-то не согласится, но она уже, наверное, не такая
стройная и не такая загорелая, как тогда. У нее трое детей, а от солнца
только кожа болит. Может, она еще вполне хороша собой, но ведь не молода,
как двадцать лет назад - что говорить...
Но уж на пластинке она точно старше не стала. Вот она, в бархате
тенор-саксофона Стэна Гетца - всегда шестнадцатилетняя, нежная и стройная
девушка из Ипанемы. Я включаю проигрыватель, опускаю иглу - и сразу
появляется ее фигурка.


О... Я хочу ей признаться...
Да!.. Должен я ей открыться...



Всякий раз, слушая эту песню, я вспоминаю школьный коридор. Темный,
немного сырой коридор моей школы. Высокий потолок отзывается эхом, когда
шагаешь по бетонному полу. Несколько окон выходят на север, но к ним
вплотную подступают горы, и поэтому в коридоре всегда темно. Темно - и
тихо, как в склепе. По крайней мере, в моей памяти этот коридор сохранился
до ужаса тихим.
А почему так получилось, что я всегда вспоминаю школьный коридор,
услышав "Девушку из Ипанемы" - мне и самому не очень понятно. Ведь никакой
связи нет. Что это, интересно, за камушки кидает девушка из Ипанемы 63-го
года в колодец моей памяти?
Школьный коридор, в свою очередь, вызывает у меня в памяти овощной
салат.
Огурцы, помидоры, листья салата, стручковый перец, спаржа, нарезанный
кружочками репчатый лук - и все полито розовым соусом "Тысяча островов".
Это, конечно, не означает, что в конце школьного коридора у нас
торговали салатами. Коридор заканчивался дверью, а за ней в двадцати пяти
метрах находился неказистый бассейн.
Так почему же школьный коридор напоминает мне овощной салат? Здесь
тоже, если подумать, связи никакой.
А овощной салат напоминает мне девочку, с которой я когда-то был
немножко знаком.
Хотя эта ассоциация как раз вполне объяснима. Она вечно ела одни
овощные салаты.
- У тебя уже, хрум-хрум, задание по-английскому, хрум-хрум, сделано?
- Хрум-хрум, нет еще. Хрум-хрум, еще немного, хрум-хрум-хрум, осталось.
Я тоже был большим любителем овощей, так что мы с ней уплетали их на
пару. У нее были своеобразные убеждения: она свято верила, что если
соблюдать сбалансированную овощную диету, то все в жизни будет идти
отлично. Если же и все человечество перейдет на овощи, то воцарится добро
и красота, а мир переполнится здоровьем и любовью. Прямо "Земляничные
поляны" какие-то...


"Давным-давно, - пишет один философ, - была эпоха, когда между материей и
памятью пролегала метафизическая бездна."
Девушка из Ипанемы Шестьдесят Три / Восемьдесят Два продолжает
беззвучно идти по метафизическому жаркому пляжу. Пляж очень длинный, на
него набегают спокойные белые волны. Ветра совсем нет, горизонт чист.
Пахнет морем.
Нещадно жарит солнце.
Я валяюсь под пляжным зонтиком; из ящика со льдом достаю и открываю
банку пива. Сколько я их уже выпил? Пять? Шесть? А, черт с ним. Сколько ни
пей, все выходит с потом.
А она все идет себе. Бикини простенькой расцветки в обтяжку на
загорелом стройном теле.
- Привет, - окликаю я ее.
- Добрый день, - говорит она.
- Пива выпьешь? - приглашаю я.
- Давай! - соглашается она.
И мы вместе пьем пиво под пляжным зонтиком.
- Кстати, - говорю я, - кажется, я тебя уже встречал здесь - в
шестьдесят третьем году. И место то же, и время суток...
- Ничего себе... Так давно?
- Ну да...
Она залпом отпивает половину, и смотрит в банку через дырочку.
- Может, и встречал... В шестьдесят третьем году, говоришь? Хм, в
шестьдесят третьем... Могли и встретиться.
- Ты совсем не меняешься, да?
- Так я же метафизическая девушка.
- А тогда ты на меня совсем внимания не обращала. Только и глядела, что
на море...
- Все может быть, - говорит она. И смеется: - Слушай, а можно еще пива?
- Да конечно, - говорю я и открываю ей банку. - А ты что же: так с тех
пор и идешь по пляжу?
- Ну да.
- И подошвам не горячо?
- Нисколько. У меня очень метафизические подошвы. Хочешь посмотреть?
- Давай.
Она вытягивает стройные ноги и показывает мне свои подошвы.
Великолепные метафизические подошвы. Я легонько касаюсь их пальцами. И не
горячие, и не холодные. Я трогаю их - и раздается еле слышный шум волн. И
даже шум этот - очень метафизический.
Мы пьем с ней пиво, больше ни слова не говоря. Солнце даже не
шелохнется.
Время стоит на месте. Ощущения затянутого в зазеркалье.
- Когда я думаю о тебе, все время вспоминаю школьный коридор, - говорю
я. - С чего бы это?
- Суть человека - в его сложности, - говорит она. - Предметом науки о
человеке является не объект, а находящийся внутри тела субъект.
- Хм-м, - говорю я.
- В общем, ты живи себе. Живи, живи, живи - и все. А я просто - девушка
с метафизическими подошвами.
С этими словами Девушка из Ипанемы Шестьдесят Три / Восемьдесят Два
стряхивает с коленей приставший песок и поднимается.
- Спасибо за пиво.
- Пожалуйста.


Бывает, я натыкаюсь на нее в вагоне метро. Тогда она посылает мне улыбку,
словно говоря: "Спасибо, что угостил тогда". Мы не обменялись с ней ни
словечком с тех пор - но мне кажется, наши души как-то связаны. Чем они
связаны, где находится этот узел - мне не понять. Наверняка в каком-то
загадочном месте, в каком-то далеком мире. В этом же узле переплелись и
школьный коридор, и овощной салат, и девочка-вегетарианка с ее
земляничными полянами... Чем больше так думаешь - тем чаще воспринимаешь
вещи с какой-то ностальгической теплотой. А ведь где-то должен быть и
узел, связывающий меня с самим собой! И даст Бог, когда-нибудь я
обязательно попаду в тот далекий мир, в то загадочное место - и встречу
там самого себя. Если возможно - хотелось бы, чтобы в том месте было
тепло. А если там будет еще и несколько банок пива, то большего и желать
нельзя. Там я превращусь в Того-Кто-Я-Есть, а Тот-Кто-Я-Есть превратится в
меня. Между нами не останется ни щелочки.
Где-то обязательно должно быть такое замечательное место.



А Девушка из Ипанемы Шестьдесят Три / Восемьдесят Два и сейчас идет по
жаркому пляжу. Так и будет идти - пока я не заиграю до дыр последнюю
пластинку.