Зимой темнеет очень быстро. Даже, я бы сказал, чересчур быстро. И чересчур рано. Обычные люди любят зиму за снег и не любят за то, что рано темнеет, потому что в темноте они не могут бродить по снегу. Я же люблю снег, потому что он часть меня. И потому что когда темнеет, моя жизнь приобретает совсем неожиданные краски.
В этот раз очень тяжелое и увесистое нечто свалилось на мою голову почти сразу же, как я открыл двери в квартиру.
Мне хватило всего нескольких минут, чтобы понять, что от меня хотят, почему весь коридор завален огрызками и фантиками, и с какой радости Хел развалился посреди всего этого великолепия, раскинув руки. Судя по горящим мукой глазам моего друга и товарища, он просто-напросто объелся.
Не спеша, отряхивая ботинки от снега, я продолжал коситься на него. Хел не шевелился, лишь смотрел на меня взглядом великомученика. Мучимый нехорошими подозрениями я вошел в кухню. Надо было сказать, в прихожей было гораздо чище. Во всяком случае, если в прихожей валялись яблочные огрызки и фантики, то кухня была покрыта мусором ровным, аккуратным слоем. Зачем Хелу понадобилась мука, я догадывался очень смутно, про сгущенку и сахар вопросов не было. Про яблоки тоже.