Экранизация классики для России первой половины нулевых – это песнь особая. Причём, как правило, невесёлая. Перечисление всех проектов займёт много пальцев, но особо порадоваться было не за что, даже если заглянуть уже и во вторую половину нулевых. Тётя Дуня (в миру Авдотья Андреевна Смирнова)) со своими «Отцами и детями» меня, если честно, тоже не удовлетворила. Тем, пардон, сумасброднее выглядела идея Александра Анатольевича Прошкина снять фильм по «Доктору Живаго». Хотя фильм – это, конечно, сказано громко. 11-серийный телевизионный проект, который, по гамбургскому счёту, пострадал именно из-за ТВ-формата. Хотя, кино вполне смотрибельное…особенно, если купюрами))

О Прошкине к моменту просмотра я, если честно, знала не многое. В памяти зудели только «Холодное лето 53-го» (ибо один из самых нелюбимых фильмов моей мамы) и «Михайло Ломоносов» (потому что…потому)). При том «Ломоносов», несмотря на все «потому», показался мне каким-то…ситкомом для советской интеллигенции. Ситком – не потому, что смех за кадром, а потому что качество было какое-то такое… «Приключения Электроника» чем-то напоминало. В общем, не понравилось ни то, ни другое. И перед «заходом» на «Живаго» в душе было весьма вопросительно. Но тем приятнее в итоге оказалось…удивление (назовём так это чувство). Удивление тому, что кроме «фактора», собственно, побудившего меня на просмотр картины по нечитанному и, в принципе, невероятно далёкому от меня, произведению, было ещё на что посмотреть.

Говоря «на что», я, конечно, имею в виду актёрские работы. Потому что стилистика фильма всё-таки очень угнетающая, хотя, наверно, так и должно быть в подобной истории. Но декорации и бедно отснятая в Ярославле Москва как-то неприкрыто намекали на «узкие рамки бюджета». Вестимо, деньги ушли на актёров – не самое глупое вложение.

Владимир Ильин в роли Громеко – душка))) Такой интеллигент, неравнодушный к выпивке. Ильину вообще почему-то лучше всего удаются алконавты. Он, как всегда, смешной и печальный. Такая тёплая, пастельная краска в общем колорите. А некоторые интонации – просто «изюм». Я первую серию смотрю только из-за Ильина.

- Чего пилить будем?
- Барышню.

Инга Оболдина (Шура Шлезингер) – обожаю её, вот здесь конкретно я её обожаю. Какая эксцентрика! Какая нервная лабильность! Быстрые переходы из одного настроения в другое, на грани наигрыша, но не заходя за неё ни на секунду. Это так завораживает, и так смешно. Ярчайший персонаж.

Олег Янковский (Комаровский) – Ну, для приличия минуточку помолчим… А потом скажем, что…да, ТАКОЙ мужчина – да. Комаровский, конечно, скотина, по всем своим внутренним качествам, но… Янковскому не удалось изобразить его пошлым кабелюкой, который, и с мамой, и с дочерью. Он у него получился каким-то…в каком-то смысле надёжным. Таким Мужчиной, вот именно с большой буквы. Ты понимаешь, почему юная Лара поддалась этим чарам. Потому что…да…

Сергей Горобченко (Павел Антипов) – тут, как бы, две роли в одной: неуверенный в себе тюфяк Пашка Антипов и осатанелый и беспощадный «каратель» Стрельников. Горобченко убедителен в обеих «своих» ипостасях. Очень сложная и очень качественно выполненная работа. Но это именно работа, без чего-то такого… «дзынь».

Кирилл Пирогов (Михаил Гордон) – ой, полетят в меня сейчас тапки, но Пирогов тут какой-то…никакой, просто мышь. Мышь с аутично-задумчивыми глазами на лице, являющем всю скорбь еврейского народа (в памяти сразу почему-то всплывает Адриан Броуди). И вот этот вот скорбный сплин – единственное, что Пирогов транслирует на протяжении всей картины.

Варвара Андреева (Тоня) – ещё одна мышь. Она, вроде как, в действии-то бойкая, во всяком случае, в первых сериях, но если после Пирогова хоть что-то остаётся резонировать где-то там, в глубинах, то Андреева палит конкретно «вхолостую». Вот просто НИ-ЧЕ-ГО. Апатия полнейшая. Даже когда она швыряет в Живаго мухобойкой, ни капли агрессии или обиды какой-то, ни капли. Она там просто для мебели существует, для заполнения сюжетных пустот)

Чулпан Хаматова (Лара) – вот! Вот женщина – мечта поэта)) Своевольная, своенравная (это я счас про Лару, не про Чулпан)), такая…стервочка, в самом хорошем смысле этого слова. И при этом очень тёплая, не мороженая селёдка, как Тоня, в ней жизнь чувствуется…и любовь, наверное, да. Вот, чем хорошая артистка отличается от плохой. Хорошая артистка транслирует так, что ты всё это кожей чувствуешь. Она даже в двойном объёме способна транслировать, за себя и, в прямом смысле, за того парня, который в постельных любовных сценах может являть только фэйсу лица и зажато-инвалидную часть себя и всё. Чулпан хороша, неописуемо хороша здесь, я от неё такого просто не ожидала.

Ну, и про фэйсу лица.
Олег Меньшиков (Юрий Живаго) – ох, счас я буду критичной! Первое, что хочется заметить, что к 45 годам (хоспади, когда ж это было-то!) уже пора бы, что называется, «не мордой единой!». Сохранившееся лицо – это, конечно, хорошо, и являть себя тоже можно, если есть, что являть, но… Метод «и это всё обо мне» чреват некоторыми «цезурами». Интеллигентное, рефлексирующее, поэтизирующее нечто Меньшиков из себя выковырять ещё смог, но это уже относительно зрелый Живаго. Живаго в юные годы (первые 2 с половиной серии) – это ахтунг покруче «Цирюльника», причём с конкретными приветами Андрею Толстому. Но самый ахтунговый ахтунг – это Живаго, «распятый между двумя женщинами». Всё! Тут у нас какой-то невротический ступор. Фиг с ней, с Тоней, мороженая селёдка, она и в Зимбабве мороженая селёдка, тут можно не напрягаться. Но когда дело дошло до Лары… Меньшиков любовь играть не умеет. И известно это стало не с «Сибирского Цирюльника». Посмотрите «Моонзунд» - и всё поймёте. Он может сыграть всё (ну, или почти всё), но только не любовь. И это вопрос даже не к таланту, я думаю, а к специалисту…такой фрейдистской направленности. В общем, когда начала закручиваться эта порочная страсть с Ларой, я ухохатывалась. Чудеснейшая Чулпан, да, ей веришь, веришь, что её Ларе Юрий Андреевич не совсем безразличен, при этом Юрию Андреевичу на эту Лару, мягко скажем, параллельно. И как вершина, катарсис, всей этой «любви» - затянутая постельная сцена. Ну, допустим, пацтол я умудрилась не свалится, потому что надо было хоть одним глазком-то поглядеть, там всё-таки топлесс и «котярская» ухмылочка. Но мать моя Брайан, как же Прошкин отжжог с ОМом-Живаго!