Однажды вечером Гу,Халява и Троцкий....
10-04-2008 22:17 (ссылка) Добавить в избранное « Предыдущая запись · Следующая запись »
Однажды вечером Гу, Троцкий и Халява…
Как-то раз Халява, Гу и Троцкий…
Прекрасным летним вечером в сгущающихся сумерках, объятые невероятной красоты закатом, Гу, Троцкий и Халява…
Бля!
- Гу! Кусок навоза! Кати свои придатки на крышу и не смей появляться без сигарет! – орал в трубку Троцкий. – Кто? Халява? Здесь она, куда ей еще деться с ее маленькими сиськами…айй!
- Следующим будет удар в пах, причем не кулаком, а носом ботинка, - прошипела Халява.
- Я всегда страдал за правду, - обиделся Троцкий. – Ну маленькие и маленькие, сплошная экономия! Чего сразу в ухо?
- Действительно, - задумалась Халява, - вот у тебя огромная бесформенная жопа, и ничего – ты вроде не страдаешь…
- Что? Бесформенная?
Троцкий и Халява обменялись беззлобными затрещинами, которые грозили перейти в кровавую бойню, но Гу всегда приходил как раз вовремя.
- Привееет! Дайте угадаю – маленькие сиськи и большая жопа?
- Ты как всегда прав, тупая морда! – проворчала Халява.
Ближе Гу и Халявы у Троцкого не было никого. Халява избила бы любого, кто непочтительно отзывается о Гу и Троцком. Гу дня не мог прожить без Халявы и Троцкого.
Они познакомились совершено случайно и всегда с неохотой вспоминали тот день.
День первый.
… три года назад Гу нес домой шесть килограммов картофеля в пакете, рассчитанном на три килограмма. Руки ныли, ноги стонали, спина громко материлась, мочевой пузырь был переполнен, пакет угрожающе трещал, на днях сдох любимый кот Овец, любимая девушка выкрасилась в блондинку и спала с физруком из соседней школы…
Троцкого бил гопник. Троцкий был пьян в стельку и не понимал, что с ним. Гопник бил больно, ногами, обутыми в гады и метил в голову, которую Троцкий прикрывал пьяными руками. Немного подумав, Троцкий попытался встать. И встал. Правда, раком, но это уже детали (вас что, гопники никогда не били?). На ту беду, гопник уже допил свое пиво и собрался разбить бутылку о неугодную голову классового врага…
Халява курила и считала ворон. Шла на очередное свидание с очередным недоумком. На полпути она почувствовала, что вот прямо сейчас, сию секунду, ей совсем не помешал бы тампон. Ноги сами понесли ее в аптеку.
У входа в аптеку она заметила гопника с бутылкой в руке и презрительно скривилась.
- о, да он тут не один, - подумала она, рассмотрев изрядно побитого парня за широкой спиной гопника. Так бы и прошла мимо, кабы зоркий глаз не рассмотрел на руке избиваемого напульсник «Алиса».
-Хм, «Алиса»… говнецо, конечно, да уж больно Кинчев с голым торсом хорош.. – очень быстро думала Халява.
Рука гопника с зажатой в ней бутылкой была угрожающе занесена за голову и через пару секунд стеклотара неминуемо повредила бы черепную коробку Троцкого. Халява решила прикинуться клинической дурой и аккуратно выхватила бутылку из руки гопника.
Гопник был несказанно удивлен. Он повернулся к Халяве и попытался что-то сказать, но все его «еб, на.. и бля» застряли у него в носоглотке. Скорбные, полные неизбывной печали, честные глаза человека, потерявшего в одночасье семью, работу и обе ноги впридачу, смотрели на него с ласковым укором.
- Вы, молодой человек, бутылочку-то не бейте, я ее сдам, глядишь, хлеба куплю, - шепнула Халява с самым рассиротским видом.
Гопник окинул мутным взором Халяву , и найдя ее недостойной своего внимания, вынул из кармана смятую десятку, протянул ей и повернулся к Троцкому, который, не будь дурак, свалил, как только предоставилась возможность.
- Дай те Бог здоровья, мальчик, - вздохнула Халява и пошла в аптеку за тампонами. Лицо ее выражало крайнюю задумчивость.
- Вот ведь, джинсы «Burberry», майка «MEXX», а толку чуть, все равно, как на бомжа смотрят… Права была мамочка, когда говорила мне, что мужик – он и в Африке мужик. Хоть в перьях изваляйся - не заметит.
Гу ускорял шаг. Позывы к мочеиспусканию становились сильней и вытеснили из его головы остальные мысли и переживания. Еще пара кварталов, и он дома.
Из-за угла на Гу вылетело пьяное тело. Пакет с картофелем затрещал и порвался. Шесть килограмм отборной «Синеглазки» высыпались на асфальт. Гу почувствовал начало конца и с отчаянием посмотрел на виновника торжества. Тот прикрыл голову руками и принял позу эмбриона. Сердце Гу защемило, глаза предательски повлажнели. Он снял рюкзак и принялся складывать в него картофель, успокаивая себя вслух:
- Ничего, ничего…вот раз картофелинка, а вот два, а вот третья под мусорку закатилась… там и четвертая недалеко.. а ты, парень, не бойся, я тебя бить не буду, я не гопник какой…
При упоминании о гопнике парень набычился и мигом протрезвел.
- Суки они злые. Ничего у них святого нет. А я, может, и не пьющий вовсе, а может, меня жисть потрепала…
- Ничего, ничего, - приговаривал Гу, собирая картошку, - бывает…
- Я Троцкий, - хмуро сообщил нетрезвый чувак. – А тебя как звать?
- Игорь. Но лучше Гу.
- Ты это…прости. Я ж не видел,… может, помочь чем?
- Дыши, пожалуйста, в сторону, - не поднимая глаз от палой картошки, попросил Гу. – Не то чтобы я… просто приду домой, а от меня перегаром таращит. Мать скажет: «Ну вот, ведь туда-обратно через два квартала за картошкой послала, а уже нажрался. Ну весь в дядю Сашу….» ну и начнется, до вечера не остановить…
Халява сияла. Тампон пришелся к месту. На свидание она безнадежно опоздала. Разжилась лишней десяткой. Ну разве жизнь не прекрасна? Она свернула в ближайший переулок, поскользнулась на картофелине, потеряла равновесие и пребольно треснулась спиной об асфальт.
- Готово дело – труп, - с ужасом проговорил Гу. – Хрен с ней с картошкой, валим!
-Э, нет… - задумчиво протянул Троцкий, - да это ж она меня от гопника-то избавила!
Девушка! Милая! Вы как?
Халява смотрела в небо широко раскрытыми глазами. Где-то далеко резвились ласточки. Вопрос сбоку вывел ее из себя.
- Это я-то как? Я – как? Отлично! Ничего не болит! Да и чему болеть, когда позвоночник к чертям собачим сломан?! Какой кретин решил разбросать сраную картошку по всей улице, чтоб честные девушки на ней шеи себе посворачивали?
- Этот, извините, кретин, это я… - смущено сознался Гу. – А все из-за этого вот, - он кивнул на Троцкого. – Это он меня сбил.
Халява приподнялась на локте и вгляделась в Троцкого.
- Ох, как тесен мир! Это не вас ли, случайно, п**дили за углом минут…нууу… десять тому назад?
- Меня, - покаялся Троцкий.
- И не вашу ли голову, сплошь набитую требухой, я спасла от такого, как оказалось, нужного, удара бутылкой?
- Мою, - понурил голову Троцкий.
- Вот! Вооот! Говорил мне мой бывший парень, говно эти алисоманы, насрут в душу, пошлют, подставят, обчморят, обругают и были таковы! То ли дело киноманы – люди тонкой душевной организации!
- Дак я…
- Так мы…
- Не мычать! Оказать девушке первую медицинскую помощь!
- Это как? Жгут, что ли, наложить? – недоумевал Гу.
- На шею себе жгут наложи, да затяни потуже!!! Встать помогите, кретины!!!
Красные и потные, они помогли ей встать. Халява хромала и недобро косилась на Гу, считая его во всем виноватым. А Гу понял, что его час пробил и со скоростью молнии свалил за угол, не сказав никому ни слова.
- Чего стоишь? – недобро спросила Халява Троцкого. – Собирай картошку, тут тебе не колхозное поле, не видишь, люди кругом ходят!
Троцкий послушно собрал все в рюкзак и теперь стоял, потупив взор. Из-за угла с посветлевшим лицом вышел Гу. Он вновь обрел способность мыслить.
- Я – Гу, - представился он.
- Да я уж так и поняла, что сегодня в дурдоме день открытых дверей, - проворчала Халява. – Я Халява. И у меня болит спина. А мне завтра весь день по городу мотаться!
- Работа? – сочувственно спросил Гу.
-Да нет, просто заняться нечем, вот и брожу.
- А ты красивая, - попытался наладить отношения Троцкий.
- А ты болван, кретин и недоумок, - тем же проникновенным тоном отпарировала Халява. – Ох и зла же я на вас!
- Мы же не нарочно!
-Хм, а ведь и правда… А тебя-то как зовут, лузер?
- Троцкий я.
- Отличное имя! Ну слава Богу, не Лаврентий Павлович Берия!
Лицо Троцкого не выразило ничего. Гу заулыбался. Халява развеселилась и попыталась подпрыгнуть, но спина отозвалась адской болью.
- А мне домой пора, - сообщил Гу, - скоро ужин.
- Дай угадаю – пюре картофельное с картофельной запеканкой, политое картофельным соусом с картофельным киселем на десерт? – с издевкой спросила Халява. – В твоих кошмарах, наверное, одни колорадские жуки! Никуда не пойдете, пока не поможете мне дойти до дома!
Гу и Троцкий с грехом пополам, не поймите буквально, дотащили ее до дома. По пути они успели обсудить кучу вещей и расстались довольные друг другом.
Когда за Халявой захлопнулась дверь подъезда, Троцкий сказал:
- Ох и стервы же эти бабы! Все до одной!
- А эта ничего… - вздохнул Гу. – Только сиськи маленькие…


Гу пришел домой. В дверях стояла мама. Лицо ее было недобрым. Гу понял – надо брать напором.
- Мама, я больше не девственник, - доверительно сказал он и пошел к себе в комнату.
На лице мамы отразились смешанные чувства. Но рта она так и не успела открыть.
В комнате Гу ждало новое потрясение. Любимый хомяк Валенок лежал на боку и кончался.
- Валенок! Что с тобой? – заметался Гу. – Тебе плохо? Скажи мне, что с тобой? Где болит? Может, воды?
Но душа Валенка уже воспарила в райские кущи…
Гу был разбит. Последняя соломинка сломала спину верблюда…
Он сложил тела Овца и Валенка в коробку из-под магнитофона и побрел во двор. Стоя у мусорного бака, он предал тела умерших…. мусору, и, напевая «Вы жертвами пали в борьбе роковооой…», стоял и скорбел.
- Овец! Ты был мне как брат! Ты срал мне в ботинки и рвал шторы, ты съел моего пластилинового Элвиса Пресли, ты линял на мой выпускной костюм…. Но ты был чист душой и неразвращен, как младенец! А ты, Валенок, скромный мученик пластмассового аквариума, претерпел страдания и гонения от Овца и от мамы… На утеху публике бегал ты в колесе… ты всегда был достоин лучшего… мир праху вашему, друзья мои!
Гу снял кепку и, пошатываясь, побрел домой.


Троцкий открыл дверь. На его кровати Вымя кого-то трахал. Троцкий прищурился и понял – Вымя трахал девушку. Вымя был соседом Троцкого по комнате. Он издал звук неодобрения. Троцкий вышел. На кухне он покурил и заснул на плите, свернувшись в узел.


Халява устало упала на кровать в ботинках, зевнула и заснула.




Утром Гу понял, что покойный Овец не забыл его. Во рту словно кошки насрали, ноги ноют, голова трещит по швам. Облегчение пришло с первым глотком леденящей жидкости из-под крана, а после горячего душа и стакана молока, который сунула под нос неодобрительно фыркающая мама, он обрел способность мыслить и соображать. С кинематографической четкостью у него в голове менялись кадры вчерашнего дня: картошка, Троцкий, Халява….подлая Олеся, променявшая такого прекрасного его – Гу самодовольно улыбнулся и поправил очки –на какого-то жалкого, хотя и более мускулистого физрука.
Однако сидеть дома было опасно – мама копалась в кладовке, шурша коробками, а это могло значить только одно – призрак картошки бродит где-то рядом, и если не взять руки в ноги, можно провести немало часов, освобождая клубни от кожуры и выслушивая мамины бредни. Вывод напрашивался сам собой. Гу зачехлил гитару и был таков.
- Игорь! Почисти картошку! – крикнула мама закрывшейся двери.
Гу очутился на улице. Куда пойти? Нет, только не по бабам! Хватит с него баб, в любом виде, с сиськами какого угодно размера, хватит! Все они одинаковы – сука на суке сидит и сукой погоняет! Тут перед глазами Гу промелькнуло чудное видение – две маленькие сиськи, обрисованные в деталях маленькой черной футболкой, сиськи с торчащими в разные стороны сосками, беззащитно прижатые друг к другу… во рту стало сухо и Гу понял, что сегодня ему жизненно необходимо увидеть эти сиськи еще раз.
- Как там ее? Халява? Ну и имечко! – подумал Гу и побрел в сторону центра города.
В силу своего топографического кретинизма, он оказался перед домом Халявы лишь через пару часов и был приятно удивлен, увидев Троцкого, сидящего на ступеньках.
- О! А ты чего? – спросил Троцкий.
- В магазин иду, - соврал Гу, вспомнил про сиськи и покраснел. – А ты что, вспомнил про сиськи этой девицы и прибежал к ней под окно? Дурацкие у нее сиськи, мне такие никогда и не нравились! Маленькие слишком!
В горле Гу пересохло.
- При чем тут сиськи? Они у нее вообще есть? Я спасибо сказать пришел и извиниться, что пьяный был вчера. Голова трещит…
- Давно сидишь?
- Да нет, часа два.
И только Гу открыл рот, чтоб расспросить Троцкого про вчерашнего гопника, как из подъезда вышла… нет, выпала Халява.
Халяву трудно было чем-то удивить. Она многое повидала в своей короткой жизни. Даже если бы с неба спустился пророк Илия на огненной колеснице, она скорее дала бы отрубить себе руки, нежели выдала бы чем-нибудь свое удивление. Воровато оглянувшись назад, она закурила и сказала:
- Вам что, жить негде?
- Ну вот еще! – взорвался Гу. Ты что думаешь, мы к тебе пришли? На сиськи твои маленькие посмотреть? – и уставился на грудь Халявы.
- А разве нет? – спросил Троцкий. – Ты это…спасибо тебе… я ж пьяный был..а ты того… спасибо…
- Это ты того, - покрутила у виска Халява. – Оба вы кретины редкие. И черт меня дернул с вами познакомиться ! Ой, ладно, выкладывайте, чего надо?
- Пошли гулять! – неожиданно для себя выпалил Гу.
- С кем, с вами, что ли? – презрительно спросила Халява. – Ну пошли. Я вообще-то в магазин… составите компанию?
Они прошли пару кварталов в глубоком молчании, которое прерывалось только нервным покашливанием Гу и мерным сопением Троцкого. Халява почесалась и спросила:
- А вы что, языки проглотили?
- Просто не знаем, с чего начать, - ответил добродушный Троцкий.
- Если не с чего, тогда можешь вообще не начинать, - хмыкнула Халява и, выкинув бычок, зашла в магазин. Гу и Троцкий остались ждать ее снаружи.


- Она какая-то.. с приветом… - неуверенно протянул Гу.
-Да уж лучше с приветом, чем без мозгов вовсе, - философски изрек Троцкий.


Халява достала из кармана список продуктов, взяла в руки инвентарную корзинку и ринулась в людскую массу. К концу списка руки Халявы ныли от тяжести купленного. Килограммов десять, - прикинула она, - щас еще пару попру.
У полки с напитками Халява остановилась. Нет, эти супермаркеты рассчитаны на мутантов! Ну, каким образом девушка ростом метр пятьдесят два дотянется до продуктов, лежащих на двухметровой полке? Только если ей повезло родиться с руками орангутанга… и никак иначе. Однако Халява верила в себя! Немного попрыгав с тяжелой корзиной в руках, она решила прибегнуть к помощи кого-нибудь подлиней. Как раз позади нее стоял почти двухметровый гопник и изучал состав пива в пятилитровой бутылке. Халява призвала на помощь все свое обаяние и пропела:
- Молодой человек, подайте….
- Чеооо? – лениво отреагировал гопник.
- Подайте, пожалуйста…
- А ну пошла нах, попрошайка хренова! – рявкнул гопник, - ходят блядь всякие.
Халява рассвирепела. Неделя явно не задалась. Вчера приняли за бомжиху, сегодня – за нищенку. Ладно, хоть не за проститутку…
- Бутылку, говорю, помогите достать, млдой челвек! – нагло пояснила она. – И глаза протри, - добавила она сердито в сторону.
С трудом добытая двухлитровая «Аква минерале» перекочевала в корзинку.
Халява заглянула в список и облегчено вздохнула – осталось купить десяток яиц на блины и кофе и она свободна. Кофе нашелся быстро. Яйца были скрыты с глаз людских и Халява подумала, что недурно было бы найти консультанта. Тут из-за коробок с мылом вынырнул пресимпатичный длинноволосый парень в униформе магазина. Сердце Халявы всколыхнулось, дремавший внутри нее охотничий инстинкт взыграл и она, покачивая бедрами, направилась к нему и глубоким грудным контральто вопросила:
- Молодой человек, покажите, пожалуйста, где у вас яйца?
Длинноволосый залился багровым румянцем и пробурчал:
- Где у всех.
- Так покажите, - не отставала Халява.
- Девушка, это магазин, - возмутился волосатый.
- Да неужели? А я-то думала, что забрела на склад боеприпасов, - изумилась Халява. – Всегда считала, что продукты куриной жизнедеятельности, эмбрионы домашней птицы, яйцеклетки пернатых, короче, ЯЙЦА, можно найти именно в магазине.
- А…это… куриные чтоль? – начал понимать продавец.
- Ну, куриные мозги, как я вижу, здесь в ассортименте… так что я имею в виду яйца и только их!
- Сразу направо от полки с молоком, - бодро отрапортовал консультант.
Спустя пару минут Халява осознала абсурдность ситуации и залилась звонким имбецильным смехом, который отпустил ее только на полпути к дому. Гу и Троцкий, тащившие Халявины сумки, переглянулись и радостно заржали.
- Ну а как надо было спросить? Как? Я разве не в продуктовом магазине? Просто все мужики зациклены на своих гениталиях и ничего больше не видят! Эка невидаль!
- Может, с женщиной-продавцом было бы проще?
- А у них яичники…
- Какие познания в строении женщин! Девятый класс? – поддела Халява Гу.
- Нет. Долгие годы беспорядочного секса. – серьезно ответил Гу.
- Не иначе как с членами общества слепых, - съязвила Халява.
- Это еще почему?
- А ты на рожу свою посмотри!
Гу остановился у витрины и пару минут внимательно себя изучал. Гу себе очень нравился и никогда не допускал мысли о том, что он может быть кому-то несимпатичен. В то время Гу еще не знал, что он удостоен высокой чести, ибо венценосная светлейшая принцесса Халява изливала яд своего остроумия не на всякого.
Троцкий улыбался улыбкой новорожденного и пер тяжелые сумки. Он был доволен. Ему нечасто приходилось общаться с людьми – друзей у него не было вовсе, а уж о герл-фрэнд он не мог и мечтать. Кто знает, было ли тому причиной грубое глуповатое лицо Троцкого или его детская наивность, которую так легко было перепутать с абсолютным идиотизмом.
Детство Троцкого было… то есть его не было. Мать уподобилась кукушке и свалила в неизвестном направлении, оставив Троцкого с отцом, колхозником и пьяницей. Троцкий был постоянно бит и грязен. Он даже перестал этому удивляться. Но лет в четырнадцать у него в башке чего-то перемкнуло и он наотрез отказался выполнять приказы отца, в число которых входило:
- убрать за гусями
- сходить за водкой
- потопить котят, которые чудесным образом народились у кошки Аграфены
Если с первыми двумя пунктами Троцкий справлялся каждый день и не высказывал особого недовольства, то последнее родило в нем бурю возмущения. Троцкий ушел из дома, а пришел через пару дней, изрядно накушавшись водки и укурившись вусмерть. Отец Троцкого решил выбить клин клином и проучить непослушного отпрыска. Он запер сына в сарае, оставив ему двенадцать литров самогона и восемь пачек армейской «Примы», а потом объявил Троцкому, что если ему так нравится алкоголь и курево, он не выйдет оттуда, пока не потребит все принесенное внутрь.
Прошло около трех часов. Троцкий не подавал никаких признаков жизни. Отец думал:
- Терпит, стервец… упрямый….
На четвертом часу суровое колхозное сердце смягчилось и родитель открыл дверь сарая. На полу сидел Троцкий, докуривая последнюю сигарету. Рядом валялась пустая бутыль из-под самогона. При виде отца Троцкий встрепенулся и спросил:
- Еще есть?
На этом воспитание Троцкого закончилось и он был с позором изгнан из лона семьи.
Следующие три года прошли в поисках жилья и работы и на настоящий день Троцкий тянул лямку на станкостроительном заводе, а в свободное от работы время проживал в общежитии и пропивал заработанное.
А теперь он и сам не заметил, как рассказал это все Халяве и Гу. Те сочувственно помолчали с минуту. Потом Халява треснула Троцкого по башке и разразилась гневной тирадой:
- Вот болван! Посмотрите на него! Такого второго недоумка еще поискать надо! Руки есть? Ноги ходят? Вот мозгами только тебя обделили? Какого черта ты пьешь? Тебе заняться больше нечем? У тебя что, друзей нет?
- Нет, - просто сказал Троцкий.
Халява посмурнела и смутилась.
- Ну ладно тебе…. Ты меня не сильно-то слушай,…посмотрим, может, че из тебя выйдет. Далеко не разбегайтесь.
Халява исчезла в подъезде с сумками.
Гу покосился на Троцкого и сказал:
- А бабы, они все стервы.
- Ага, - улыбнулся Троцкий.
Может быть, и неправы те, кто толкует о родстве душ, о внезапно возникшей вечной дружбе, но в эту минуту Гу и Троцкий заключили молчаливый договор, обменявшись взглядами…
Халява сидела в коридоре на полке с обувью и отчаянно жалела Троцкого. И Гу, брошенного любимой девушкой. И котят, которых чуть не утопили. И голодающих детей Бангладеш. И бездомных собак. И вымирающих голубых китов.
Спустя три минуты она стояла у подъезда с сигаретой во рту и смотрела на своих новых знакомых.
- Есть тут одно место… короче, пошли.
Халява брела через пустырь, пинала банки из-под пива и молчала. Троцкий и Гу шли позади и увлечено обсуждали преимущества больших сисек перед маленькими. Троцкий замолчал на полуслове и сказал:
- А чего это она молчит? Может, обиделась на нас?
-Из-за чего, из-за сисек? – удивился Гу. – А и правда… Эй, Халява! Ты на нас не обиделась, что у тебя сиськи маленькие?
Халява стряхнула с себя раздумья и переспросила:
- Что?
- Я говорю, ты на нас не обиделась, что у тебя сиськи маленькие? – наивно переспросил Гу.
- Чеееееееео?!! – не поверила своим ушам Халява. – Да я тебе сейчас……
И она превратилась в фурию, вцепившись в гушины кудри и мотала его из стороны в сторону.
- у меня! Маленькие! Сиськи! Да! Маленькие! Какое тебе до них! Дело! Они с тобой! Никак! Не связаны!
Троцкий взял Халяву поперек туловища и подержал ее на весу пару минут. Она отчаянно брыкалась и пыталась вырваться. Троцкий был спокоен как удав. Трепыхания Халявы так же мало беспокоили его, как муха гиппопотама. Наконец Халява вырвалась, отряхнулась и пнула Гу еще раз. Гу потер ушибленное место и спросил:
- А куда мы идем?
- А, ну да, - вспомнила Халява. – Щас увидите.
За пустырем, в полукилометре от ближайшего человеческого жилья, стояла заброшенная котельная. На крыше ее Халява проводила долгие вечера, заполненные думами.
- Лезьте наверх, - сказала она Гу и Троцкому.
Они уселись на крышу, свесив ноги, и закурили.
- Хорошо тут, - сказал Троцкий, - тихо.
-Да уж, гадких людишек тут не встретишь, - ответила Халява.
- За что ты так не любишь людей? – спросил Гу.
Халява задумалась.
- Нуууу… вас часто бьют ногами гопники… человек по пять?
- Бывает, - сказал Троцкий.
- Регулярно, - вздохнул Гу.
- А за что? За то, что вы увели у них девушку? Или ваши семьи связаны кровной враждой? А может быть, на ваших глазах скончался их любимый дедушка, которому вы не оказали первую медицинскую помощь?
- Неа. Просто так.
- Вот, - задрала палец вверх Халява, - просто так. А вы знаете, как их зовут? Вы можете сказать наверняка – вот этот перелом основания черепа у меня из-за Петьки с первого подьезда, а ногу я потерял в неравном бою с Сашкой из ПТУ-8?
- Нет, - недоумевал Троцкий.
- Вы часто видели безногих гопников на инвалидной коляске?
- Нет.
- Следовательно, у них есть неплохие шансы зарабатывать себе на жизнь самостоятельно. На работу берут даже людей с умственной отсталостью средней степени!
Халява нервно закурила.
- Как-то раз я ходила на вечерние курсы французского. Иду себе после занятий, никого не трогаю, курю, плеер слушаю. Бац!- приятная неожиданность – четыре гопника. Дали по голове, отобрали телефон, сняли кольцо, забрали сумку. Пнули еще пару раз и ушли. Я уже только посреди ночи очнулась. Лежу себе под кустом, башка вся в крови… грязная как свинья… кругом люди ходят – туда-сюда, всякие там бабки-коммунистки, интеллигенция, мать ее за ногу, парочки влюбленные. Я встаю и прошу кого-нить вызвать мне «Скорую», а от меня все шарахаются как от чумы египетской. Пошла домой. Пока шла, поняла, что ни телефона, ни кольца, ни сумки. На сумку насрать три кучи, там только книжки и косметика – на здоровье, дорогие гопники, красьтесь и читайте! – а вот кольца жалко, папа подарил на шестнадцатилетие. Прихожу домой – там мама в истерике и папа с валокордином. Настучали мне по репе и позже десяти я до 18 лет из дома не выходила. И это только одна история. Зарисовочка блин. Так с какой стати я должна любить людей? Я не имею в виду гопников – они и не люди, даже не полулюди. А вот все остальные – им плевать, что происходит у них под носом, абсолютно плевать. Если это не касается конкретно их, они и пальцем не шевельнут! Равнодушие. Хуже нет.
- А сама ты не такая? – спросил Троцкий, но тут же вспомнил, при каких обстоятельствах они познакомились, и устыдился.
- Ты не задумывалась, что на свете есть и другие люди? – поинтересовался Гу.
- Они прячутся по темным подвалам и подземным бункерам и носа оттуда не кажут, поэтому все их добрые дела и душеспасительные разговоры остались мною незамеченными, - лениво выдохнула дым Халява.
- Хорошо. А тебе не кажется, что понять людей тоже бывает нелишним? Если толпа бьет кого-то одного у тебя на глазах, ты ввяжешься в драку?
Халява задумалась еще раз. Действительно – да или нет? Скорее нет. Она же не камикадзе и не мученица пресвятая. А если это папа, или мама, или брат? Даже не обсуждается – убью любым подручным предметом сколько успею, но в стороне стоять не буду…. Что же это получается – она, великая Халява, такая же, как и все люди?
- Если моя помощь покажется мне целесообразной, я ввяжусь. Против пяти гопников я не пойду. Против двух – да. А еще, это зависит от того, кого мне надо будет защищать…и дракой все решать не обязательно…
- Ага! – заржал Троцкий. – Ты к ним подходишь и говоришь: «Многоуважаемые и досточтимые господа гопники! Не соблаговолите ли вы прекратить нанесение увечьев нижележащему гражданину ввиду вашей человечности и христианского милосердия?», а они тебе тут же и отвечают: «Ах, милая девушка, как же вы вовремя! Мы как раз было собирались омыть раны этого несчастного бальзамом Биттнера и наложить ему давящую повязку на его сломанную нами же шею по всем правилам десмургии, да только вот повода не предоставлялось! Спасибо вам, душенька, спасибо!»
Халява смутилась.
- Видишь, так оно и получается – помогать кому-то – себе дороже. Люди не злые. Они осторожные и предусмотрительные.
- И трусливые.
-Вот опять ты! У них дома семья, дети. Поэтому многие не ставят себя под удар нарочно из-за того, что кто-то от них зависит, что они кому-то нужны. Если бы каждый был как Шварценеггер, тогда не вопрос.
- Это прямо какой-то замкнутый круг получается, - заявила Халява. – Так что же с гопниками-сволочами делать, если я не Иван Поддубный?
- У нас есть кое-что получше, чем стероиды и анаболики, - загадочно прошептал Гу.
- Что? Водка? - оживился Троцкий и получил по шее от Халявы.
- Сельдь под шубой? – предположила проголодавшаяся Халява.
- Мозги! Разум! Интеллект! – произнес Гу. – Гопники, они ж как Пентиум Первый – запрограммированы на выполнение трех-четырех несложных команд! Их надо перезагрузить!
- Ок! Ты первый! – заявила Халява. – Давай адрес, куда после неудачной загрузки гопника отнести твое тело?
- Дура ты, - нежно сказал Троцкий, - он дело говорит.
Халява пропустила мимо ушей дуру и съязвила:
- Ну ладно я, ладно Гу…. У нас еще язык более-менее подвешен, а ты-то, деревенская ты простота, как ты их грузить-то будешь?
- Сtrl+Alt+Del, - ухмыльнулся Троцкий, - есть многие вещи, детка, в которых тупые деревенские парни разбираются лучше тебя.
Гу улыбнулся. Ему было очень хорошо – как после стакана хорошего коньяка. Халява курила, уставившись в одну точку.
- Нравитесь вы мне, - сказала она. – Так уж и быть, будем друзьями.
Троцкий ковырял в носу. Гу чесался. Оказанная им великая честь не произвела на них никакого впечатления.
Через полчаса они спустились с крыши и побрели по домам. У подъезда Халявы долго курили и плевались кто дальше.




День второй.
Дневник Гу.
Жизнь без Валенка и Овца утратила краски. Познакомился с деревенским долбоебом и стервой с маленькими сиськами. Шучу. С Халявой и Троцким. Они ничего. Олеся коза, сама не знает, что потеряла. Троцкий молодец. Мужик. Уважаю. Надо будет сегодня ему позвонить…


Записная книжка Халявы.
4 июля
- позвонить Булке, забиться на вторник.

- купить свежий «Максим»

- зайти в библиотеку, взять Юкио Мисиму, Рэмбо и Ремарка.

- забежать в деканат, продлить студенческий.

- встреча с Гу и Троцким.


Стена возле кровати Троцкого:
Холява447829
Гу 487765


Они встретились на крыше. Раньше, чем планировали.
Гу грустно плюнул вниз и спросил:
- Чего делать-то будем?
-Холодец, - ответила Халява.
- Какой еще холодец? – хором изумились Троцкий и Гу. Халява заржала:
- Известно какой. Из тюльки и мандаринов. Чего глупите-то? Шучу я.
-Жаль, - сказал Троцкий. – Есть охота… я бы и на холодец согласился.
- Тебе вечно есть охота! – возмутилась Халява и достала из рюкзака бутерброды. – Ешьте, сироты.
- А они с чем? – поинтересовался разборчивый Гу.
- С лапшой, блин! Жри давай.
Когда бутерброды были съедены, стало совсем скучно. Сидели на крыше, свесив ноги и спорили, отчего у старух растет борода на лице. На пустыре показался человек. Троцкий прищурился и воскликнул:
- О! Да это ж Вымя! Сосед мой!
Халява прищурилась, рассмотрела объект и грустно констатировала:
- Хопник убогой!
- У него ноги воняют, - ляпнул Троцкий.
- А почему Вымя? – спросил Гу.
-Щас ближе подойдет, увидишь, - пообещал Троцкий.
С приближением гопника стало очевидно, что прозвище ему было дано не зря. Мощный бюст размера третьего, не меньше, венчал тело соседа Троцкого. Халява вздохнула:
- Природа, черт возьми, несправедлива, - и мысленно примерила сиськи на себя, после чего вздохнула еще глубже и печальней и замолчала.
Троцкий горячо зашептал:
- Качок он. Стероиды жрет и анаболики. И в качалку ходит железо тягать. А потом пиво жрет и с друзьями со своими по кварталу шарится, пьяных бьют, трезвых бьют, отбирают деньги…
- Хы… зачем таким безмозглым деньги?
- Известно зачем. На пиво и качалку. Тише вы… вот он, близко совсем…
Вымя прошел, и Халява рассердилась:
- А чего нам молчать? Это, между прочим, отличнейший подопытный кролик для наших экспериментов над гопниками! Ну ладно, отложим на завтра. А сейчас пора и по домам, товарищи. Встретимся завтра на нашей новой штаб-квартире.
- Это где? Чего еще за квартира? – спросил Гу.
- Вот идиот! Здесь, на крыше! Если бы у меня была Квартира-Без-Родителей-В-Самом-Центре-Города, я бы там сейчас сидела, а не здесь зад себе отмораживала!
- А-а-а… ну до завтра тогда.
- Пака!
- Эй! Халява! Ты куда? – нервно спросил Гу.
-Как куда? Домой! Уж ночь на дворе!
- Одна, что ли?
- А я должна идти домой в сопровождении команды чирлидеров и передвижного цирка-шапито?
- Ох и дура ты баба, хоть и умная, - выдал Гу.
- Чумной оксюморон! – удивилась Халява. – А чего стряслос?
Троцкий почесал репу и сказал:
- Гу дело говорит. Нечего тебе по темноте одной бродить. Пошли, проводим.
За пару переулков до дома Халява Троцкий извинился и слинял восвояси, мотивируя это тем, что ему завтра идти на завод в утреннюю смену.
Гу улыбнулся. Красноречивые взгляды в сторону Троцкого и мотание башкой на Халяву не прошли даром. Дружба дружбой, а сиськи сиськами. Так-то вот оно.
Халява докурила последнюю сигарету, запулила бычок в клумбу, плюнула в куст и сказала Гу:
- Спасибо, дорогой друг. Партия тя не забудет. Пора мне, пора, да и ты вали давай домой.
- Эммм…а-а-а…
- Че мычишь? – изогнула выщипанную бровь Халява.
- А поцеловать на прощание?
- Кого – тебя?
Гу оглянулся по сторонам. Двор был безлюден, как пустыня Гоби.
- А у тебя есть выбор? – бархатным голосом проговорил Гу. Наученный горьким опытом, Гу умел преображаться на глазах. Позже Халява говорила про такие моменты: «Понеслась… Гу превратился в Мистера-Большие-Яйца-Поехали-Ко-Мне-Потрахаемся…Дон Жуан хренов.»
Но сейчас ни Гу, ни Халява не имели представления о старт-рефлексах друг друга, а посему…..
- Здесь только я и ты, - продолжал вещать Гу. – Разве у тебя есть выбор?
-Есть, конечно, - веселилась Халява. – Могу поцеловать на прощание, а могу и нет. Пожалуй, что нет.
Пока подсознание Гу формировало мысль «Мужик, лучше не надо!!!», руки Гу подумали за него и потянулись к Халяве.
Глаза Халявы округлились, рот раскрылся сам собой и заорал:
- КРЕТИН!!! Прекрати немедленно! Отпусти меня!!!
А Халявина нога, обутая в двухкилограммовые ботинки на платформе, описав красивую дугу в воздухе, пребольно стукнула Гу под коленку.
Из глубины двора скользнула темная тень. Тень приблизилась и наградила Гу недурным хуком в челюсть.
Халява рассчитывала справиться своими силами, но, испугавшись загадочной тени, достала газовый баллончик, путаясь в складках плаща, и методично распылила содержимое в покрытую тьмой рожу Тени.
Тень заплакала и сказала:
- А меня-то за что?
Халява подошла ближе.
- Троцкий?! Ты, что ли? Вот чудила! Ты зачем Гу в зубы дал?
-Да хрен вас тут разберешь! – всхлипывал Троцкий. – Отошел во двор поссать, тут слышу – ты орешь, мужик с тобой какой-то стоит….
Гу держался за челюсть и ненавидящий взгляд его блуждал с Халявы на Троцкого.
- Пипец. Зла на вас, дураков не хватает, - сказала Халява и ушла домой.
Гу и Троцкий сидели на лавке… Троцкий вытирал слезящиеся глаза. Гу тер свои мандибулы.
- Сиськи – зло, - решили они единогласно и постановили никогда не воспринимать Халяву как сексуальный объект.




Ту би продолжение.........






настроение: Сумасшедшее
хочется: мозгу побольше!
слушаю: маму с папой