Снился ночью О., будто он не умер, что было даже обидно. Он рассказывал, о том, что знает, как я наливал стакан на пасху, на его могиле. И он даже выпил, этот стакан «Анапы». На что я и впрямь немного обиделся, получалось, что я хожу, тоскую, а он преспокойно куда-то уехал, да еще ухитрился выпить стакан со своей могилы. Первый раз, за все время О. снился в своем обычном виде, не «дантовском», а как всегда, смешно о чем-то говорил.

                Затем снилось еще что-то, что оставило неприятное чувство.

Сон.

«Отруби себе голову топором, ведь ты часто это делал», а потом пришивал.

Я чувствую, как позвоночник проминается под железом, мнется, становится мягкой шея.

- Не надо, не делай этого, – говорю я.

Все, что я хочу.

Это все, что я хочу.

Снился ночью О., Как будто он не умер, когда  я проснулся, хотел даже бежать в «приют», не мог поверить, что его нет, а потом вспомнил гроб, могилу. Он сидел рядом с зеркалом, в «приюте», а до этого мы с ним, где то ходили, и о чем-то говорили.

«Все, что я хочу, это все, что я хочу».

Теперь он сидел в своей рубашке, а я мучил магнитофон. Летов ему не нравился.

Мысли о холодности и горячности. Думал, что, конечно же  его спасли. Его не могли не спасти. Дело в том, что его отвезли в Москву, и там пришили голову. Хотел спросить, видел ли он, что после смерти, т.е. что было, когда не пришили голову, но не спросил. Шов видел. Кажется дождь за окном был, а потом появилась та пара строчек Гребеньшикова, и я проснулся с чувством…

Когда понял, что не куда идти, возникло чувство Пилата, что что-то не договорили, не могу вспомнить, что.

И теперь опять остаюсь один. Было очень здорово с ним. Но словами этого не объяснить. Это надо чувствовать.

«Приют был как всегда во сне, чем-то полуреальным и присутствовало чувство высокого этажа, хотя известно, что он на третьем. Чувство дождя, улицы мокрой. «Это все, что я хочу»