итак, фанфик по Хантерам) я ржал-валялся просто)))

Миссия невыполнима

Автор: Мэй_Чен

Бета: Тай, Асмела

Фэндом: Hunter x Hunter
Персонажи: Хисока/Иллуми, семья Зольдик, Гон, Леорио, Курапика

Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Юмор, Стёб
Предупреждения: Кинк
Размер: Миди, 10 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Он не сомневался, что задание будет не из лёгких.
Он был уверен в том, что идеально подходит для этого заказа.
И в том, что во время миссии он всё делает правильно, никаких сомнений у него тоже не появилось.
Но когда спальня, в которой отдыхал объект для устранения, вдруг наполнилась вооружёнными до зубов людьми — людьми в бронежилетах и шлемах, которые так просто нен-иглами не пробить, — у него возникли подозрения, что заказчик был не до конца честен, рассказывая о деталях задания.
И что всё просто-напросто подстроено, чтобы поймать его в ловушку.
Но в том, что так просто из этого капкана ему не выбраться, — он точно не сомневался.


…В гостиной особняка Зольдиков собрались почти все члены семьи Зольдик — Сильва, его жена Кикьо, дедушка Зено, прапрадедушка Маха и сыновья Сильвы: Киллуа, Каллуто и Миллуки.
Более того, на семейном совете присутствовали и посторонние: Гон, Курапика и Леорио, трое друзей Киллуа, которые как раз гостили у него, когда в семье случилось несчастье.
— Не хватает только Иллуми, — тихо сказал Курапика, и Киллуа посмотрел на него странным взглядом.
— Точно, значит, что-то с ним, — так же вполголоса ответил он. — Но я не представляю, кто и как мог его…
— Сейчас ты обо всём узнаешь, — подал голос Сильва, полулежа на любимом диване. — Для этого я вас всех и собрал здесь. Прошу прощения у гостей, что прерываю отдых, но ситуация критическая: брат Киллуа попал в руки врагов.
— Ничего страшного, — бодро отозвался Леорио. — А мы можем чем-нибудь помочь? Мы всё-таки Охотники с лицензиями!
— Пока не знаю, — задумчиво ответил Сильва. — Хотя это мысль — использовать вас для отвода глаз. Друзья Киллуа якобы помогают ему спасти брата — очень правдоподобно для посторонних глаз, мне кажется. И пока вас будут убивать, мы под прикрытием проникнем туда, где держат Иллуми…
— Пока нас будут — что? — вежливо переспросил Курапика.
— Не стоит лезть не в своё дело, — нервно перебил Леорио. — Разве не видишь, что это внутрисемейное и нас не касается. Киллуа, здорово было у тебя тут погостить и всё такое, но нам пора, наверное…
— Но мы должны спасти брата Киллуа! — воскликнул Гон.
— И вы ещё кофе не попили на дорожку, — Кикьо подошла и с доброжелательной улыбкой поставила на столик, перед которым сидели все четверо, чашки с кофе и блюдо с пирожными. — Угощайтесь.
Курапика осторожно понюхал кофе, попробовал на язык, нахмурился.
— Специфический запах, но при этом отсутствие какого-либо постороннего привкуса. Полагаю, что это цианистый калий, иначе говоря, соль синильной кислоты. Пожалуй, лучше пить это с чем-нибудь сладким, чтобы яд частично нейтрализовался глюкозой. И перед кофе стоит хорошо поесть, потому что данный токсин плохо действует на сытый желудок. Если доза не очень большая, конечно.
Леорио, уже поднёсший чашку к губам, позеленел и как можно более вежливо переставил её на противоположный от себя край стола.
— Да-да, снова всё правильно, в этот раз я подсыпала вам цианид! Киллуа, какие у тебя умные друзья, — восхитилась мать семейства, которой никогда не надоедало играть с гостями в «Угадай, чем я хочу тебя отравить».
Киллуа пожал плечами, отпивая свой кофе, — его с детства приучали к ядам. И вдруг выпучил глаза.
— Гх!.. Что это? У меня язык жжёт! И в животе огонь!
— Ты же Зольдик, тебе я увеличила дозу десятикратно, — пояснила Кикьо, хихикая в веер. — Не стоит расслабляться за обеденным столом только потому, что вокруг — одни друзья и близкие. Потерял бдительность — получай.
— Пойду приму противоядие, — прохрипел Киллуа и с трудом поднялся на ноги. — Спасибо, мама, что не даёшь забыть, как классно жить отдельно от вас… Кха…
Когда он вернулся и почти вся семья Зольдик снова была в сборе, отец поднял вверх руку, призывая к вниманию.
— Иллуми схватили, да. Но когда он отправлялся на свою последнюю миссию, то взял передатчик, по которому легко мог связаться с нами. И когда оказалось, что всё задание — ловушка, он включил устройство, и мы смогли услышать его разговор с похитителями.
— Папа, а теперь, когда Иллуми лоханулся, ты не будешь ставить его мне в пример? — довольно оскалился Киллуа. — Я так глупо никогда не попадался.
— Почему? — удивился Гон. — Нас же с тобой Пауки целых два раза ловили.
— Пауки? — Сильва приподнял брови. — Я кому велел держаться от них подальше?
Киллуа, хорошенько пнув Гона под столом, прошипел:
— Спасибо, Гон, что не даёшь забыть, какой я неудачник.
— О Пауках мы с тобой ещё поговорим, — не сулящим ничего хорошего тоном пообещал Сильва. — А Иллуми попался в очень хорошо подготовленную западню. Я даже могу догадываться, кто из конкурентов имеет на нас зуб… Но давайте послушаем, что успел сказать Иллуми перед тем, как отключиться. Гото, будь добр…
Гото, главный дворецкий Зольдиков, поднес Сильве пульт от музыкального центра.
Глава семьи нажал на кнопку, и в огромном помещении гостиной, отдаваясь от стен, послушался монотонный голос Иллуми.
— …Признаю, с моей стороны глупо было попасться в эту примитивную ловушку…
— Примитивную? Мы готовили её больше трёх лет, мы собрали о твоей семье все возможные сведения! Всё это задание от и до планировалось в расчёте на тебя, на твои способности! Мы поймали тебя, и теперь ты говоришь, что ловушка примитивная? Твоя семья сейчас у нас в кармане!
Молчание. Лёгкий шелест.
— Эй, чего это ты так смотришь?
— Я смотрю на вас как на проигравшую сторону. У вас ничего нет. Я не представляю никакой ценности в качестве заложника.
— Почему? Ты же старший сын…
— …но не наследник семьи. А теперь ещё и самый никудышный из детей своего отца. А, хотя есть ещё Киллуа, его ловили целых два раза… В нашей семье детей много, и родители нормально смотрят на то, что самые слабые из них могут умереть, зато сильные — остаются в живых. Это называется естественным отбором семьи Зольдик.
— Как? Что за бред?
— Хотите, я расскажу вам более подробно, почему ни у кого из членов моей семьи нет причины меня спасти?..

…Иллуми Зольдик поудобнее устроился на стуле, вяло махнул закованной в наручники рукой и начал перечислять:
— Отец. Как я уже сказал, своим наследником он сделал другого сына. На мой взгляд, выбор был немного поспешным и не совсем удачным, но кто я такой, чтобы указывать отцу. Так что для него в качестве продолжателя рода я ценности не представляю. В качестве профессионала с безупречной репутацией – тоже, принимая в расчёт данные обстоятельства.
Мать. Увы, её любимчиком я тоже не являюсь. У неё есть младшенький. С другой стороны, весь словарный запас Каллуто ограничивается лишь «Да, мама», и я рад, что её любовь меня миновала…
Дед. Любит до безумия всех внуков, особенно Киллуа. Но придерживается принципа: «Один день – одно убийство». Если ты никого не убил – умри сам, раз ты бесполезен как убийца.
Прапрадед. Я не уверен, что он помнит даже своё имя, а уж тем более, сколько у него внуков и правнуков. Зачем ему спасать праправнука, о существовании которого он забыл уже давным-давно?
Миллуки. Мечтает стать наследником отца и понемногу готовит почву для устранения возможных конкурентов. Думаю, после смерти Киллуа я стал бы следующим… и полагаю, что обратный порядок наших смертей Миллуки тоже устроит.
Киллуа. О, если я начну перечислять все причины для его ненависти ко мне, то мы с вами засидимся тут надолго. Просто поверьте, что из всех моих родных он — тот, кто желает мне смерти больше всего. Однажды я пытался убить его единственного друга… и его любимого брата. Хотя, по справедливости, его любимым братом должен быть я… но это не имеет отношения к делу.
У него ещё есть друзья, но для них, по сути, я малознакомый человек, с чего бы им стараться?
Каллуто. Любит только Мике, свою коллекцию кимоно и маму. Насчёт мамы, правда, я не очень уверен. В любом случае, пойдёт меня спасать только тогда, когда ему прикажет мама, а мама – про маму я уже говорил. Тут без вариантов.
Ещё вопросы?
Глава конкурирующей семьи недоверчиво сузил глаза.
— Хочешь сказать, что твоей семье всё равно, если ты умрёшь? Ты блефуешь.
Иллуми слабо улыбнулся.
— Не то чтобы всё равно. На одного Зольдика станет меньше — им вряд ли это понравится. Удар по нашей безупречной ситуации, сами понимаете. Вы же этого добиваетесь, верно, — дискредитировать нас в глазах потенциальных заказчиков? Поэтому после моей смерти моя семья постарается убить всех свидетелей нашего позора.
Мафиозный босс побледнел, но жёстко ответил:
— Это блеф.
Иллуми тонко улыбнулся.
— Ну надо же. Столько времени собирали информацию о нас, и не знаете ничего о взаимоотношениях в семье. Давайте, попробуйте проверить мои слова. Свяжитесь с моими родными, только, боюсь, они ответят вам, что Иллуми Зольдик — больше не член семьи и вы можете сделать со мной всё, что хотите.
Босс переглянулся со своим помощником. Тот, сам бледный и вспотевший, чуть заметно покачал головой.
Не верят, точнее, верят, но не до конца.
Отлично, можно ещё немного приврать, и Иллуми сам выберется из ловушки, не прибегая к посторонней помощи, что хоть немного загладит его провал перед отцом и дедом.
— Да, если будете звонить — очень хорошо постарайтесь, чтобы вас не засекли, — предупредил он. – Вернее, чтобы мой отец не понял, из какого района вы звоните. Потому что когда он убирает свидетелей — то делает это… очень масштабно.
— В каком смысле? — насторожился босс мафии.
— В прямом. Но я думал, вы знаете об этом, раз засели в подземном бункере. Это не панацея, конечно, но хоть какой-то шанс остаться в живых после его «зачистки».
Мафиози снова обменялись взглядами.
— Семья монстров, — пробормотали они.

— …Боже мой, сыночек, — рыдала Кикьо. — Такой мужественный, такой стойкий. Почему мы не замечали, что творится в его душе? Что он чувствует себя покинутым и нелюбимым?
Гон возмущённо толкнул Киллуа.
— Ай, ты чего? — возмутился тот.
— Разве можно так с братом! Нельзя бросать его в руках врагов!
Киллуа оторопел.
— Да ты что? С какой стати мне его спа… бросать?
Сильва задумчиво поглаживал собаку, Кикьо билась в истерике у его ног, Каллуто поддакивал на каждое рыдание матери, а Миллуки, ещё раз переслушав запись, радостно спросил:
— Так что, вопрос решён? Иллуми всё правильно сказал. Сбросим на него сверху какую-нибудь бомбу — и дело с концом?
Сильва вскинул на него мрачный взгляд.
Миллуки скривился, но осмелился возразить:
— Ну пааааапа, он же слабак, Киллуа прав. Меня вот точно никогда враги не ловили, но почему-то ты не считаешь меня большим профессионалом, чем Киллуа и Иллуми.
— Это потому, что ты даже из своей комнаты выползаешь раз в месяц, — обидно расхохотался Киллуа, но под суровым взглядом отца осёкся.
Сильва поднялся на ноги, расправил широкие плечи.
— Эти люди осмелились причинить вред моему сыну. Они посчитали, что могут угрожать семье Зольдик. Что они равны нам. Этого нельзя спускать. Отец, что скажешь?
Зено, всё это время с лёгкой улыбкой наблюдающий за родными, откашлялся.
— Конечно, нельзя. Миллуки, проанализируй голос человека, который руководил захватом Иллуми. Мне-то кажется, что это семья Анголы, когда-то они тоже пытались нам противостоять. Зря я тогда пожалел на них время и оставил в живых… И установи, откуда исходит сигнал, через передатчик это сделать очень легко. Распечатай всю информацию о них по экземпляру на каждого члена семьи.
При последних его словах Гон встал, расправил плечи на манер Сильвы Зольдика.
— И нам тоже! Мы все вместе идём спасать брата Киллуа!
— Идея с отводом глаз и приманкой вам уже нравится? – спросил Зено.
— Нет!.. Просто мы считаем, что есть иной выход, — с нервной улыбкой перебил Леорио и беспомощно добавил: — Курапика, придумай что-нибудь. Гона и Киллуа же нельзя отпускать одних, но если пойдём мы, то нас всех убьюуууут…
— Отлично, — сказал Киллуа. — Если я пожертвую друзьями ради брата — я предам их. Но я же не могу предать друзей, правда, папа? Думаю, моя семья прекрасно справится без меня.
Кикьо заголосила ещё сильнее, Гон, Курапика и Леорио посмотрели на друга с осуждением, и Киллуа, махнув рукой, просто вышел из комнаты, бурча себе под нос: «Сумасшедший дом, честное слово».
Миллуки повернулся к отцу с кислым видом.
— Местоположение засёк, информацию распечатал.
Зено кивнул.
— Гото, пусть для нас приготовят самолёт. Досье почитаем, пока будем лететь.
— Но… Киллуа… — неожиданно подал голос Каллуто.
— Не волнуйтесь, — с улыбкой сказал Гон. — Киллуа не такой, чтобы бросить своего брата в беде. Если что — я всегда смогу убедить его, что он не прав.


Помещение было глухим, без окон и с единственной стальной двустворчатой дверью.
Его ни на секунду не оставляли одного. Почти всё время вокруг находились вооружённые люди, периодически сменяющие друг друга, когда концентрация внимания у прошлой группы начинала падать.
Кроме обычного огнестрельного оружия, Иллуми постоянно находился под прицелом видеокамер, и если бы вдруг ему удалось справиться с дюжиной вооружённых людей, каждый из которых к тому же владел нен, то им на помощь тут же прибежал бы целый отряд.
А он бы справился, справился бы на раз, если бы не эти странные наручники из тусклого сизого металла.
Они, судя по всему, были сделаны из чьего-то нен и обладали неприятной способностью блокировать ауру того, кого ими сковывали. Руки Иллуми, вздёрнутые над головой, странно немели, и возможности достать из волос несколько игл, сокрытых с помощью Ин (всю одежду выше пояса с него сняли, чтобы не пропустить спрятанное оружие, но об этом не подумали), не предоставлялось совершенно.
С одной стороны, Иллуми льстило, что его считают настолько опасным, о чём он сообщил тюремщикам, присовокупив сожаление, что такие старания пропадают зря, и если бы их употребили на оттачивание профессиональных навыков, то конкурентов у Анголы просто не было бы.
Когда разозлившийся мафиози заявил, что в крайнем случае за живого Зольдика можно получить как минимум десять миллиардов от других недоброжелателей семьи, Иллуми искренне и вслух пожалел мафиозный клан, в котором такое бедственное положение с финансами, ведь его отец и дед получают такую сумму за одно не очень сложное задание.
Босса Анголы, который кинулся после этих слов на заложника с оружием в руках, еле успели оттащить его подчинённые, и Иллуми понял, что иронию надо немного придержать.
Тем не менее, он не смог отказать себе в удовольствии на разнообразные угрозы членовредительства в свой адрес ответить, что его так наказывали в детстве за пролитый чай или неубранную комнату и приятно будет вспомнить юные годы.
В конце концов глава Анголы посчитал, что единственно верным решением будет на время уйти подальше от раздражающего заложника и в спокойной обстановке обдумать сложившееся положение.
Иллуми оставили в одиночестве, если не считать дюжину охранников.
В тишине и покое он снова стал анализировать ситуацию.
Теперь, когда противник почти полностью уничтожен морально — в конце концов, нельзя так распускаться на глазах у подчинённых, — надо расположить его к себе. Снисходительный тон лучше сменить на нейтрально-дружелюбный — если этот идиот почувствует разницу, конечно. Проявление эмоций, особенно наигранных, всегда было слабой стороной Иллуми.
— Я могу сходить в туалет? — спросил он у камеры, представляя себе, какой за этим последует спектакль. В прошлый раз поход в санузел сопровождался забавной вознёй — не считая того неприятного факта, что справлять малую нужду пришлось при свидетелях и под дулом оружия.
На самом деле Иллуми мог терпеть подобное неудобство достаточно долго — в конце концов, это был один из необходимых навыков ассасина, если необходимо было часами лежать неподвижно в засаде, — но ему хотелось прощупать защиту. Вдруг удастся освободиться и без плетения словесной паутины, тем более что Иллуми уже немного устал фантазировать на тему своей семьи.
Дверь в комнату распахнулась, но вошедший был всего один. Его тело закрывал тот же глухой костюм, а лицо — визор из тонированного стекла, но что-то в манере держаться показалось Иллуми смутно знакомым, хоть он и не был уверен до конца.
Ровно до того момента, пока вошедший не швырнул в ближайшего охранника маленький разноцветный прямоугольник.
Игральная карта, с замиранием сердца понял Иллуми.
Кусочек плотной бумаги без труда пробил толстое стекло шлема и почти целиком вошёл в голову.
Остальные вскинули оружие – но половина из них тут же упала. Из тела каждого торчало по нескольку карт.
Остальные бросились на врага, активировав свой нен, но тот, ловко уворачиваясь от пуль, ножей и прочих атак, один за другим убил всех.
Стоя посреди комнаты, полной трупов, убийца покачал головой, словно удивляясь тому, как легко оказалось с ними расправиться.
Он снял шлем, открывая бледное лицо с полустёршимися звёздочкой и слезой на щеках, тряхнул слипшимися от пота рыжими волосами.
— Как в этой одежде жарко. Иллуми, ради тебя люди идут на такие жертвы...
— Я их не просил об этом, — меланхолично отозвался Иллуми. — Рад, что в погоне за Куроро ты выкроил время на меня.
Хисока засмеялся, расстёгивая бронежилет.
— Да ты что, я проплакал всю ночь, слушая, как тебя не любит семья и никто не придёт к тебе на помощь. Как можно было бросить тебя одного здесь, такого одинокого и всеми покинутого?
Иллуми нахмурился.
— Очень надеюсь, что смысл послания до них дошёл и они не попрутся сюда. Отец уж точно должен разгадать мой план. На самом деле, полагаю, меня и так бы выпустили спустя часа полтора, но твоя помощь оказалась весьма кстати. А теперь…
— А почему ты полуголый? Тебя что, пытали? — полюбопытствовал Хисока, снимая через голову чёрную майку с рукавами и сам обнажаясь до пояса.
— Нет, просто искали спрятанные иглы. Слушай, перебей вот эту трубу, через которую пропущена цепь от наручников… Хисока? Ты меня слышишь?
— Наручники, подвал, оружие… — Хисока оглядел помещение взглядом ребёнка, попавшего в кондитерскую, затем подошёл к Иллуми и приобнял его. – И ты почти раздетый… Слушай, ты не против?
— Не против – чего? – Иллуми дёрнулся, когда Хисока куснул его за сосок. – Стой. Ты только что убил здесь двенадцать человек, а нас снимает камера, и в любую секунду сюда могут…
— Не двенадцать, больше, всех, кого я встречал по пути сюда, во всех помещениях, — выдохнул Хисока ему под подбородок. – Поэтому мне сейчас хорошо. Тебя разве это не возбуждает – мысль, что сюда кто-нибудь в любой момент может ворваться? Ты никогда не убивал людей во время занятий любовью?
Иллуми покачал головой.
— Сначала освободи меня. Эти наручники блокируют мой нен…
— Нуу, пожалуйста, потерпи хотя бы пять минут, ведь так же намного интереснее!
— Подожди, ты не понимаешь…
Но в затылок уже обжигающе дышали, липкие от крови руки оставляли следы на его теле, и Иллуми решил — чёрт с ним. День и так выдался нелёгкий, а Хисока заслужил немного удовольствия за помощь, а слабость в руках можно и потерпеть ещё немного.
Он прикрыл глаза, оставляя приятелю полную свободу действия.
Ремень на поясе ослаб, и брюки соскользнули вниз, до колен — и на пол. Хисока провёл языком по его спине — от поясницы до затылка, прикусил кожу у основания шеи. Не раздеваясь сам, несколько раз чуть толкнулся игриво бёдрами.
— Прекрати, давай быстрее, — не открывая глаз, пробормотал Иллуми.
— Тогда никакого удовольствия, — прошептал Хисока в его ухо, но, судя по звукам, в это время он сам освобождался от одежды. — Расслабься, я не хочу быть насильником по-настоящему.
Он ведь может воспользоваться ситуацией и сделать мне действительно очень больно, подумал Иллуми, но почему-то осознание собственной беспомощности возбуждало. Равно как и подсыхающие разводы на его груди и животе, оставленные руками Хисоки – пусть чужая, всё равно эта кровь была частью игры в мучителя и жертву.
Тем не менее, старый приятель удивил его.
Опустившись на колени, Хисока взял в рот его член, одновременно поглаживая свой собственный.
Иллуми чуть не задохнулся от возбуждения — раньше он никогда не делал этого, обычно занятия любовью были краткими, поспешными, торопливыми. Видимо, Хисоке в самом деле нравится ситуация. Или возбуждают лежащие вокруг трупы — с него станется.
Удивительно, но доставлять удовольствие Хисока умел не менее хорошо, чем причинять боль — он был не слишком быстрым, но и не слишком медленным, забирая в рот член Иллуми почти целиком. Иллуми уже начал помогать ему бёдрами, двигаясь навстречу его языку и губам — но вдруг Хисока остановился. И поднялся на ноги, отстранившись от Иллуми, и с хитрой улыбкой уставился на него.
— Продолжай. Не останавливайся, — хрипло потребовал Иллуми.
— Нет-нет, — засмеялся Хисока. – Это же пытка, ты забыл?
Он обошёл Иллуми, остановился за его спиной – и, положив руки на его бока, толкнулся несколько раз. Его член упёрся в задний проход, неприятно растягивая кожу.
Иллуми зашипел от боли.
— Осторожнее.
— Тише, — снова засмеялся Хисока, — разве ты не в моей власти?
Одну руку он оставил на бедре Иллуми, а другую положил на его возбуждённый, скользкий от слюны член.
И снова стал входить — осторожно, мягкими толчками, но когда головка вошла полностью, — неприятные ощущения стали нестерпимы.
Иллуми, не выдерживая боли и возбуждения, сам несколько раз толкнулся в его ладонь, — но Хисока убрал руку.
— Нет, не так быстро. Я не хочу, чтобы ты успел раньше меня.
Иллуми выдохнул – вот освободится, и Хисока так или иначе получит за всё. А пока…
Пока боль понемногу уступила место куда более приятным ощущениям — то ли дело было в предварительных ласках, то ли в общей обстановке, но возбуждение снова нарастало и без дополнительной стимуляции — каждое движение Хисоки внутри него сопровождалось сильнейшим, чем обычно, удовольствием.
Когда он решил, что вот-вот, вот сейчас кончит — Хисока сжал его член и быстро задвигал рукой.
Оргазм был таким сильным, настолько непохожим на испытываемое им ранее, что Иллуми показалось — он сходит с ума.
Он запрокинул голову, громко и глубоко выдохнул несколько раз, удерживая в себе чувство немыслимого наслаждения.
И когда всё прошло, и в голове стало пусто и звонко, как всегда, Иллуми перевёл дыхание, открыл глаза…
…И встретился взглядом с отцом, который стоял в широком дверном проёме. Вместе с дедом. И матерью. И Миллуки. И Каллуто. И даже прапрадедушкой Махой.
Иллуми сморгнул, потом посмотрел через плечо на Хисоку.
— Они уже с минуту как тут стоят, но тебе было так хорошо, что я не хотел тебя отвлекать, — солнечно улыбнулся тот.
Иллуми снова перевёл взгляд на отца.
— Папа, я же ясно дал понять, чтобы меня не спасали, - сказал он.
— Извини, сын, в следующий раз точно не буду, — угрюмо ответил Сильва.
Миллуки, так и не подобрав отвисшую челюсть, поднял толстую руку с зажатым с ней телефоном и сделал снимок.
— Сыночек, если это появится хоть где-нибудь в Интернете… — нервно начала Кикьо.
— Н-н-нет, м-м-мама, это я п-п-просто давно хотел новую заставку на телефон, — ответил Миллуки, не сводя ошалевших глаз со старшего брата и его любовника, застывших в недвусмысленной позе.
— Миллуки, останешься без компьютера на неделю, — голосом каменным, как стены вокруг, ответил Сильва. — Но я, кажется, не буду наказывать Киллуа за то, что он отказался помочь нам….
— Сначала — камень! — раздался бодрый голос за стеной, потом что-то грохнуло, бахнуло, посыпалась штукатурка — и в комнате образовался новый дверной проём.
Первым в помещение залетел Гон.
— Ой, — он остановился, увидев всю семью Зольдик в сборе. — Ой, — добавил он, повернувшись и заметив Хисоку с Иллуми в обнимку. — Ой… Киллуа, а, Киллуа?..
— Чего застыл? — недовольно буркнул Киллуа, по инерции врезавшись в него. – Что с братом?
— А разве нам надо спасать твоего брата от Хисоки?
Киллуа выглянул из-за его плеча — и застыл.
— Гон, я думаю, Иллуми как-нибудь сам разберётся с Хисокой, — серьёзно сказал Курапика, заглядывая через дыру в стене. — Но ты ещё можешь помочь, если притворишься, что ничего не понял.
— Эй! — заорал опомнившийся Киллуа и ткнул пальцем в Иллуми. — И этот человек запрещал мне дружить с Гоном?
— Если под «дружить» он подразумевал это самое, то извини, но я на его стороне, — пробормотал Леорио, переступая через валяющиеся на полу куски бетона.
— «Убийцам не нужны друзья, они не знают, что такое дружба…» Да это ты не знаешь, что такое дружба! — никак не успокаивался Киллуа.
— Дружба — она многогранная, — поучительно ответил Хисока, приобнимая Иллуми, который зло лягнул его, не имея иной возможности оттолкнуть.


Праздничный ужин в честь счастливого возвращения живого и невредимого сына в лоно семьи вышел довольно грустным.
Из всей семьи с аппетитом ели только Зено и Миллуки.
Иллуми сидел в отдалении от всех с непроницаемым лицом, а Хисока, справедливо рассудив, что скрывать им больше нечего, предъявлял на него права на глазах у родителей и братьев и то и дело порывался покормить с ложечки.
Гон всё пытался выяснить, почему Хисоку не благодарят остальные члены семьи, если он спас Иллуми вперёд всех. Киллуа дал ему подзатыльник, Леорио подавился, а краснеющий Курапика пояснил, что Иллуми уже очень хорошо поблагодарил Хисоку от лица всех Зольдиков.
Миллуки было заикнулся о том, можно ли ему сопроводить Иллуми в пыточную и самому наказать, но под взглядом отца сдулся и умолк. Зато оживился Хисока.
— Иллуми, ты не говорил, что у вас тут есть пыточная! Наручники, цепи, щипцы, кнуты — всё как надо? Вот где я хочу повторить в следующий раз!
— Эй, ты, только попробуй тронуть мой кнут! — взвился Миллуки. — Это мои инструменты, клоун, я там главный!
Хисока смерил его критическим взглядом.
— Ты не в моём вкусе, конечно… Но если без тебя нельзя, то будешь третьим, я не возражаю.
— Эй! — на всякий случай Миллуки подскочил со стула и спрятался за отца. — Пааапа, что этот извращенец вообще делает у нас дома?
— Да, вы кто такой? — слабым голосом осведомилась Кикьо.
Хисока расплылся в ослепительной улыбке.
— Я? Ну как же, эммм, друг Иллуми. И в будущем, надеюсь, друг семьи.
— Дорогой, — еле слышно позвала Кикьо. — Дорогой, сделай что-нибудь…
Сильва, до того момента сидевший молча, подперев рукой подбородок, моргнул, огляделся.
Сдвинул светлые брови и вдруг со всей мочи ударил кулаком по столу — деревянная столешница не выдержала, и стол сложился ровно пополам.
Зольдики испуганно умолкли — когда на отца нападало такое настроение, ему боялась перечить даже мать семейства. Даже Хисока перестал улыбаться и лезть к Иллуми с объятиями.
— Сын, нам надо поговорить… наедине, — сказал Сильва и поднялся со стула.
Иллуми послушно встал, и оба они пошли прочь из столовой. Хисока было направился за ними, но даже спина Сильвы имела такой грозный вид, что он снова сел на место.
Слуги быстро прибрали остатки стола и блюд с пола, а семейство Зольдик и их гости перебрались в гостиную, где ожидали окончания разговора между отцом и провинившимся сыном.
— Слава Богу, хоть я один в семье не давал повода считать меня пидорасом, — хихикнул Миллуки, пересматривая сделанные в бункере Анголы фотографии.
— Ага, как же, — фыркнул Киллуа, разглядывая компрометирующие снимки через его плечо. — У самого куча кукол в комнате, как у девчонки.
— Идиот, это аниме-стафф, раритетные фигурки прямо из Японии, — важно пояснил Миллуки.
— Да, конечно… Стой, а что значит: "Хоть я один?"..
Он осёкся, потому что по дому разлилась вдруг аура ярости — нен Сильвы,и стало трудно не то что говорить — вздохнуть.
Вслед за этим из кабинета отца донеслось громкое и отчётливое:
— Я вам всем покажу "естественный отбор семьи Зольдик"!..
Киллуа сочувственно посмотрел на друзей, позеленевших от непривычного напора. От гнева Сильвы плохо было всем, только дедушка Зено улыбался в усы, сидя в своём углу, да Хисока сиял словно солнце — очевидно, мечтал о том, как здорово было бы раскрутить отца Иллуми на совместный спарринг.
Постепенно давление ослабло, и дышать стало легче.
Через некоторое время Иллуми с отцом снова вошли в гостиную, лица у обоих были странно спокойными. Сильва шепнул что-то на ухо жене, и она захлопотала:
— Так, дети, все быстро спать!
Словно из-под земли появившиеся слуги проводили детей и гостей до их спален — в огромном особняке Зольдиков немудрено было заблудиться.
— А что, Хисока останется ночевать здесь? — нервно спросил Леорио, которого подобное пикантное соседство очень беспокоило.
— Возможно, Сильва с Кикьо даже уступят молодым свою двуспальную кровать, — сказал Курапика и был награждён мрачным взглядом от Киллуа, который явно не ожидал от друга такой подлости.
— Или уложат их в двуспальную пыточную, — ухмыльнулся Леорио и получил ещё один убийственный взгляд и тычок под рёбра.
Наутро, спустившись к завтраку, гости — да и члены семьи — обнаружили, что спасителя Иллуми за столом нет.
— А где Хисока? — с набитыми ртом поинтересовался Миллуки. — Неужели папа всё-таки додумался кинуть его в наш подвал?
— Тогда тебе туда лучше не заходить, — прыснул Киллуа.
— Это почему?
— А Хисоке, по-моему, всё равно — кого, только были бы цепи и плётки.
Миллуки поперхнулся.
Киллуа, довольный его реакцией, обратился уже к Иллуми, которого в свете последних событий почти перестал бояться:
— Что, брат, вашей крепкой дружбе с Хисокой конец?
Иллуми, сидевший за столом со своим обычным отстранённым видом, произнёс меланхолично:
— Он просто ушёл по делам. Да, и я сказал папе, что у нас с Хисокой отношения начинались, как у вас с Гоном.
Киллуа вскинулся.
— Ты!.. Ты!..
— Я пошутил, я не говорил этого. Пока — не говорил.
Киллуа съёжился и больше подобных шуток не отпускал.
Хисока, однако, больше в особняке Зольдиков не появлялся.
Миллуки по секрету рассказал Киллуа, что в свободное время отец науськивает Мике на фотографию клоуна, и ждать его визита в ближайшие несколько лет точно не стоит.
Преступный мир некоторое время очень живо обсуждал таинственное исчезновение группировки Ангола в полном составе.
А информация о том, что Иллуми был пойман в ловушку и некоторое время удерживался в заложниках, — и особенно о том, как его вызволяли, — так и осталась маленькой семейной тайной Зольдиков.