АВТОР: -boston
НАЗВАНИЕ: Где-то мое ненавистное счастье
БЕТА: K.S.
СТАТУС: закончено
КАТЕГОРИЯ/ЖАНР: slash/ Darkfic, POV, Cruelty, ООС
РЕЙТИНГ: R
РАЗМЕР: мини
ПЕРСОНАЖИ/ПЕЙРИНГ: Том/Билл
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ: От чего можно умереть? Как-то раз, идя на работу…
ОТ АВТОРА: ох, надеюсь я правильно заполнил шапку. Собственно интересно узнать мнение от прочитанного, ибо не умею оценивать себя.. и обычная просьба – не кидайтесь тапками ^^

Ах да, чуть не забыл.
Майкл Элиг* - человек, стоявший у истоков всей современной клубной культуры. Первый в мире человек, придумавший, так называемые, тематические вечеринки. «Отец» фриков и клубных персонажей.

POV Bill
Прошлого не вернуть. Это так же невозможно, как и приблизить далекое будущее. Можно только окунуться в бассейн меди, бассейн сладких воспоминаний. Целый день можно провести, только и делая, что воспроизводя под закрытыми веками все жесты и слова, лица, голоса, которые так теперь дороги, которые позволяют, а может, даже заставляют помнить, что всё было так прекрасно , волшебно.
Деньги, успех, слава, роскошь. Да, это слишком приземленно и обыденно, но все потому, что мы живем в мире вещей. Они управляют нами, а что делаем мы? Падаем на колени и исполняем их желания. Опускаемся низко, но чувствуем себя королями. XXI век - век вещей. И с этим осталось только смириться.

Мы не живем с братом уже около двух лет. С того времени, как распалась группа. Я не хочу вспоминать, почему все это произошло. Как началось и развивалось. Закончилось большим скандалом, но неважно. Важен факт. Причины и поступки - всего лишь слова. Теперь.
Я не виделся ни с Дэвидом, ни с Георгом и Густавом. И с Томом тоже. Я знаю, что ему так же больно и обидно, как и мне, но ничего не могу с этим поделать. Я не знаю даже его телефона.
Года полтора назад мне позвонили из телефонной трубки. Искаженный, волнующийся, бархатный голос, да нет, даже шепот, поздравил меня с Рождеством. А потом повесили трубку. Он надеялся, что я не узнаю его. А еще он надеялся, что ему станет легче. Но тогда Том сделал больно и себе, и мне, заодно. Это была ошибка, по-моему мнению.
Больше вестей от него не было.
Но это уже полтора года. Я не хочу жить этими воспоминаниями, наивно думая, что этот придурок в один прекрасный день позвонит мне. И все же, я не менял свой номер. Но это же бред. Я и сам это прекрасно понимал.
Мне уже 22 года. 23 на носу. Я работаю в местном клубе, барменом. Каждый день я вижу множество людей, приветливо улыбающихся, опьяненных своей привлекательностью, харизмой. Они заказывают мягко-обволакивающее мартини, терпкий коньяк, горьковато-сладкий портвейн. Она напиваются в хлам и уходят домой в компании противоположного пола. Но все это - фигня полнейшая.
По главной улице. Вперед. Туда, где светятся огни. Туда, где Майкл Элиг* считается кумиром. Еще не очень поздно. Но уже темнеет. Часов 8-9 p.m., как пишут англичане. Апрель.

Я шел по улице. Голоса, крики, шум и гудки машин - всё это некий музыкальный фон. У стены ближайшего дома стоит паренек, не намного младше меня. Симпатичный, насколько я могу судить. Он улыбнулся мне. Я, по привычке, в ответ. Ловушка, да. Мышеловка. А юноша - некий кусочек сыра. Французский деликатес.
Я почувствовал, как на мое плечо легла чья-то рука. Резкий разворот. 30-ти летний, на вид, мужчина, заговорил низким хриплым голосом:
-Молодой человек, не хотите ли Вы сняться в нашем новом фильме? Нам нужны именно Вы. Без гонорара в начале. Но взамен - можете тр*хнуть понравившегося вам юношу, а может девушку, из нашей группы.
Так и сказал. Грубо, на мой взгляд даже слишком. Я сначала не понял, что он от меня хочет. Потом дошло. Очередной дешёвый порнофильм? Нет, увольте. Я быстро отторабанил:
-Нет-нет, что вы. Это мне не интересно.
После этих слов ко мне кто-то подошел сзади, заломил руки и ударил чем-то по голове. Перед тем, как отключиться, я услышал:
"Я же сказал, что нам нужны именно Вы."


Я очнулся на холодном кафельном полу. Руки были привязаны к батарее толстой веревкой, врезавшейся в кожу. Онемевшие пальцы болели. Нет, не совсем больно - терпимо. Но такую боль не назовешь приятной.
Я был одет только в джинсы, сомневался, что на мне еще остались трусы. Майку и сумку они забрали. Жалко, если не вернут. Дорогие, черт их побери, вещи.
Краем глазом я видел того мужика. Сейчас он сидел на стуле-кресле и о чем-то болтал с оператором. Я попутался высвободить руки. Нет, не получится. Тогда я начал кричать. Не очень громко, но они точно услышат. Потом мой крик сорвался на ор. Дыхания не хватало. Горло болело. Да и чувство было такое, что его просто ободрали. "Режиссер" высокомерно глянул на меня и, не обращая внимания на мои только что утихшие крики, громко заговорил:
-Камера, мотор, поехали!
Как же пафосно это звучало. И безвкусно. Красная лампочка, показывающая, что съемка началась, загорелась. В этот момент в комнату, точнее в пространство, огражденное невысокой железной оградой и с кафельным полом, проник парень. Он выглядел приблизительно как я, по возрасту. Сантиметра на три ниже, но ничего. Его черные короткие волосы и длинная челка спадали так, что лицо разглядеть было почти невозможно. Мешковатые вещи. Когда он, одним движением головы, убрал челку с глаз, я... Я просто потерялся. Я утонул в его шоколадных сладких глазах. Мой взгляд скользил по его идеальному носу, губам, когда-то искусанным до крови. И эта сережка в губе, которую он так и не снял. И сережка в левом ухе. И. И. и...
Я мог смотреть на него бесконечно. На моего Томми.
А потом я вспомнил где нахожусь. Я испугался. Как они его заставили сниматься в таком д*рьме? Да и вообще.
Он смотрел на меня огромными от удивления глазами. Они краснели, радужки темнели. Он упал на колени, пытаясь болью в ногах отвлечься от бури эмоций и слез. Я слышал, как он шепнул: "Прости, я должен". Я недоумевал. Когда он дотронулся длинными смуглыми пальцами до пуговицы на моих джинсах, я похолодел. Мой собственный брат хочет меня тр*хнуть? Да даже если его заставили, это невозможно.
Как в полусне я помню его жесты. Как он сдернул с меня джинсы, не щадя мою восприимчивую к прикосновениям кожу. Трусов не оказалось. Потом он начал снимать одежду с себя. Красиво, приковывая взгляд. Единственный. Мой.
Я только думал, встретимся ли мы еще? Извинится ли он?
Я боялся его потерять. Собственно, поэтому я делал все, поддавался. Все, что он шептал.
Он вошел в меня резко, без подготовки. Почти полностью. Разрывая плоть. Я орал. Неистово громко, срывая все голосовые связки. Горло, болевшее до этого, теперь щипало. Я чувствовал, как из меня капает кровь. Вязкая, на вкус соленая, но сладкая. Том пытался входить до конца, задевая ту заветную точку. Я чувствовал, как он желал, что бы мне было хорошо. Когда он вошел раз в шестой, достал простату. Крик превратился в стон. А потом. Потом я отключился.

Проснулся я на чем-то мягком. Солнечный яркий, но холодный, свет пробивался сквозь занавешенные окна в комнату. Я открыл глаза. Белый потолок, серые стены – все самое обычное. Я лежал на огромной кровати. Справа стоял небольшой стол, с телевизором и телефоном. За столом, спрятавшись в его тени, стояла одна старая гитара.
Я, без сомнения, находился в комнате Тома.
Самые последние воспоминания навалились на меня всей своей тяжестью, грозясь раздавить. Я вспоминал каждое мгновение – и выражение лица брата, как он закусывал губу. Я дернулся и… Я не мог кричать - кажется, я сорвал голос до этого, но если бы мог, то ор бы просто заполнил квартиру – все тело ломило. Я попытался сесть. Руки не держали. В уголках глаз сильно резало – я старался не заплакать от боли и бессилия. Упав спиной на подушки, я закусил губу, чтобы не завыть.
Через минуту дверь в комнату открылась, вошел Том. Увидев, что я наконец-то проснулся, он прошел к кровати и лег рядом. Он пытался улыбаться, но беспокойство и боль от пережитого читались в его глазах. Черт возьми, он же тоже переживал.
-Билл, я… - Я мотнул головой, и он послушно замолк. Я попытался дотронуться пальцами до его лица, но обессиленная рука не слушалась. Я прикрыл глаза. Том укутал меня одеялом и лег рядом. Молчал. Да и что мы могли друг другу сказать?

Все прошло через неделю. Я имею ввиду боль. Синяки остались и ныли только тогда, кода случайно их касался. Том рассказывал, что он пытался меня найти последние два месяца, но не мог. Потом закончились деньги. Я знал, что он врет, но охотно верил его словам, они меня успокаивали. Том не знал, что это будет за работа, пока его не привели в ту комнату в тот день. Я не хотел это вспоминать. Воспоминания – они как все равно как фотокарточки. Я хотел, чтобы тот день стал выцветшей бумагой в моей голове, покрытой пылью. И никому бы не надо было доставать эту фотографию из глубин ящиков, стоящих на чердаке. Но когда Том уходил по делам, я бесконечно думал об этом.

Однажды он пришел пьяный. От него пахло дешевым вином и женским парфюмом. Именно женским, и тоже дешевым. Я тогда лежал на кровати и смотрел телевизор – другого занятия на тот момент не оставалось. Он упал на колени. Я все понял и без слов. Я понимал, что ему безумно трудно со мной – я был беспомощным ребенком. Лучше бы он ушел. Опять. Я бы пережил, да и он тоже. Странно, но на тот момент мне было интересно одно:
-Ну и как звали эту девушку? - мой голос мне же показался холодным. Я надеялся на это.
Он смотрел на меня большими от удивления глазами – да, я должен был подумать, что это был парень или что-то вроде того. Но я прекрасно знал Томаса.
-Ну же, Том, ответь мне, - это получилось, как приказ. Но я был принцем в данной ситуации, и я это прекрасно понимал.
-М.. Мари, - выдохнул он.
Ах, значит Мари. Ну что же, надеюсь, девушка стоила этого имени.

Еще до того, как прийти пьяным, пропахшим сигаретным дымом, он принес порошок. Да, чистый героин. Медленная смерть. Я помню, что мое сознание отключилось. Я не хотел этого понимать, принимать.
Я лежал в другой комнате, уткнувшись в подушку лицом. Мне было страшно, что же будет. Казалось, все мои чувства были на пределе. Я слышал, как он щелкал зажигалкой. Я думаю, что даже мог слышать тихий шипение подогреваемого вещества.
Через неделю он не мог остановиться. Он часто доставал порошок – я только удивлялся, откуда он его берет – из задних карманов джинс. Я уходил в другую комнату и опять плакал. Когда слез не осталось, я просто лежал, опять же уткнувшись в подушку, желая только задушить себя.
Однажды он сказал, что если высыпать порошка столько, чтобы закрыть сполна дно большой ложки, можно умереть от передозировки.

Сейчас 00.07. Тома нет дома. Я опять же валяюсь на кровати. Пью мартини и смотрю в голубой экран. Я его ждал, как всегда.
А потом… Я просто узнал, что ему сейчас очень хорошо. Такой кайф сравним с… Да, наверное, оргазмом. Мне вдруг сразу стало интересно – кто на этот раз? Грудастая блондинка, или Мари, или… Или. Безумие. Я не сомневался в измене Тома и на этот раз. Со всего размаху кинув бокал, в котором еще было мартини об пол, я соскочил с места.
В этот момент раздался звонок. Номер Тома.
Он старался говорить нормальным голосом, но был чертовски пьян, и окруженный девушками, - я слышал их смех.
-Малыш, я скоро буду дома.
Он повесил трубку. Малыш? Да как он, черт побери, смеет со мной так разговаривать?! И тут я кое-что решил.

Через полчаса все было готово. Я стоял, одетый только в джинсы, у окна спальни. Я должен был знать, когда он приедет.
Желтое такси остановилось у подъезда. Из него, чуть покачиваясь, вышел Том. Мы жили на втором этаже. Как только я услышал его тяжелые шаги по лестнице, то пошел в гостиную.
Благодаря хорошему слуху, я слышал, как он остановился у двери. Я высыпал порошок, найденный где то среди одежды Тома, на ложку. Настолько, чтобы он полностью скрывал дно. И еще сверху, чтоб не ошибиться. Том всунул ключ в замок и повернул.
Я взял зажигалку. Что-то щелкнуло, и огонь вырвался из небольшого отверстия. Ложка накалилась быстро.
Том был уже в квартире:
-Любимый, ты где? – в его голосе я, с ужасом, услышал желание. Он хотел меня. Черт возьми, меня.
- Здесь, в гостиной, - ответил я самым обыденным тоном.
Том шел медленно.
Я добавил немного воды, разбавив наркотик, а потом, просто-напросто, схватил шприц и вобрал в него весь раствор.
Брат вошел в комнату.
-Ну, что, сладкий, чем ты… - он вдруг увидел шприц в моей руке. Его глаза округлились. – Что ты делаешь, идиот?! – он начал кричать.
Я улыбнулся. Капельку безумно, наверно. Потом взял шприц и воткнул в вену – ее было видно сквозь мою тонкую бледную кожу.
В какой-то момент, я хотел, чтобы Том остановил меня. Но он так и стоял, округлив глаза.
Я нажал на рычажок. Наркотик вошел в меня и, смешавшись с кровью, заструился по венам.
Том бросился ко мне. Предпоследнее, что я чувствовал и слышал – его трясущиеся руки, его хриплый голос и всхлип – мой – "я люблю тебя".
А потом бесконечный кайф от наркотиков. Белый свет. Черный свет.