Разрисовав ртутью обои,
Переведя на чужой язык,
Время в часах готовится к бою,
К бою за засыпающий миг.

Превращаются токи кадры кино,
Затекают холодной водой за рубашку.
Там за стеклом стемнело давно,
И одиночеству становится страшно.

Каждый раз приближаясь к огню,
Чтоб закурить еще сигарету,
Я вспоминаю по сто раз на дню
Дни, ушедшего в прошлое, лета.

Мне неприятно общаться с морозом,
Но по другому пока не выходит.
Далекие звезды сейчас нос к носу
Греются и мне в глаза сверху смотрят.

А в горле песок вызывает жжение,
На пальцах застыли чернильные краски,
Перо на бумагу кладет продолжение
Этой грустной, холодной сказки.

Но мне нравится песня ломаемых льдинок,
Нравится небо темное рано,
Жду не дождусь белых снежинок,
Которые скроют асфальтов раны.

Я сорву их руками с привычного места,
Прижму к обветренным губам,
Они холодные мысли моего интереса,
Прогресса погоды параллелограмм.

Где на каждом углу стоит четверть года,
А в центре пусто или штрихи.
Не вижу по кругу (как надо) природу,
Вижу линии или углы.

И не гладко, а колко все чаще и чаще!
Не стрелки, а цифры электрочасов!
Больше идущий, чем летящий!
Картонная дверь, но железный засов.

Перевернутый вниз головой при падении,
Повернутый на "без пятнадцати три",
Я закончу пера своего продолжение,
Начну ожидать прихода зимы.