[227x300]
Тону в гуаши города и карандашных зарисовках мыслей.
Я просто хочу, чтобы он был рядом. Сейчас.
Я поражаюсь, как еще человеский род не вымер от горя и неумения видеть положительные стороны жизни.
Через стекло объектива все не так прозаично. Чисто как-то, искренне.
Когда питаешься только кофе и Фруто Няней, глаза видят больше. Наверное, угол обзора шире.
Женщина в метро. Она улыбнулась, я улыбнулась. Она посмотрела на меня и вышла на своей остановке. А я осталась сидеть и думать о паутине морщинок на ее веках.
Дети-инвалиды. Душераздирающий крик, слышный даже через наушники. Девочка на эскалаторе. Толпа, какие-то пустые, бездумно созерцающие взгляды, комок в горле, боль в скулах. Ощущение расширяющегося зрачка и замирания сердца. Чертовы приступы паники. Чертовы эскалаторы. Чертова чужая боль.
Запах старости, книги, череда одинаково серых вытертых ковров, стул и стол с облупившимся лаком. Огромный книжный шкаф, который манит к себе. И еще мелькающие повсюду портреты старого покойного мужчины. И снова паника. Тихая, бесшумно-цепкая. Она уходит, когда я начинаю писать цепь пустых и громоздких предложений по экономике. И когда смотрю на реку. И на дождь, насыщающий ее по капле чем-то более высоким, чем отходы, мусор и трупы бездомных собак. Чем-то таким высоким, как испарения труб завода.
И снова люди, улыбки, взгляды и страх.