Автор - Рафаэль Соколовский
Формула победы
Перед турниром Ласкер вел размеренный образ жизни. В 8.00 подавали в номер кофе и затем до 12.00, когда приходил парикмахер, никто не смел беспокоить маэстро. Даже секретарь появлялся только после ухода парикмахера. Не только никто не допускался в номер, но не подавали даже телеграмм, не говоря уже о письмах и газетах. А телефонистке раз и навсегда было строжайше приказано отвечать всем, хотя бы и министру: «Маэстро к телефону не подходит. Будьте любезны позвонить после двенадцати».
Все это старый портье объяснил маленькому человечку с оттопыренными ушами, рядом с которым стоял, по виду не выспавшийся, такой же лопоухий рыжий мальчик. Но тот не уходил, хотя портье три или четыре раза повторил все с начала, каждый раз слегка повышая голос.
– Разве же я прошу вас беспокоить господина доктора Эммануила Ласкера, которого безмерно уважаю? – повторил маленький человечек в пятый раз, обдавая горячим дыханьем и мелкими брызгами слюны. – Я вас прошу только, чтобы вы подсунули под дверь господину Ласкеру мою карточку. Не увидит он ее, так не увидит. Но, может быть, господин Ласкер бросит на нее взгляд. А если бросит взгляд, то поднимет. А если поднимет, то прочтет. А если прочтет, так знаете, что сделает? Он скажет: «Позовите немедленно господина Соломона Бисквита с его сыном вундеркиндом!» (Соломончик, не копай в носу!). Неплохая реклама для гостиницы, если здесь состоится встреча чемпиона с вундеркиндом?
Портье хотел что-то возразить, но тут его обезоружили особо сильным залпом:
– Где же тут беспокойство? Это же не какой-нибудь скандал. Это просто жест, мимика. Только подсунуть карточку.
Портье понял, что лопоухий посетитель – из породы назойливых и въедливых и будет журчать еще долго, не слыша доводов и возражений, пока не добьется своего или пока его не выставят за дверь. Портье спасовал.
– Жан! – сокрушенно выпалил он. – Возьми карточку этого господина и подсунь под дверь доктора Ласкера. Только не шуми, слышишь?
– Ну вот, – сказал маленький, – давно бы так.
Обняв мальчика, почти одного с ним роста, он повел его в холл, где несколько старых англичанок священнодейственно писали открытки. К ужасу англичанок, достал банан и апельсин и предложил мальчику, разостлав у него на коленях не первой и даже не второй свежести носовой платок.
Пока мальчик с аппетитом чавкал, закусывая банан апельсином, посетитель закурил черную сигару, сразу провонявшую холл.
Д-р Ласкер ходил по комнате с заложенными за спину руками, останавливаясь то у выходившего во двор окна, то против висевшей над диваном картины. Впрочем, он ничего и не видел. В эти утренние часы, расхаживая по комнате, знаменитый шахматист производил трудную умственную работу. Ему не нужна была шахматная доска. Стоило прищурить глаза, и перед внутренним взором возникала партия, на которой он сосредоточился, или положение, которое анализировал, продумывая варианты. В полной тишине он работал каждое утро, и именно в эти часы рождались самые гениальные комбинации.
Легкий шорох раздался за его спиной. Обернувшись, он увидел на полу кусочек блестящего картона.
С недоумением поднял карточку и с еще большим недоумением прочитал:
СОЛОМОН БИСКВИТ
отец вундеркинда
Между строчками и адресом кривым неровным почерком было написано:
И Соломончик Бисквит
изобретатель формулы победы черных 12-ти лет.
Ласкер повертел карточку и, пожав плечами, бросил на стол. Попытался вернуться мыслями к варианту, но мысль отказывалась следовать по рельсам, с которых их столкнул этот маленький инцидент. Ласкер сел в кресло, вытянул ноги и закрыл глаза – вернейший способ сосредоточиться, но на сей раз способ не помог.
Мысли разбежались.
Ласкер смешал фигуры на воображаемой доске и позвонил.
– Откуда эта карточка?
– Господин, которому она принадлежит, дожидается внизу.
– Ведь я же просил меня не беспокоить?
Лакей беспомощно развел руками.
...Назойливое жужжание обволакивало, подтачивая волю. Он пятился, маленький посетитель напирал.
– Вы же думаете, господин доктор Ласкер, что сегодня обыкновенное утро, и я вам его испортил, помешал работать. Так сегодня не обыкновенное утро, а историческое утро, и о нем в ваших биографиях будет, может быть, больше написано, чем о каком-нибудь месяце. Вы смотрите и видите перед собою обыкновенного мальчишку. Так это не обыкновенный мальчишка, а вундеркинд, которому еще нет двенадцати, но он уже изобрел формулу победы черных… Соломончик, смотри не на стену, на которой ничего не написано, а на господина доктора Эммануила Ласкера, на котором написано, что он гроссмейстер и чемпион! Господин доктор, вы не смотрите, что это паршивый мальчишка, который сможет съесть столько бананов, сколько ему дадите. Когда будете с ним играть, и будете играть белыми, вы ему проиграете из десяти партий – знаете сколько? Вы ему проиграете из десяти партий десять. Соломончик, перестань моргать глазами и объясни свою формулу победы черных.
– Что я буду ему объяснять? – сказал Соломончик. – Пусть он начнет играть со мной, так он увидит. Когда проиграет, так он сам поймет.
– Господин Бисквит, – устало произнес Ласкер, – я охотно верю вам на слово. Я верю, что ваш сын вундеркинд, и что он изобрел формулу победы черных. Но играть с ним не буду. Я приехал на турнир. Я готовлюсь к турниру, и мне некогда.
– Господин доктор Ласкер, – сказал Соломон Бисквит, положив руку на голову сына, – я вам головой ручаюсь, его головой, головой моего сына и вундеркинда, что если вы будете с ним играть, и будете играть белыми, то получите мат. Это же вам должно быть интересно! Получить мат от такого сопляка!
В возбуждении посетитель привстал на цыпочки.
– И я вам предлагаю совершенно изумительные условия. Если Соломончик, этот вундеркинд, проиграет, я вам заплачу 500 долларов. А если вы проиграете, вы, конечно, заплатите мне 2500 долларов. Беспокоить мы вас не будем. Вы будете играть с Соломончиком по переписке, по городской почте. И о чем речь вообще? Вы же больше потеряете времени, господин доктор Ласкер, разговаривая со мною, чем сыграв с Соломончиком одну партию.
– А почему же, – сказал Ласкер, – я вас только для интереса спрашиваю: меня интересует ваша психология, – почему я должен выиграть 500 долларов, а проиграть 2500?
– Так это же совершенно естественно, – с горячностью воскликнул Соломон Бисквит. – Ведь этот мальчишка, хоть он и вундеркинд, всего только Соломончик Бисквит, а вы целый доктор Ласкер. И при том за те же деньги, когда вы проиграете, Соломончик откроет вам свой секрет победы.
Ласкер испытал то же чувство, которое немного ранее испытал портье гостиницы. Он тоже понял, что посетитель непобедим в своей въедливости и назойливости, как природа.
– Хорошо, – решительно сказал Ласкер, – если это единственное средство отделаться от вас, я согласен. Я играю с вашим сыном одну партию по переписке, по адресу, указанному на вашей карточке, но вы даете слово, что ни вы, ни ваш вундеркинд больше не покажетесь мне на глаза.
– Я вам безумно благодарен, – воскликнул маленький человечек с просиявшим лицом. – Соломончик, поцелуй руку господину доктору Эммануилу Ласкеру. Благодари его за честь, которую он тебе оказал. Сморкач, ты даже не понимаешь, что сейчас начинается твоя биография!
И как ни отбивался Ласкер, Соломончик, подталкиваемый отцом, запечатлел на его руке мокрый и пахнущий маковниками на меду поцелуй.
– Папаша, – сказал вундеркинд, как только за отцом и сыном закрылась дверь, – ты мне обещал, что если дело выйдет, ты купишь еще банан.
– Ой, он говорит о банане! – воскликнул Соломон Бисквит. – Я тебе куплю 10 бананов, 20 бананов! Поцелуй своего папашу, вундеркинд.
Горничная с подносом долго не могла пройти по коридору. Соломон Бисквит и его вундеркинд в обнимку приплясывали, восторженно выкрикивая по очереди:
– Соломончик!
– Папаша!
– Соломончик!
– Папаша!
***
Эммануил Ласкер, прославленный чемпион, ярчайшая звезда на шахматном небосклоне, был потрясен до глубины души. В жизни ему не приходилось играть партии столь трудной, как завязавшаяся у него по переписке с лопоухим двенадцатилетним мальчишкой. В серых дешевых конвертах, на пахнущих рыбой листах дешевой почтовой бумаги он обнаруживал изумительные по глубокомыслию ходы.
Ловко воспользовавшись небрежностью, с которой Ласкер начал партию, представлявшуюся ему простым курьезом, Соломончик быстро поставил противника в весьма затруднительное положение. Ласкеру оставалось только удивляться железной логике и поразительному предвидению лопоухого мальчишки. Ни о каком «киндер-мате» не могло быть, конечно, уже и речи. Впору было спасаться от неминуемого разгрома.
Бог не допустил, однако, позора. Соломончик Бисквит не сорвал своей замазанной чернилами мальчишеской лапой лаврового венка с чела прославленного чемпиона. Просидев несколько ночей над загвоздкой, которую ему задал Соломончик, Ласкер нашел, наконец, выход из тупика и на двадцать седьмом ходу поставил эффектный, чисто этюдный, мат пешкой.
– Денег я, конечно, не получу, – сказал Ласкер, вручая секретарю ответ с последним ходом, – но я чертовски доволен. Я едва не проиграл этому вундеркинду.
Ласкер ошибся. На следующий же день Соломон Бисквит самолично оставил для него в конторе гостиницы знакомый серый конверт, в котором, наряду с запахом фаршированной рыбы и пачкой долларов, гроссмейстер нашел и краткую записку:
«Простите, господин доктор Ласкер, что посылаю вам пятьсот долларов деньгами, а не чеком. Но где я возьму чек, когда у меня нет счета в банке. И как вам нравится паршивый мальчишка со своей формулой победы черных? Если вам интересно знать, я его сегодня так высек, что он будет чесаться минимум до пятницы вечером.
Тем не менее, уважающий вас несчастный отец бывшего вундеркинда Соломон Бисквит»
***
Через несколько дней Ласкер был в шахматном клубе, на рауте, который устроил муниципалитет в честь съехавшихся на турнир светил. После раута несколько гроссмейстеров, среди которых был и Капабланка, перешли в уютный подвальный кабачок, и тут за кофе и ликерами пошли шахматные, мало чем отличающиеся от охотничьих, рассказы. Гроссмейстеры наперебой рассказывали курьезные случаи из своей карьеры.
– Разрешите мне тоже рассказать вам одну историю, – сказал Ласкер, выслушав целый ряд более или менее правдоподобных анекдотов. – Вы можете себе представить? Мне на днях чуть не закатил мат двенадцатилетний мальчишка, изобретший какую-то таинственную формулу победы черных, какой-то Соломончик Бисквит. В конце концов, я выиграл у его папаши 500 долларов, а мог проиграть 2500, потому что дважды был на волосок от гибели. Я просидел над доской две ночи напролет, пока не дал ему мат на 27-м ходу. О, этот Соломончик гениальный ребенок!
– Я тоже думал до этой минуты, – сказал внимательно слушавший Ласкера Капабланка, – что Соломончик гениальный ребенок, но теперь вижу, что он только сын гениального папаши. Ваша история, доктор Ласкер, если вы ее напечатаете, должна называться не «Чудо-ребенок», а «Чудо-папаша».
– Как? – удивился Ласкер. – Вы тоже знаете Соломончика и его папашу?
– Еще бы мне их не знать, – спокойно ответил Капабланка, – когда Соломончик, со своей формулой победы, только не черных, а белых, закатил мне, игравшему с ним черными, мат пешкой на 27-м ходу, и я вынужден был заплатить этому чудо-папаше 2500 долларов.
– Позвольте! – воскликнул удивленный Ласкер. – Как же это? Я что-то не понимаю.
– Да тут понимать нечего, – невозмутимо ответил Капабланка. – Все очень ясно и очень просто и, действительно, гениально. Чудо-папаша одурачил и меня и вас. Ясно, что он пересылал ваши ходы мне, а мои вам и спокойно ждал результата, а Соломончик в это время, вероятно, ел бананы. Мы с вами потели, а чудо-папаша, обеспечив себе при любом исходе гениальной комбинации чистых 2000 долларов, смеялся.
– Ну, не две тысячи, – поправил Тарраш, в нем шахматист никогда не мог победить математика. – Немножко меньше. У этого чудо-папаши ведь были, выходит, почтовые расходы.
Владимир АЗОВ
«Иллюстрированная Россия», Париж,