http://e-lib.info/book.php?id=1121020446&p=9

"... Он задает вопросы. Мальчишка сидит перед ним,более или менее вольготно развалясь в специальном ласковом кресле по одну сторону стола, а он, скрючившись на полумягком древнем стуле (с прямой резной спинкой), по другую сторону стола лязгает ловкими спицами и задает вопросы. А иногда поет и требует, чтобы ему подпевали. Или читает стихи. Или их придумывает. Или вдруг принимается решать логические задачки. Масса вариантов, и никогда заранее не известно, какой именно вариант он выберет. Он и сам этого, по-моему, не знает...
Любимое его занятие во время этой работы - вязать длинные шерстяные
косы, абсолютно ни к чему не применимые. Три клубка - черная, белая и
серая шерсть. Он ведет свой... - опрос? урок? диалог? - щелкает спицами,
не глядя, коса растет, ползет у него из-под пальцев, а потом он ее либо
распустит (бормоча с придыханием какие-то сумрачные шаманские
проклятия-заклинания), либо торжественно пронесет через всю квартиру,
как боевую хоругвь, и повесит в чулан, где таких уже десятки...

...Рукопись его: мельчайшие буквы-бисеринки, ровная, как по линеечке, скрупулезная вязь, арабески - вовсе это даже не похоже на текст, кажется, и в голову никому не могло бы прийти читать такое. Рассматривать - да: в лупу, задерживая дыхание, как рассматривают древний орнамент, как филателист изучает любимую марку. Но уж никак не читать. Однажды я осмелился спросить его: "Что вы пишете, сэнсей? Мемуары?". Произошел странный разговор, точнее - монолог. Сначала он несколько раз повторил: "Мемуары... Хм, мемуары. .. Мемуары?.." - он словно дегустировал это слово. А потом произнес со странным и неожиданным пренебрежением: "Но ведь мемуары - это же... вы же понимаете, Роберт: это - нечто прошлое. Это уже состоявшееся. Я же вам не историк какой-нибудь. Какое мне дело до прошлого. Я пишу будущее..." Он так и сказал: "пишу будущее". Просто. Простенько. Со всею откровенностью. И ничуть не красуясь. Как художник сказал бы: "Я пишу пруд". Как бухгалтер сказал бы: "Я пишу квартальный отчет". Не знаю, что он имел в виду. Рукописи его я, разумеется, не читал. Только однажды, случайно, через плечо его, увидел две строчки на новой странице: "Если ты хочешь, чтобы через сто лет что-то в этом мире изменилось, начинай прямо сейчас. Божьи мельницы мелют медленно".

... Он не знает будущего, он его делает. Щелкает серебряными спицами, вяжет черно-белые шарфы судьбы...

... И вот все молнии давно уже растрачены, а наград - полный шкаф: раздавать их некому и не за что... Не раздавать ли теперь их всем подряд - ведь каждый грешник есть и праведник тоже? Нет ведь во всей Вселенной никого,
кроме мечущегося, замученного, страдающего и побеждающего человека...

... Можно только попытаться изменить Человека. Но как? Что в нем поменять и на что? Сделать всех добрыми? Но доброта ведь делает пассивным. Сделать умными?
Но это возможно не с каждым, как не каждого получится натренировать
бегуном-разрядником. Сделать терпимыми? Так нет же ясной грани между
терпимостью и равнодушием - терпимость на практике есть равнодушие в
девяти случаях из десяти...
Не знаю. Греческие боги частенько вмешивались в ЛИЧНУЮ жизнь
смертных, но никогда даже не пытались повлиять на ход человеческой
истории, на прогресс. А теперь вот и людей стало слишком много - боги не
успевают уследить за всеми и за каждым. Я вообще не верю в Бога и в
богов. Я не верю, что существует разумная сила, способная влиять по
своему усмотрению на мою жизнь. Но я верю, что бывают на свете очень
странные люди. Я просто знаю это."