Ригведа, I, 32

Скажу я о подвигах Грома сейчас, к полной чаше приникнув губами.
О первых великих делах громовержца под вечным разомкнутым небом.
Избавил он мир от дракона, вселившего хаос в далекую память,
И русла речные открыл, и рассек каменистые горные недра.

Холодное тело дракона лежало горой на источниках водных,
Но выточил Грому Творец всех вещей золотистую палицу молний,
И воды речные теперь по земле, будто к резвым телятам – коровы
Сбегают к пучине морской, где, угрюмо шумя, разливаются волны.

О Гром, ты как бык разъяренный возжаждал вина, ты велик и прекрасен,
Вино нацедили из трех драгоценных сосудов, во льду запотелых.
Напившись, схватил ты оружие молний и с силой обрушился наземь,
И пал под ударом дракон, закрывавший источники водные телом.

С тех пор, как ты смог сокрушить этот хаос всемирный в обличье дракона,
Явить свою мудрость и силу победную в яростном облике света,
С тех пор, как заря, отражаясь в воде, стала с жизнью земною знакома,
Не сможет тебя на земле победить ни один из бессмертных и смертных.

Так, враг побежден, гладкокожий и страшный, и намертво сомкнуты вежды
Великою палицей молний – оружием Грома проверенным, старым.
Как ветви сухие топор обрубает, членит на куски громовержец
Змеиное тело, что жмется к земле, извиваясь под каждым ударом.

Как воин неопытный в пьяном угаре, дракон похвалялся на битву
С великим героем, вина отхлебнувшим и с силой собравшимся, Громом.
Не выдержал натиска палицы молний дракон – и о том не забыто,
Раздавленный и обезглавленный, пал он под тяжкою дланью огромной.

Безногий, безрукий он с Громом боролся и силы не знали растраты,
Но в спину ударил дракона воитель, и кости костром затрещали.
Куда против мощи невиданной бычьей убогому змею-кастрату?
Разметано тело змеиное Громом по голой земле беспощадно.

Лежит, как раскрошенный в гневе тростник, извиваясь в последнем удушье.
И воды, вздымаясь, текут по лощинам и долам, лесам и равнинам.
Те воды, что некогда заперты были в земле тяжелеющей тушей,
Теперь омывают змеиное тело, сливаются в реки ревниво.

А после - на змея родившую Гром ополчился, пошел, разозленный,
И кинул он палицу молний на мать, и остался с руками пустыми,
И сверху лежала она, бездыханная, будто корова с теленком –
С останками плоти змеиной, собой накрывая убитого сына.

А воды текут неустанно, не зная преграды, по руслам глубоким,
Под ними покоится тело драконье, и память заслуг не отнимет –
Открылись источники тайные из-под земли перед жаждущим оком,
И мрак распахнулся высокий, смертельный над вражьим отродьем змеиным.

Как смирные жены на жертвенном ложе, стояли подземные воды,
Как стадо коров, что похищено, сковано, спрятано в скалах врагами.
Но реки нашли свои русла – дорогу и путь проложил воевода,
Убив окаянного змея, обрушив на землю свой гнев ураганный.

О Гром-верховода, твой гнев напряжен был как волос натянутый конский,
Когда получил ты оружие – палицу молний и змея увидел.
Тебе мы готовим коров, для тебя виноделы не спят в беспокойстве,
Семь рек ты на волю пустил, о герой, беспощадный и страшный воитель.

Ни чары небесные, ни колдовство на защиту дракона не встали,
Ни град, ни туман – непроглядная мгла, что раскинулась под небесами.
Когда состоялась великая битва меж Громом и змеем усталым,
На все времена победил громовержец, чьи щедрые длани мы славим.

Но в сердце твоем поселился бессмысленный страх умирающей плоти,
Когда над горами летел ты, над лоном озер незнакомых,
Как будто орел перепуганный, пересекая пространство в полете,
О ком ты подумал, кто мог бы тебе отомстить за дракона?

Властитель движенья, владыка покоя, всему повелитель верховный,
Хозяин рогатых, а также безрогих, лохматых, седых, безволосых –
О Гром, ты народами правишь как царь, нас не тронет ни буря, ни холод.
Ты все охватил, будто обод, сжимающий спицы в упругих колесах.