Я сгусток рваного копошения за чисто вымытой витриной. Пытаюсь бегло проскользнуть между двумя боковыми-побочными накренёнными плоскостями, падающими на меня, навстречу друг другу, до обрушения на витринное стекло, полного коллапса моего маленького нервного я.

Мозг напрочь отравлен чернилящим ничем, пожирающим, не давясь, всё время. Светлые прозрачные осенние слёзы выворачивают наизнанку напряженные мышцы сердца. В жилах льётся дряблая дрожь, а между извилинами копошатся червивые мысли, изрыгая недовольство, прогорклые претензии; хлопьями – горчащая досадливая пряжа.

 

Всё, что ты жуешь и проглатываешь после тщательной насилующей меня моей же фильтрации – вот не оно – экстракт. Второисходник – вершина подлинности для изреченного чувства.

Выплёвываешь, как и второй-первый мне в лицо, ссылаясь на бесплодно-бесполезную инородность предложенного.

Читай. Одни пустые обещания, порывы – не прочитаешь.

Нарыво переполненное ощущение солидарного едкого параллелизма с твоим.

Зачем так глухо?