Москва. Утро третьего дня.

Пастух (своей заметно выросшей пастве): Ну что ж, радио полностью наше, сегодня у нас с утра большая репетиция, днем я с парнями на разведку на «Клип-ТV», а вечером снимаем клип на наш вчерашний хит. Вот так вот.



Репетиция проходит в помещении просторной кухни-столовой Дулиных. Мебель сдвинута к стенам. Музыкантов заметно шатает и мутит после бурного ночного джема.



Пастух: Сейчас посмотрим, как вы ночью сыгрались. Дирижировать, как вы знаете, я умею только пистолетом, песню вы знаете, так что - с джазом. Поехали!

Алиса (несмотря на бурную ночь, выглядит молодцом): Давайте ребята!



Со страданием на лицах духовики начинают свою партию.



Пастух: Лажаете!

Духовые: Мы – Кремлёвский оркестр! (снова начинают)

Пастух: Лажаете, Кремлёвский оркестр.

Духовые: Это не мы.

Севыч: Точно. Не они.



Все замолкают. За окном противно визжит сигнализация.

Оркестр (со стройным возмущением): Невозможно работать в таких условиях! (хватаются за больные головы)

Алиса: Это у Николаича, генерала соседнего. Наверное, опять внучок балуется, я схожу.

Пастух: Я с тобой.

Кащей (самый несчастный на вид духовик): Я тоже с вами – проветрюсь.

Пастух: А вы, лишенцы, репетируйте.



Они выходят. Сигнализация молчит.



Пузо: Ну ладно, пацаны, с духовых не покатило – давайте с ударных начнём.

Оркестр: Мы не ударные, мы перепончатые.

Севыч: Да хоть чешуйчатые. Поехали!



Ударники начинают – Пузо морщится.

Пузо: Парни! Эту фразу проще надо играть!

Оркестр: Мы знаем, как играть (играют по-своему).

Пузо: Смотрите, как надо! (стучит в свой большой барабан - ударники сгибаются от смеха).

Севыч (Антоненычу): Кремлёвский оркестр, блин!

Антоненыч: Хорошо хоть не императорский, лейб-гвардии полка.



Пузо (подходит вплотную к барабанщикам): Ну что, твари перепончатые, эту фразу будем играть тупо так! (ударяет в барабан)

Оркестр: Нет,тупо так! - ударяют по своим. -У нас джазовая школа и консерва за спиной.

Пузо: Ах так! А у меня…а у меня 3 ходки и большая палка - лупит палкой по башке ближайшего ударника.

Оркестр: Ах так! Понаехали тут…



На Пузо налетают сразу несколько барабанщиков и бьют его литаврами и тарелками.

Севыч и Антоненыч: Эй-эй-эй (спешат на помощь Пузу) – Эту фразу будем играть так!



Скоро весь оркестр подключается к драке, в ход идут все инструменты, а затем и кухонная утварь Дулиной. На шум спускается возмущённая Жаннет, которой сразу перепадает трубой по башке, и она падает, обретая недолгий покой. В «Весёлой бригаде» - всего трое, но они привыкли биться – стоят спина к спине - и перевеса оркестрантов не чувствуется. Периодически, когда бригаде удаётся удачно засветить кремлёвцам, они выкрикивают: У нас джаз играют так! Кремлёвцы озвучивают свои удачные ходы фразой: А мы играем так!

Вскоре везде валяются обморочные тела, а на люстре висит барабан Пуза. Месиво продолжается.



Пастух, Дулина и Кащей стоят у «Лексуса» Генерала, который воспитывает 6-летнего внучка.

Генерал: Вот, Серёжка, мешаешь народной артистке репетировать, играть джаз,очень кстати хорошую музыку, – из дома Дулиной раздаётся страшный шум и вопли.

Серёжа: Какая хорошая музычка.

Пастух: Это авангард.

Генерал: А по-моему, это…

Алиса (обрывая его на полуслове): Не надо, Иван Николаевич, это явно не у нас. Что вы, у нас – прекрасные ребята, репетируют джаз. Вот возьмите внука – пусть посмотрит.



Битва к этому времени действительно затихает. Когда они заходят, кухня полностью разнесена, там не осталось ничего целого. Счастливая «Весёлая бригада» лежит на куче побеждённых оркестрантов.



Алиса (с порога, ещё не заходя): Ну что вы, Иван Николаич! Это же музыканты, интеллигентные ребята. Ну вот видите, у нас тишина!

Заходит и в ужасе смотрит на поле битвы.

В этот момент на нее падает барабан Пуза, отправляя ее в нокаут.

Пастух подхватывает ее.



Пастух (нервно): Мертвая тишина!

Генерал: Вот в «Матросской тишине» всем вам и место! Потрудитесь, молодой человек, найти другое место для своих репетиций. У Алисы Марковны из-за вас уже неприятности.

Сережа восхищенно смотрит по сторонам попинывая большой разбитый барабан Пуза.

Пастух (растерянно): Где-то я это все уже видел…

Серёжа (дёргая Генерала за штаны): Деда, это джаз?

Генерал (вздыхая): Да, внучёк. Пойдём отсюда.

Серёжа : Деда, я хочу играть в джаз…

Генерал: Не дай бог, Серёжка.



Генерал хватает мальца под мышку и галопом скачет к своему дому.

Пастух, усадив Дулиных на ступени лестницы на 2-й этаж, даёт им прийти в себя, выдав платки, смоченные водой, которые те молча держат у голов, рядом с ними приплясывает испуганный Кащей

Костя меряет шагами комнату. «Весёлая бригада» и оркестр разодранные и расколошмаченные кое-как стоят у дальней стенки, опираясь на разбитые инструменты.

Пастух неожиданно встаёт посреди комнаты, достаёт пистолет, долго трясёт им в воздухе, резко убирает обратно.



Пастух: Значит, спелись?!

Все молчат.

Пастух: И сыгрались?!

Все молчат.

Пастух: Порепетировали!



Литаврист, уже не в силах стоять на ногах,он падает лицом вниз со страшным грохотом.

Пузо (под нос): Эту фразу надо играть так.

Пастух: Смешно. Молодцы. Все наказаны! На клип-ТВ я поеду один. Нет. С Жанной и Кащеем. Чтоб к нашему приезду комната была, как новая, а вы все при параде и с новыми инструментами. Пузо с друганами башляют. Эту фразу я сыграл так!

Все молчат, даже Пузо.

Пастух в гневе страшен и прекрасен.



Пастух (успокоившись): Алиса, ты прости нас-засранцев за весь этот джаз. Зато я теперь знаю, какой мы будем снимать клип, да, бивни?! Раз вы все такие бойцы, мать вашу растак!



***

Москва. День №3. Клип-TV.

ЗИМ запаркован у «Клип-ТV». В машине Пастух, Жанна и Кащей и Дуська..

Жанна сходила на разведку.



Жанна: Там ОМОН, и муха не пролетит. И ваши портреты на стене. Ты там такой красавец!

Пастух (сморщившись): Что же делать?

Жанна: У меня идея!



Шепчет на ухо Косте.



Пастух ( встрепенувшись): Никогда!

Жанна: Ну и сиди тут, гомофоб чертов!



ЗИМ отъезжает.

Через час из ЗИМа на «Клип-ТV» дефилируют три навороченные цыпочки. Жанна впереди, а братки в черных очках, платках и в женской одежде - за ней. Дуська обиженно хрюкает в ЗИМе.



Охрана: Вы к кому?

Жанна: Мы на кастинг «Норки нараспашку».

Охрана: Ну проходите, пропуска подпишите наверху.



Троица заходит в лифт. Последним идёт злой Пастух.



Первый охранник: Стильные девки. А последняя злая такая, ох, мне такие нравятся!

Второй : А я б всех трех трахнул!



НА « Клип-ТV» - кавардак, народ снует туда-сюда. Тусят звезды. Все здороваются с Жанной.

Но наши герои сразу заходят в кабинет программного директора.



Жанна: Игорек, привет!

Игорь: О, Жанусик ! Как ты? Как мама? У нее, я слышал, новый менеджмент и имидж?

Жанна: Да, Игорь, это правда, мама больше не поет попсу.

Игорь: Ну и зря. Да, девочки? Вы чего такие хмурые?

Жанна: Абстиненция. Игорь, а если мама снимет очень хороший, дорогой, красивый клип на новую песню, у него есть шансы?

Игорь: На вот этот джаз, который крутит радио? Ну ты что, Жанка! Ну ты же знаешь нашу аудиторию. Нас подростки смотрят. Джаз - мертвая музыка вымершего поколения. Мы рок-то не крутим. Люди не хотят. Голосуют за попсу, ослики молодые.

Жанна: Но это же вы их на нее подсадили!

Игорь: Ну ты что! Я вообще death-метал слушаю, ты ж знаешь. Но джаз - это просто смешно!(разводит руками)

Я уважаю Алису, но это просто смешно! Обоссака!



Пастух, не выдерживает. Ужасно злой в своем дурацком маскарадном костюме, он хватает Игоря за шею, прижимает его голову к столу, вставляет ему в рот пистолет и злобно шепчет, прямо в ухо.



Пастух: Послушай, ты, гнида фуфловая! Все, что ты делаешь всю свою жалкую жизнь - вот это просто смешно! А Джаз - это великая музыка, которая переживёт все твои жалкие музыкальные моды. И если ты не поставишь наш клип, я грохну тебя, всех твоих друзей, всех ваших артистов и все death-металлические группы в мире, понятно?



Игорь пытается кивнуть. Пастух отпускает его. Жанна восторженно смотрит на Костю и шепчет ему: Я чуть не кончила.

Игорь тихонько сидит за столом и боится пошевелиться. Неожиданно Кащей, молча наблюдавший за всей сценой, хватает стул и с криком: «Отстой!» разбивает его о голову Игоря, который без чувств падает на рабочий стол.



Пастух (не понимает): Зачем, зачем?!

Кащей: Я мечтал об этом семь лет, с тех пор, как играл в панк-группе.

Пастух (иронично): О сколько ж зла и ненависти в этом мире.

Жанна: Нам пора, он скоро очухается, у death-металлистов очень крепкие гловы.



Они благополучно добираются до ЗИМа, в машине парни яростно срывают себя женское тряпьё.Переодеваются.



Пастух: Я больше никогда, больше никогда, никогда…

Жанна: Что – никогда?

Пастух: Никогда больше не буду гоняться за Сердючкой – как же он , бедный, мучается. (Пауза) Неудачный день, да, Жаннет? С утра всё как-то не заладилось. С радио-то мы в полтыка разобрались.

Жанна: Да, TV – штука сложная. Тут штурмом не получится – надо хитростью брать.

Пастух: Ну лиса…

Кащей: Штурмом, хитростью – какая в попу разница. Всё равно у нас клипа нет. Вот у нас в панк-банде раньше такие клипы зашибательские были – отвал башки!

Пастух: Вот то-то ты башку этому чудиле на ТV чуть не отвалил.

Жанна: Мальчик прав, Костя. Ты хоть знаешь, как клипы снимают? Это ж на месяц минимум заморочек – продакшн-постпродакшн. Сценарий, клипмейкера модного найти, декорации построить, съёмка, модели, монтаж.

Пастух: Ой-ой-ой, как страшно. Ты где так наблатыкалась в клипах этих?

Жанна: Я что, по-твоему, в клипах не снималась? Был у меня один режиссёр…

Пастух: А оператора у тебя не было, а?

Жанна: Два. А может три. Клёвый – один.

Пастух: В смысле, как я?

Жанна: Нет. В смысле – оператор.

Пастух: Ну и фигня делов. Звони своему оператору, научу вас, черепах московских, как быстро клипы снимать.

Жанна: А чего говорить-то ему?

Пастух: Слышь, Кащей, где у вас тут кабак попушистей, чтоб попугаев побольше собиралось?

Кащей: В смысле – ярких фриков? Может готов? Или трансов? А, может, панков?

Жанна: Ну, положим, трансов вам на сегодня уже хватило.

Пастух: Это точно. Панков тоже не надо. У нас же клип достойный должен быть, а не побоище помойное. У них , там, цепи, браслеты всякие – видел я их. А кто такие готы?

Жанна: Ты чего задумал, дьявол черноморский?

Пастух: Счас расскажу. Чего за готы-то?

Жанна: Да они не яркие вовсе…если ты их в клипе хочешь снимать?

Кащей: Да ладно, зато нарядные. Пастух, готы – это такие обмороки бледные, типа вампиров, все в чёрном, ногти, губы. Музло у них сообразно-заунывное. Про смерть, любовь до гроба и кладбища.

Пастух: Круто. Такая нечисть до нас ещё не доезжала. Минуту думает, смешно морща лоб. В общем так. Знаешь, где они тусуют? (Кащей кивает). Жаннет, чтоб к 21.00 твой супероператор был у клуба этих ваших готов. Заплатим ему тройник, клип будем снимать чёрно-белый и с двух дублей. Ну, может, трёх, если их там много будет. Всё понятно?!

Жанна и Кащей: Ничего не понятно.

Пастух: Вот и клёво. Значит, клип будет офигенный.



***

Готичненький клуб «Чёрная луна». 21.00.

У клуба стоят два ЗИМа и тусует, приплясывая от холода, оркестр с инструментами. Из клуба доносится песня группы HIM. В ЗИМе Пастух, оживлённо жестикулируя, что-то объясняет Жанне, Алисе и обалдевшему оператору - высоченному парню с длинными волосами.



Пастух: Ну ты фильмы про зомби же видел, Саш? Ты всё это, короче, просто снимаешь! Понял?!

Оператор: Это очень опасно. Я, конечно, снимал «живаго», но одно дело – концерт, а тут … А если мне камеру разобьют зомби ваши?

Пастух: Мы тебе две таких купим!

Алиса (в ярком сценическом платье): Саша, вы не бойтесь. Я Косте доверяюсь и вам советую. Он, конечно, безумный, но у него почему-то всё получается.

Жаннет (скептически): Угу. Сашка, если тебе башню снесут, Пастух тебе две новых купит.

Пастух: Жанночка, ты тоже с нами идёшь, нам твоё доброе личико в кадре очень пригодится. Правда, Саш?

Оператор: Жан, я это делаю только ради тебя, ты меня в этот блудень вписала - так что, будь добра, хоть рядом постой.

Пастух достаёт бутылку виски и пускает её по кругу.

Пастух: Фронтовые 200 - для храбрости. Ну чего вы испугались, клипов что ли не снимали? Ну, с Джазом! Хватит тереть пустое – пора снимать кино.



Они дружно выходят из машины. Из соседнего ЗИМа вываливает «Весёлая бригада» с инструментами. У оператора заметно трясётся камера в руках. У входа в клуб стоит громила-фейсконтроль.



Громила: Походу, ребята, вы место попутали. Нам тут музыканты-клоуны не нужны. Цирк – на Цветном бульваре.

Пузо: Ты там, наверное, гири таскал, дистрофан?

Громила (посерьёзнев): Это частный клуб, и сегодня здесь вечеринка для готов!

Пастух (оператору): Сашка, пора снимать! Мотор!

Громила (рявкает): Снимать нельзя!

Пузо (вырубая Громилу нижним ударом в челюсть): Один готов! Мочи готов! Даёшь клип!



«Весёлая бригада» и вся компания валят по тёмному коридору, мимо чилаута с целующимися тенями, в бар. Это просторное тёмное помещение, до отказа забитое мрачными надутыми готами, бухающими под HIM.



Пастух: Севыч, врубай свет! Ну что, зомби, хватит тосковать! Послушайте-ка джазу. Я пришёл, чтобы дать вам свет и радость (в Пастуха летит первая пивная бутылка) … А вот это вы зря!



Пастух перепрыгивает барную стойку, Севыч врубает свет, готы на мгновение слепнут, Пастух меняет в CD-ишнике диск HIM на свой, показывает бармену пистолет: Вынешь - убью! - врубает трек, кричит оператору, бледному, как готы: Сашка, снимай! - и запрыгивает на барную стойку.

Костя протягивает руки Алисе и Жанне, которые прячутся за широкими спинами Пузо и Антоненыча, и втаскивает их на барную стойку. Потом достаёт из карманов два микрофона – себе и Алисе, и начинает вихляться в ритме песни, стараясь попасть в фонограмму, попутно уворачиваясь от летящих бутылок, то же самое приходится делать и Алисе. Жаннет же в ужасе прыгает за стойку, и оттуда начинает вести предметный огонь бутылками из бара по атакующим готам. Несчастный оркестр, выстроившись перед барной стойкой, пытается изобразить игру на инструментах. Пузо, Севыч и Антоненыч, попав в свою родную стихию, бросили инструменты и стали яростно мутузить дохлых, а порой , и очень здоровых готов.



Готы орут:

- Вырубите свет!

- Врубите HIM!

- Лохи – проваливайте в ад!

- Что за хрень – это что, клоуны из ада?

- Это же Дулина! Старушка ошизела!



В ход идут длинные чёрные ногти готов. Одна здоровенная готка вырубает Севыча бутылкой по башке, садится на его живот и впивается ногтями в щёки. Пузо с Антоненычем с трудом её оттаскивают. Порозовевший Саша укрылся за перевёрнутым столом и оттуда с азартом снимает страшное побоище. Чудом, просто чудом, бутылочные снаряды облетают поющих на стойке и уже обнявшихся Пастуха и Алису. Один раз Пастуху всё же приходится подставить бутылке спину, спасая Алису – та просто в экстазе.



Алиса: Костя, я люблю тебя!



Тут песня заканчивается, фонограмма замолкает, и все застывают в нелепых позах с поднятыми кулаками, бутылками и инструментами. Готы, которые устояли на ногах, хрипло дышат и лупят глаза на «Весёлую бригаду», бандиты и оркестр, в свою очередь, тупо смотрят на хотя и поредевшую, но всё ещё внушительную толпу готов. Первым в себя приходит Пастух: он молнией бросается к музыкальному центру, жмёт на PLAY и кричит: Дубль два! Мотор!



Врубается песняк, и побоище на танцполе продолжается. В бар подтягиваются готы из чилаута и вот уже кажется, что они плотной чёрной массой облепили трёх, заметно уставших ко второму дублю, разбойников. Но тут на помощь «Весёлой бригаде» приходит оркестр. С криками: «Готик-панк нужно играть так!» – «Нет, так!» они начинают мутузить готов духовыми, смычковыми и ударными инструментами.

Саша в полном восторге вылезает из своего укрытия и начинает снимать в открытую. Сразу же на него напрыгивает пара вампиресс, он падает, бьётся головой, вырубается, но камеру из рук не выпускает, и она продолжает снимать, лёжа на полу.

Вот камеру подхватывает Жаннет, кошкой перепрыгнувшая через стойку уже опустошённого бара – «патроны» всё равно закончились.

Вот одна из бутылок, направленных в Пастуха (а их становится всё меньше) попадает в светильник над баром, и он начинает мигать, как стробоскоп.

Вот Севыч, придавленный к полу телами растерзанных готок с удивлением понимает, что он целуется с одной из вампирш.

Пузо обменивается ударами с карликовым Мерилином Менсоном в ритме песни, а Антоненыч лежит без сознания на куче поверженных противников. Песня снова заканчивается.



Пастух: Снято! Всем спасибо. Валим, пацаны!



Пастух взваливает на плечи Жанну и Алису и бежит к выходу, за ним, опираясь на плечо Севыча, хромает оператор Саша. Камера снова у него. С другой стороны в Севыча вцепилась глядящая на него влюблёнными глазами прекрасная готка. Пузо несёт на плечах бессознательного Антоненыча, за ними ковыляет растерзанный, но непобеждённый «надежды маленький оркестрик». Готы свистят и улюлюкают им вслед, но вдогонку за непрошеными гостями не спешат, через 10 секунд в клубе снова играет HIM. Побитую команду на входе поджидает пришедший в себя Громила с бейсбольной битой в руке. Увидев их состояние, он не может сдержать сарказма.



Громила: Ха, цирк уродов!

Но всё-таки опасливо освобождает им проход.



Проходящий мимо Пузо свободной рукой, на всякий случай, снова вырубает Громилу.



Пузо: Это тебе за цирк. Слушай джаз, Громила!



На улице оркестр уныло семенит в сторону Рублёвки.



Пастух (кричит): Эй, парни, вот бабло, берите тачки! Вы ж теперь богатые джазмены! К тому же - реальные бойцы, два боя за день.



Алиса и Жанна спят в ЗИМе. Расслабились после стресса - шок вырубил их. Саша прощается с Пастухом.



Саша: Ну, комманданте, это было круто. Я тебе за ночь на компе клип смонтирую – материал просто ломовой. Неужели все живы? Я как будто в «Рассвете мертвецов» побывал. Ромеро отдыхает!

Пастух: А ты чего, Ромеро знаешь? Откуда?

Саша: А кто ж его не знает…

Пастух: Ну, я его скоро увижу. Привет передам.

Саша: Круто. Слушай, Костя, если чего будешь снимать – зови меня.

Пастух: Ну давай, Тарантила, до завтра. Жду с клипом.



Из клуба неожиданно выбегает гот Снейк – с фингалом, но очень весёлый.



Снейк: Эй, Кащей, дружище, ты куда? Пойдём, пивка раздавим за славный вечерок.

Пастух: Это ещё кто?

Кащей: Это Снейк, я с ним в группе играл.

Снейк: Блин, ну вы крутые парни. Все наши просто в полном кайфе.

Пастух: Не понял. Вы что, знали что ли , что мы придём? Кащей, что за подстава?

Снейк: Кащей сказал – готовьтесь, уж не знаю че будет сегодня вечером, но точно будет весело, и он был прав.

Кащей(виновато): Костя, я ж для всех старался, для Алисы, ты готов не знаешь, если б я не подстраховался, отсюда никто живым бы не вышел, это вам не попсу на море полоскать или бандосов щёлкать. Страшнее гота зверя нет!

Пастух: Ладно, прощаю. А я-то думаю – чего в меня всего одна бутылка прилетела. Иди, Кащей, бухай со своими, ты тот ещё фрукт.

Снейк: Приходите ещё!

Антоненыч (пришедший в себя, разбитым ртом): Это вряд ли. Слушай джаз, зомби!

***

Пастух(в ЗИМе, себе): Ну Кащей и жук… Взять его что ли в бригаду? Надо подумать…



***

Москва. Вечер третьего дня.

На кухне у Дулиных вся банда и оркестр, кроме Кащея, в сборе. Все в пластырях, синяках и бинтах. Плюс – в гостях Марат со своими пацанами. Все оживлённо обсуждают удачную съёмку клипа:

А я ему слева…

А она когтями чёрными в лицо!

Севыч целуется с готкой. Пастух грустит.



Пастух: Неудачный день: репетировать нам теперь негде, с «Клип-ТV» тоже как-то не очень вышло, хорошо хоть клип сняли… Только где его крутить?

Жанна: Да всё нормально, звонил мне уже Игорь, спрашивал, когда клип принесём. Подруги, говорит, у тебя, Жанна, горячие, дай телефончик.

Пастух: Понятно, московская туса – чем хуже, тем лучше. Ну а репетировать нам где?

Алиса: На похоронах и свадьбах.

Севыч (обнимая трофейную готку): Точно, давайте всех женить и хоронить.

Пастух: Смешно им, а у нас сроки – мне Ромеро звонил, зашивается он без нас.

Антоненыч: Да и по Любиным концертам ты, видать, соскучился...

Пастух (задумчиво) : Может быть.

Марат: Братва, можно слово вставить? Чего вы паритесь понапрасну – клипы-репетиции. Вам к Бате надо сходить – заявиться. Шоу-бизнес – это ж мафия. А главный – кто? Батя. Вы тут так нашустрили за два дня. У вас, что врагов, что друзей теперь – море. К Бате, Пастух, сходи, тебя в семью примут, будут вам и клипы, и репы, и какава с чаем.

Пастух: Заладил - Батя.. Батя… Тебя самого-то не Батя прислал?

Марат (смутившись): Да нет, мы к Пузу, урок риторики брать. Хотя ладно, чего мне меньжеваться-то? Батя прислал. Больно прыткие, говорит, у тебя друзья. Боится, чтоб вы выше головы не прыгнули. В общем, у него сходняк завтра продюсерский – ты б зашёл, Пастух. Вот и адресок тебе.



Ночь



Жанна подходит к двери Пастуха и толкает её плечом. В руках у неё наручники. Дверь не поддаётся.



Жанна: Вот сволочь! Костя, открывай!

Пастух: Я сегодня добрый, Жанна. Завтра приходи.

Жанна: Конечно! Сам приползёшь, лох южноморский.

Пастух: Иди поспи, москвичка экзальтированная!

Жанна в злобе отступает.



Пастух лежит при свете в одежде на кровати. На груди у него спит Дуська. Он выщёлкивает пальцами по её шкуре «Любовь нечаянно нагрянет». Потом встаёт, достаёт пистолет, проверяет патроны.

Пастух: Ну что ж – Батя, так Батя.



Одевается и уходит в ночь.



***

Москва. День №4. Апартаменты Бати.

Батя (народный артист, пожилой красавец располагающей внешности) собрал за круглым столом весь продюсерский свет московского шоу-бизнеса. Рядом с ним сидит мрачный тип с длинными волосами, в кепке и чёрных очках.



Батя: Ну что, друзья, все здесь - можно начинать. Собрала нас сегодня общая тревога. И чтоб не стала она общей бедой, решим все вместе, что нам делать.

Нашествие южноморских варваров грозит разрушить всё, что мы построили за последнее время, чтобы спокойно жить и нести радость музыкального искусства нашему народу. Многие из нас уже пострадали от действий этих террористов. Я, кстати, тоже джаз люблю, но на улице никого не луплю. В общем, хочу услышать ваше мнение – что нам делать с Пастухом и стадом его?



Что делать? Мочить суку приблудную!

Мочить, однозначно, бандоса местечкового.

Не очень-то замочишь его. Вон он как с радийщиками разобрался лихо.

Песня, кстати, очень неплохая.

Ну и целуйте его теперь в зад.

А может фиг с ним – пообтешется, ведь джаз не самое страшное зло на свете…

Батя, а кто это рядом с тобой сидит? Мы его не знаем.

Ша! Кончай базар, Батя слово держать будет.



Батя: Рядом со мной, друзья, сидит известный, но не вам, рок-продюсер. Беда-то общая, я его и позвал.

А теперь послушайте, что я вам скажу. Мочить, конечно, дело хорошее, только хочу я вам напомнить, что здесь почти все вы – такие же приблудные. В Москву за лучшей долей приехали. Ан и правильно. Здесь же деньги все - стало быть и музыку здесь заказывать. А ещё забыли вы, наверное, что почти все вы чалились, срока тянули – кто за фарцовку, кто за левые концерты, кто за валюту, а кто помоложе – тоже с законом не особо дружат. Ну а джаз да рок на попсу голимую ради денег разве не почти все вы разменивали? Что, сначала не пробовали любимой музыкой заниматься, пока не пообламывались все? Может вы завидуете Пастуху, что у него получается то, о чём вы уже и мечтать перестали? А может – наоборот, если мы его в семью возьмём, так он обтешется, обломается, глянь – и через пару-тройку лет, как вы станет, таким же скучным, да жадным.



В семью , говоришь? У нас в колоде дырок нет.

Вакансий не замечено.

А ведь я и вправду с джаза начинал…

Ха! а ведь Батя дело говорит, может пригреем лишенца?



Тут вскакивает один очень важный Деятель с бледным лицом, перекошенным ртом, в перстнях – пальцы веером.



Деятель: Да вы что! Обделались все от страха? Батя, как ты можешь? Мы же бабло рубим! Какая, в жопу, музыка? Кому она нужна? Сегодня джаз допустим, завтра – рок, послезавтра побираться со своими артистами по стране поедем? Да я этого Пастуха своими руками задушу. Джаз он любит! Да плевал я на его джаз. Дерьмо - его джаз!



Во время этой речи Батя неодобрительно качает головой. По лицам собравшихся видно, что чаша весов колеблется.

Эмоциональная речь Деятеля затронула их сердца. Тут рок-продюсер, как бы дремавший всё это время, при словах «джаз – дерьмо», резко включается, встает и влепляет пулю крикуну в лоб. Тот вместе со стулом отлетает к стене и съезжает по ней, оставляя кровавое пятно.

Рок-продюсер срывает кепку, парик и очки.



Батя: Видит бог, не хотел я этого. Знакомьтесь, господа: Костя Пастух.



После минутного молчания. Приходящие в себя:



Очень убедительно. Вот и вакансия образовалась.

Ну, Сеня, по ходу, сам виноват – джаз ему , видишь ли, не нравится.

Слава богу, у Сени ни жены, ни детей – только крестники.

Костя, ты бы пушку-то убрал – нервирует.



Батя (закрывая тему): Ну что ж – добро пожаловать в семью, Костя. А Сеню завтра похороним - красиво и с музыкой. Давайте скинемся – кто сколько может – Сене на похороны.

Пастух: Музыку я беру на себя (убирает пистолет).

Батя: Да, ребята, надо Косте помочь концерт в субботу в Олимпийском провести. Там – рекламу экстренно , радио, ТВ подключайте, спонсоров, короче, подтяните. Вход бесплатный организуйте. Да. И трансляцию на страну – обязательно. Вспомним молодость, дадим, что ли, джазу. Ну и Сеню, опять же, помянем, хоть он джаз и не любил



***

Москва. Утро пятого дня.

Дождливое утро. Похоронная процессия уныло бредёт по улицам Москвы, перед гробом – оркестр под управлением Пастуха, за гробом, кроме осиротевших артистов, все – знакомые лица – Батя, продюсеры, радийщики, артисты, телевизионщики, Дулины с Дусей (в чёрном и на поводке).



Батя даёт интервью новостному каналу ТВ:



Сеня очень любил джаз, поэтому мы хороним его с этим замечательным оркестром. Он был не только большим продюсером, но и очень открытым, добрым и позитивным человеком. Нелепая смерть – упал из окна загородного дома, пытаясь снять с карниза любимую кошку. Это большая потеря для всех нас.



Выходит солнышко. Лица оркестра и процессии светлеют. Устав от похоронных мотивов, Пастух командует: Ну, поехали, дадим джазу!

Начинается уличная репетиция с танцами и песнями. Оркестр играет , процессия подтанцовывает, проходящие мимо бабки в ужасе крестятся. Процессия движется мимо огромных освещённых ярким солнцем рекламных щитов в ещё не высохших каплях дождя:



Джаз вернулся! 10 сентября в СК «Олимпийский»

«Весёлая бригада». Солистка – А. Дулина.

Вход свободный



Из репродукторов на улице играет хит «Весёлой бригады». На лице у Пастуха толи слёзы, толи капли дождя.



***

День концерта

Последние приготовления. Оркестр настраивается на сцене, за сценой - знакомые нам Толстый и Тонкий администраторы.



Тонкий: Я что-то так волнуюсь, по-моему, всё это - грандиозная афера.

Толстый: Чего волноваться-то? Деньги нам заплатили, билетов – нет и не было. Ха-ха! Хотя я слышал, что кто-то пытался продавать. Народу пришла муева туча. Идеальный концерт!

Тонкий: А вдруг они облажаются?

Толстый: Кто? Пастух? Да никогда! Он же кремень!



В гримёрке Пастуха



Костя сидит перед зеркалом. Его колотит.



Севыч: Костя, да не дёргайся ты так. Подумаешь, «Олимпийский»… Обычный субботний концерт! Выпей «коня» 100 грамм – расслабься. Или курни.

Пузо: Сейчас Ромеро подвезёт. Он час назад прилетел.



Дверь в гримёрку распахивается.

Нет, это не Ромеро – в дверях стоит раскрасневшаяся Люба. Дуся радостно хрюкает.



Ребята: Ну мы пойдём.



Братва быстро ретируется, оставляя Костю с Любой наедине.



Люба: Что, кобель, не ждал?

Пастух: Люба! Родная! Я так скучал!

Люба: Скучал он, гад! По одной программе его с мамашей женят, по другой - с дочкой. С кем ещё ты тут женишься?



В руках у Любы появляется знакомая бита. Бац! – и зеркала в гримёрке – как не бывало.

Пастух абсолютно спокоен. Предконцертный мандраж прошёл. Он поёт: «Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь…»



Пастух: Любка, это ж про тебя, родная моя!

Люба: Люба, Родная моя…Ты зачем мои губы на спине у свиньи наколол? Измываешься?

Пастух:(его лицо озаряет прозрение) Твои губы? Твои? Дура ревнивая, так это ты за мной в Беленджик поперлась? Следила?

Люба: Да. Следила. Выследила и всю ночь с тобой была.

Пастух: Ах, что за ночь была…

Люба: Жаль я тебя сильно подносом шваркнула – ничего, небось , не помнишь. А на зеркале не своим почерком для прикола написала, чтоб мучился. За тобой – не следи, так ты на целой семье Дулиных женишься!

Пастух: Люба, золотко моё, какие Дулины, завтра в Южноморске с тобой свадьбу сыграем.

Люба: Не подходи – убью. Тебе бы всё играть! Сегодня – концерт, завтра – свадьбу! (оттаяв)

Я знаешь, как соскучилась!



Бросаются в объятья друг друга.

В самый неподходящий момент – стук в дверь.



Голос тонкого администратора: Костичка, через 5 минут – выход на сцену.

Люба: Не пущу! Дуля тебе вместо Дулиной!

Пастух: Ха-ха-ха!



Стук в дверь .

Голос толстого администратора: Костя, беда. Дулина не открывает и не отзывается. Жанна пропала куда-то.



Костя и Люба вместе со всеми стоят у гримёрки Дулиной. Там - тишина. Пузо, перекрестившись, выбивает дверь. Дулина спит лицом на столе мёртвым сном

Севыч : Тьфу ты! Спящая красавица.

Толстый: Чай со снотворным! Кто же это сделал?!

Тонкий: Не я–не я.



На столе записка: «Костик, пой один. Не подводи. Экзальтированная сучка»

Севыч (не унимается) :Может ее поцеловать?

Пастух: Жаннет! Отомстила, бестия.



Люба дает Косте пощёчину, но он даже не реагирует на это.

Тонкий вялыми пощёчинами тщетно пытается разбудить Дулину. Всеобщий шок и уныние.



Люба:Ладно. Хватит кукситься. Я спою. Я все ваши песни знаю, даже новые.

Пастух: Ты ж петь не умеешь.

Люба: Это я-то не умею? Да я пою лучше Дулиной!

Пастух: Ты ж джаз не любишь!

Люба: Я тебя, дурака, люблю!

Пастух: А ну-ка спой.

Люба: Пожалуйста!



Поёт так замечательно, что даже Алиса на секунду открывает глаза ,но потом

продолжает храпеть дальше.



Админы (очнувшись) : Ну-ка быстро все на сцену!



Все на сцене.



Офигевший оркестр вместо Дулиной видит изрядно помятую Любу такого же помятого Костю, виновато разводящего руками.

«Весёлая бригада» и оркестр начинают концерт с нового хита. 20-тысячный зал подхватывает «Давай джазу».

Затем «Весёлая бригада» играет старый репертуар, оркестр импровизирует, Костя и Люба явно в ударе, поют–заливаются, не отрывая друг от друга глаз.

Неожиданно на сцену выходит, слегка качаясь, заспанная Дулина и присоединяется к концерту. В зале – овация, Алиса Дулина обнимает Костю и Любу. Все поют и счастливы. Красота.



***

Эпилог №1.

Мы видим трансляцию концерта на экране телевизора. Вместе с нами её смотрят бандиты-рокеры из маленького сибирского городка. Смотрят и плюются.

В тесной гостиной 2-х комнатной квартиры омской блочной пятиэтажки прямо на полу сидят 4 мужика, пьют пиво, смотрят ТВ, плюются и матерятся, двое при этом чистят наганы. Несмотря на то, что они взрослые, одеты они , как подростки-рокеры: в чёрных кожаных куртках, банданах с черепами, браслетах и цепях, под куртками у всех – тельняшки, бороды и кресты. На стенах плакаты «Цой жив» и «Алиса: Пацаны – мы вместе!»

В комнату входит главарь – Паук. Он в кожаном пальто и ушанке с надписью «ДДТ», самый волосатый , на боку здоровенная кобура от маузера, из неё торчит бутылка портвейна.



Толстый рокер (показывая пальцем на экран): Нет, ну как эта попса достала! Смотри, Паук, они уже и джаз облажали. Ну когда мы уже в Москву-то рванём? Наш рокерский порядок наводить? Банда мы или не банда?!

Главарь: А вот завтра и рванём! Да пребудет с нами святой Шевчук !!!



***

Эпилог №2.

Снова экран ТВ с прямой трансляцией концерта. Но этот раз телевизор стоит на сцене сельского клуба. Там же, на сцене, расположилась живописная группа из пяти музыкантов. Два гармониста и три балалаечника с отчаянной тоской смотрят на экран, отложив инструменты. Над сценой – портрет Есенина, все музыканты, как один, похожи на него, даже толстяк. У всех - русые пергидролевые кудри, на одном из них – бигуди, кумачовые рубахи на выпуск, и только один главарь – Сергун, в цилиндре.



Сергун, показывая рукой на экран, хочет что-то сказать, потом не найдя слов, бьёт балалайкой об пол, разбивает её вдребезги, подходит к точильному станку, который стоит там же не сцене и начинает методично точить топоры и ножи, обращаясь с монологом к остальным музыкантам:



Сергун: Хватит! Натерпелись! Доколе на земле русской всякие Дулины-Шмулины, всякие джазы-шмазы, мерикански заразы будут тень на плетень наводить? Где тальянка, где песни русские – лихие, задорные, да грустные? Пора нам, братия, в Москву, пусть гармошки с балалайками за Расею запоют, воздух русский мехами да струнами разгоним - плесень всю эту заезжую попсовую смоем, или мы не банда? А? Любо, братцы?

Есени: Ой, любо, Сергун, пора нам в Москву!

Сергун: Ну, значит, завтра, рать святая, выступаем засветло.



(В эпилоге №1 и Эпилоге №2 – задействованы те же артисты, что и в «Весёлой бригаде»)

***

Эпилог №3.

А в море - на просторе плещется и хитро улыбается золотая рыбка Пастуха.