Сердючка, бегущая по коридору, резко бросается в какую-то дверь. Пастух со свитой - за ней.



Толстый (останавливается, стирая пот со лба): Ну слава богу, все на сцене.



Из-за дверей раздаются оглушительные аплодисменты.

Пастух (Севыч и Пузо - чуть поодаль) стоят на сцене.

Перед ними оркестр, музыканты которого смотрят на Костю, как на бога, и ловят взглядом каждый его жест.



Шёпот в оркестре: «Смотри внимательнее, он дирижирует каждым движением».



Костя, затормозив перед оркестром, поворачивается к залу, свет погас, из-за софитов он никого не видит, кланяется залу, и тот отвечает ему овацией.

Севыч с Пузом медленно обходят Оркестр, чтобы изловить зловредную Сердючку, которая целенаправленно карабкается по декорациям вверх – к световикам.



Подруга (Дулиным): Ну, посмотрите, какой красавец – настоящий мужчина, смотрите, у него вместо дирижёрской палочки – пистолет с глушителем. Браво, Коста!

Дулины молча смотрят на сцену, потом друг на друга, потом снова на сцену. Челюсти у них отвисли, глаза – по семь копеек.



Глаза Пастуха стали привыкать к сценическим условиям, он углядел Сердючку-альпинистку и лезущих за ней по декорациям братков.



Костя подносит руку к глазам – оркестр начинает играть, но софиты всё равно мешают ему – Пастух мечется по сцене, прицеливается, периодически стреляет. Сердючка лезет. Оркестр играет. Публика рукоплещет. Промахиваясь, Пастух активно жестикулирует, так что музон получается бодрый.



В это время флегматичный Антоненыч в фойе, свободной от Дуси рукой, держит на мушке настоящего Фраскини, приехавшего с переводчиком – оба в костюмах белых медведей и килтах, к тому же у Фраскини на лице – маска для подводного плавания, охранников, Толстого, Тонкого и всех артистов поп-оперы. Все они стоят у стенки, руки за голову.



Антоненыч (Тонкому): Всё будет хорошо… Не ссы. Щас мы с Сердючкой разберемся, Дулиных заберём и уедем.



Сердючка всё-таки залезает наверх и направляет главный прожектор в лицо Пастуху. Севыч и Пузо, благополучно свалившись на сцену, виновато разводят руками. Публика рукоплещет. Пастух рвёт и мечет. Оркестр мочит, что есть силы : вот это дирижер, вот это класс!

Сердючка показывает язык расстрелявшему все патроны Пастуху, а потом и не только язык, при этом прожектор поворачивается в зал, Пастух тоже поворачивается к залу и разводит руками, как бы извиняясь перед публикой, мол, патроны кончились.

Луч прожектора падает на VIP-ложу, и Костя видит Дулиных, которые машут руками – направо к выходу со сцены. Пастух молча кивает головой – типа понял, и спешит на встречу с ними.

Зал отвечает очередной овацией, оркестр рукоплещет Косте стоя.

- Браво.

- Бис.

Концерт окончен.



Пастух, Севыч и Пузо вбегают в фойе, где Антоненыч машет пистолетом перед носом белых, как снег,артистов, админов и белых медведей, и заканчивает лекцию: Короче, слушайте джаз!



Вбегают Дулины с ничего непонимающей подругой.



Алиса: Боже мой какой кошмар, скорее отсюда, пока… Привет Илья, привет Дима, спасибо за концерт, «Понты в Кремле» удались !

Пастух (Фраскини): Маэстро, ваш бис! Я, похоже, неплохо отработал – зашлёте гонорарчик?



Зал продолжает настойчиво рукоплескать. Бандиты с Дулиными выбегают, садятся в ЗИМы.

Напоследок, в дверях служебного входа показывается злобная рожа Пуза , он прикладывает палец ко рту:

Не говорите никому – не надо.



***

Разговор Дулиных и Пастуха в машине

Дулина: Ну и как прикажешь воспринимать весь этот цирк со стрельбой?

Пастух: Алиса, пацан сказал - пацан ответил. Больше ты попсу петь не будешь. Я тут у вас порядок наведу. Через неделю все джаз заиграют и радио, и телевизоры всякие, еще бегать за тобой будут, упрашивать – джазу дать.

Дулина: Костя, ты, конечно, разбойник и фантазёр, но почему-то я тебе верю. Или хочу верить.

Подруга: Да, на сцене, Костя, вы были очень убедительны. Вы прямо рождены для неё, для сцены, с пистолетом. Вы на радио тоже с пистолетом пойдёте? Вы всерьёз считаете, что можно людей заставить полюбить джаз под дулом пистолета?

Севыч: Пастух заставит.

Жаннет: Полюбить под дулом? Это просто садо-мазо какое-то (пытается погладить Дусю, но та злобно хрюкает).

Подруга (с сарказмом): А всех тех, кто несогласен, вы что убьёте? Как Сердючку сегодня?

Пастух: Без базара, всех до одного.



Молчание.



***

Особняк Дулиных на Рублёвке.

Ночь. В кухне-столовой веселятся бандиты и Жаннет. Шампанское льётся рекой. Алиса спит в своей спальне с берушами в ушах.

Пастух с Дуськой один в комнате пытается репетировать любовное признание.



Пастух: Алиса/Жанна, я, как честный мужик, после того, что у нас было… ой как было, и вот не нахожу себе места, прямо извелся весь, сердце из груди выпрыгивает… Ой, чёрт! какие сопли! Ну что, Дуська, пойду и прямо спрошу: девочки, кто же из вас так меня отсчастливил в Беленджике, что я прямо весь так влюбился, как пионер какой-то? Что? Я разнюнился? Я? Пастух? Да пошли вы все!



Отбрасывает Дуську и ныряет в кровать.



***

Утро первого дня

К дому Дулиной подъезжает новенький мерс, из него весело насвистывая выходит позитивный мужчина бандитского вида, лет сорока, он заходит в дом и настроение его резко ухудшается.



Директор: Алиса? Где ты? Что здесь происходит? К тебе что, родственники из деревни приехали? Или местный цирк разбомбили? Алиса, где ты, Алиса? Я споткнулся о свинью. У тебя дома – свинья!

Жанна, что здесь происходит?



Он добирается до студии, откуда в майке, семейных трусах, в портупее с кобурой выходит Пастух.



Директор: А ты кто такой? Это твои друганы на кухне тренькают?

Пастух: Я - Пастух! Это мои друганы репетируют на кухне новые песни Алисы Марковны. А ты, красная рожа, сюда больше не ходи, не нравишься ты мне.

Директор (задыхаясь от возмущения): Ты…Ты кто такой? Алиса? Где ты? Ты жива? Что здесь происходит?

Алиса (выглядывая из спальни): Сергей, тебе лучше уйти. Это очень серьёзные люди и они будут заниматься моим продюсированием. Я снова буду петь джаз!

Директор: Джаз? Да вы тут обдолбались все! У нас в 16.00 съёмки на Первом канале, Новый год, мы с пробками - в притык!

Пастух (вытащив пестик, и почёсывая им живот): Серёга, ты похоже туповат. Ты уволен, Серёга! Вали отсюда, теперь делами звезды русского джаза Алисы Дулиной занимаюсь я, понятно?

Директор (фальцетом): Алиса!

Алиса: Серёжа, я тебе перезвоню через недельку, может быть. И передай всем: стилисту, pr-директору, пресс-атташе…

Директор: Да вы тут все перенюхали! (Пастуху) Ты не понимаешь, с кем связался, бычара! Да ты у меня на Лубянке понты колотить будешь. Алиска, 10 лет на тебя убил. Джаз! Да меня такие джазмены по зоне в тачке катали, да я вас всех!

Пастух: Ну ладно, достаточно!



Сбивает Серёгу с ног ударом в лоб и при помощи подоспевшей братвы выпинывает его к двери, где тот, разметав руки, вцепляется в косяк и вопит.



Директор: Алиска! Лучшие залы! Какие гонорары! 10 лет! Всё просрёте! Хамы!

Наконец, его удаётся отлепить от косяка и скатить с крыльца.

Прихрамывая, он идёт к мерсу, поминутно оборачиваясь и сыпля проклятья:

Директор: Алиска, я тебе покажу джя-я-я-я-яз!



Пузо с крыльца небрежно стреляет от живота и высаживает заднее стекло мерса.

Сергей молча рысцой добегает до машины и с рёвом отъезжает.



Севыч: Быстро ездит, поп-продюсер.

Пузо: А то.



***

Москва. День №1.

В студии кипит работа над новой песней Дулиной. «Музыканты» вооружились не только инструментами, но и всем содержимым бара Дулиных. И огромными косяками.

Алиса радостно порхает у микрофона и, как зомби, выполняет команды Пастуха, который за пультом ваяет джаз-хит а-ля 30-е. На всё это с ужасом взирает Жаннет.



Жаннет: Господи! Мы все сошли с ума! Если у них что-нибудь получится, я уйду в монастырь. Нет круче - пойду работать!



Вечер

Одухотворённый удачно записанным хитом, Пастух делится с паствой своими планами.



Пастух: Ну что, завтра на радио отдадим. Ты, Алиса, мне адреса дай – парни развезут. Послезавтра клип снимем – это во вторник значит. К четвергу умельцы местные нам его сделают, в пятницу мы его по телеку запустим.

Алиса: Костя, ты сам-то понимаешь, что несёшь? Нам месяца три на всё это нужно, а ещё год, чтобы песен на полноценную программу написать.

Пастух: Ну, песен я сегодня ночью напишу вагон – устанешь выбирать. Прёт меня не по-детски, а 3 месяца – это никак. Ромеро с городом не справится. У нас максимум неделя, да и парни по морю скучают, так что - кровь из носа, но в субботу у нас, Алиса, концерт в Олимпийском.

Жаннет: Какой бред!



Демонстративно встаёт и уходит из-за стола.



Алиса: Костя, золотко, я в тебя верю. Пусть концерт в субботу, вы только больше с ребятами не палите из оружия рядом с домом, у меня соседи – министры и генералы. Тут никто не шумит.

Пастух: Ладно, мы тихонько, мы же не скоты какие-нибудь, пусть буржуи отдыхают.



***

Москва. Вторая ночь.

Дулина спит с берушами в ушах. Жаннет ушла тусоваться. Братва гуляет, с ними уже во всю веселятся какие-то девицы – слушают джаз. Пастух в своей комнате, при параде. Репетирует объяснение с Алисой, наконец, перекрестившись, решается пойти к ней. Но перед дверью спотыкается о Дуську, бьётся головой об косяк, чертыхается (Дурная примета – не пойду), надевает котелок и чёрные очки и садится писать песни.







***

Москва. Второе утро.

Дулина спит. У бандосов утренняя поверка, распределяют радиостанции.

Жаннет пришла из клуба.



Жаннет (явно под химикатами): О! Добры молодцы, спасители джаза. Вы чего, не ложились что ли? Ха-ха. А что это у вас такое? План захвата радиостанций? А почту и телеграф не забыли?

Пастух: Жаннет, красавица, по-моему ты гонишь.

Жаннет: Ну да, конечно. А что по вашей клоунской милости целый оркестр на улице оказался - это тоже гон?

Бандиты: Жаннет, ты гонишь!!!

Жанна: После вашей кремлёвской премьеры был скандал, а чтобы его замять, нашли виноватых – нечего, мол, было играть… ну и уволили их всех короче.

Пастух: Нехорошо. Накидали понтов. А может и хорошо. Нам как раз оркестр нужен, для репетиции и концерта. Вот что, Антоненыч, мы на радио поехали, а ты найди этих ребят, привези их сюда, подогрей, вечером порепетируем, правильно, Жанна?



Жанна, неопределённо покрутив рукой у виска, отправляется на боковую, а братва на радио.



***

Второй день. Офис радиостанции «Блатной шансон».

Вежливая девушка на входе: Здравствуйте, вы к кому?

Пастух: А к самому главному.

Вежливая девушка: К генеральному?

Пастух: К нему.

Вежливая девушка: А как вас представить?

Севыч: Голыми, в бане!

Пастух: Не надо нас представлять, мы сами представимся.



Вырубив изумлённого охранника, бандиты проходят мимо работающих людей в диджейскую студию. Приставив пистолет к голове диджея, Пузо заставляет вставить диск.



Пузо: А ну-ка ставь!

Севыч(отобрав у диджея микрофон и наушники): А сейчас, друзья, я порадую вас новинкой от новых суперзвёзд нашего небосклона. Слушайте и охреневайте – Алиса Дулина и «Весёлая Бригада» с хитом «Давай джазу!»

Пастух: Закольцуй её, и пусть играет до вечера.



Помахав у носа диджея пестиком, идёт прямо в кабинет генерального директора. Директор, разъярённый и красный, уже идёт навстречу.



Пастух: А мы к вам.

Ген. Дир.: Кто вы такие? Это ВЫ сейчас в эфир эту дрянь запустили? Вы за это ответите!

Севыч: Ну зачем вы так. Мы же ваша аудитория, слушатели…

Пузо: Кормильцы ваши. Свои мы.

Пастух: У вас как станция называется? «Блатной шансон»? Ну так что ж ты нам не рад – нормальным пацанам?

Ген. Дир.: Всё, я звоню крыше.

Пастух: Давай. Валяй.

Ген. Дир.(нервно набирает номер на мобиле): Привет, Марат. Слушай, тут какая-то шантрапа буянит, песню неформатную ставит силой, джаз с Дулиной. Приедешь?
Пузо (отбирает трубку): Ну, будь здрав, мил человек, ты тут вопросы что ли решаешь?

Марат (без паузы): Так фраера, тереть некогда - гастроль у вас окончена. Час времени - и в Москве вас больше нету. Руки в ноги, и домой - в колхоз "Заветы Ильича". В вонючую даль, так сказать.

Пузо: Ох, суетной ты, братишка, жить торопишься - ни здрасте, ни привет, ни как звать, так с людьми не разговаривают, неправильно это. Ты чё меркуешь, бычьё тупое тут по беспределу тему пробивает. Тут бурЫх нет, родной Как звать-то?

Марат: Марат.

Пузо: Ох, Маратка, долбаного осьминога тебе через плюз сапогом утрамбовать. Я от Кости-Пастуха. Интерес у него тут в богадельне этой, папиным костылём её в дупло через колено раком-боком восемь раз, конкретно надолго. Ты, брат, не фыркай - сопля вылезет. Без нервов прикинь болт к носу. Едрёна-ты зелёна, мать твою за ногу с притопом, нужна тебе тут гребля с пляской под гармонь? Устроим - мало не будет. Короче, Маратка, мы по-быстрому тут замутим, чего надо - тебя реально с темы этой никто двигать не парит, при делах ты по любому, в накладе не будешь. Краями разойдёмся. А конкретно дёргаться начнёшь - тебе и здесь запара, а корешам твоим, что по зонам да крыткам на отдыхе, походу - труба. За базар отвечу. Там, сам понимаешь, маза наша. Не все твои в Матросской тишине да в Лефортово драть-колотить под музыку Шопена тянут. Россия, брат, страна большая. Вот и меркуй, родной, что-чего-как. Реально не кренделя тебе фуфлыжные впариваю. Не трёшь-мнёшь-хрен поймёшь. Ты ж не кекс набушмаченный - сечёшь поляну-то.



Никто из присутствующих, похоже, до конца не понимает Пузо, но смотрят на него уважительно. К концу разговора лицо Пуза теплеет, появляется довольная улыбка. - И тебе Марат, и тебе. Да не, Марат, всё нормально, справимся. (Передаёт трубу директору) На , тебя.





Директор берёт трубку и, слушая, становится из красного пунцовым.



Севыч (Пузу): Ну, братан, это ты круто загнул, теперь «Блатной Шансон» просто обязан взять тебя диджеем.

Ген. Дир.: Марат, я всё понимаю, страшные отморозки - вижу, нормальные пацаны – допустим, но я не могу крутить их песню 5 часов подряд, меня учредители убьют. Не убьют? Не подряд? Через одну? Ты это серьёзно? За что я тебе деньги плачу? Понял – чтобы не убили. Эти и те. Спасибо, Марат.



Кладёт трубку на стол, закрывает голову руками и механическим голосом говорит.



Ген. Дир.: Только из большого уважения к великой певице Алисе Дулиной мы сделаем исключение и включим вашу песню в формат, и даже возьмём в ротацию.

Пузо: Братан, спасибо, но это лишнее. В ротацию-то брать.

Пастух: Крутить песню они будут, в этом смысле.

Пузо: Тогда ладно, бери в ротацию.

Ген. Дир.: О боже…

Пастух: Ну, мы пошли, Михалыч. Ты только песню из ротации не вынимай, мы на контроле, Марату привет, слушай джаз.



***

Офис «Радио с танцами»

Та же история. Только директор молодой и наглый. Увидев Пастуха, который говорит «Потанцуем?», сразу набирает крышу. Пузо, не дожидаясь, забирает у него трубку.



Пузо: Что, Марат, опять ты? Ты чего всё радио в Москве крышуешь, братан? Да, мы тут слегка твоим парням бока намяли. Извини. Что ты говоришь? Песняк тот же. Да это потому , что ты Маратка, чудачина, вялым келдышем по пьянке деланный, куда от тебя деться - куда ни плюнь в Столице моей Родины, в дупло твоё семь на восемь с буркалами попадёшь.… Ну что ты молчишь? Понравилось? Ещё? Могу. Но потом. У тебя ещё много станций? Ну ладно, телефончик оставь. Записал. И тебя, и тебя.



Отдаёт директору трубку, тот молча слушает, отдувается, потом, отключив трубку, шепчет.



Директор: Это просто пинцет.

Пастух: Да брось ты. Джаз тебе по формату, у тебя ж танцевальное радио, так что всё путём. Пусть все танцуют под нашу дудку.

Пузо: Бери в ротацию, не подавись тока.

Пастух: Ну ладно, поедем мы, у нас ещё 10 станций сегодня, некогда нам с тобой тут танцевать. Слушай джаз.



***

Офис радио «Попсятина»

Охрана - восемь здоровых вооружённых дуроломов, к Марату, к сожалению , не имеющих никакого отношения, но про налёты на радиостанции явно наслышанных. Так что парням из Южноморска приходится поразмяться, как следует, чему они несказанно рады – соскучились по дракам. Прорвавшись в кабинет программного директора, бандиты нависают над ним.



Директор: (шепотом)Мне надо позвонить.

Севыч: На, позвони! – достаёт из кармана колокольчик быка и даёт директору. Тот в ужасе бросает колокольчик на пол. «Весёлая бригада» начинает методично разносить его кабинет. Когда же вылезшему из под обломков стола директору предъявляют песню – он стонет.



Директор: Что ж вы устроили, гады? Я бы Дулинскую песню и так поставил, из уважения…

Пузо: И в ротацию бы взял? Ну извини. Ошибочка вышла, слушай джаз.



***

Офис «Национального Радио»



Офис охраняет усиленный милицейский наряд, стоят машины с мигалками.



Севыч: Ну чё, щас они у нас все в ротацию возьмут.

Пастух: Нет, не формат – в ротацию вряд ли, а в лапу точно возьмут. Пузо, позвони-ка Марату, может подъедет, мы ему немножко бабла подгоним.



Пузо звонит Марату, и через пару минут на дорогущей иномарке перед ЗИМами нарисовывается модный-премодный Марат, со своими бультерьерами и в прекрасном настроении.



Марат: Который из вас Пузо? Всё. Вижу. Красавец. Слушай, загни ещё разок, а то парни не верят.



Пузо: Эх, Маратка, я б тебе загнул,но мы ж с тобой, раскудрит твою маковку, вдоль-поперёк совковой лопатой в душу в мать советскую милицию, культурные люди, в рот тебе мой канакатый капондустер!



Все в лёжку.



Марат (отсмеявшись): Ну и что у вас там с ментами? Бабло спасает музло? Ну, давай бабки, я с ними добазарюсь.



Идёт к ментам, чего-то трёт с капитаном, возвращается .



Марат: Нормал. Это мои знакомые, через 10 минут свалят на полчаса. Хватит вам полчаса? Только это – без погромов. Вежливо отдайте песню. Вы и так уже там всех зашугали. Ну-ка Пузо, выдай-ка ещё чего-нибудь.



***

На радио «Азия Минус»

Наших героев весь офис встречает стоя, с аплодисментами, а директор, по фамилии Факсюта, пьёт с ними коньяк и признаётся в любви к джазу, только веко и щека у него предательски подёргиваются.





Вечереет, парни подходят к офису «Радио Рахит», а из колонок у входа уже играет «Давай джазу!!!»



Пастух: Откуда, блин?

Севыч: Волшебная сила Интернета… Качают наш хит вражьи радиостанции!



***

Вечер второго дня

На огромной Дулинской кухне с трудом разместился весь кремлёвский оркестр с инструментами, оркестранты бухают и братаются с бандитами и Алисой, празднуют победу над радиостанциями. Периодически кто-нибудь пультом переключает радиоволну на приёмнике, все затаив дыхание ждут 2-3 минуты, потом начинается «Давай джазу!!!», и все дружно выпивают. Песня играет на всех волнах.

Пастух в своей комнате – довольный, его прёт, он сидя на кровати сочиняет песни, наигрывает на гитаре, под глазом бланш, из одежды – котелок и чёрные шёлковые трусы по колено.

Дверь комнаты распахивается. В неё вплывает Жаннет, на ней ничего, кроме прозрачного пеньюара. Она настроена романтично и пафосно.



Жаннет: Костя – я твоя! Возьми-ка меня быстренько, как взял сегодня все радиостанции!

Пастух: Не понял!

Жаннет: Скорее, скорее, грубо и зло, я хочу, чтобы у тебя в руке был пистолет.



Жанна буквально заваливает Костю на кровать.



Жаннет: Ты мой бандит! Ты мой герой!



Она спихивает ногой на пол гитару, которая падает на Дуську. Свинка, взвизгнув, начинает хрюкать и гонять пятачком по полу Жаннин пеньюар. Жанна верхом на Пастухе.



Жаннет: Ещё ещё! Мой герой, мой бандит! Сделай рожу пострашнее!



Костя полностью во власти страстной фурии, их стоны сливаются с хрюканьем Дуси и со спонтанным джемом в низу, где спеваются и сыгрываются Дулина, оркестр и Весёлая бригада.



Жанна и Костя опустошённые лежат рядом, Дуська на полу доедает пеньюар.



Жанна: Ах ты, разбойник. На мой вкус ты чересчур нежен сегодня. Ты мог бы быть позлее?

Пастух: Разве тогда в Беленджике я был злым? И ты тоже, кстати, показалась мне тогда гораздо нежнее.

Жанна: В Беленджике мы даже не целовались, окстись, я наглоталась таблеток и до утра скакала на быке, я была зла на тебя, решила, что ты не бандит, а музыкант, а их я с детства ненавижу. Тёрлись всё время радом – алкашня, неудачники, а ты - мой герой!

Пастух: Подожди. Так значит, я всё-таки был с Алисой…Вот это да!

Жанна: С мамой? В Беленджике? Исключено. Маман обтанцевалась и уснула за столом, там я ее с утра перед самолётом и нашла, а ты куда-то пропал. Но я тебя не очень-то и искала, а зря.

Мой бандит!



Жанна забирается на Костю, который вяло пытается сопротивляться.



Костя: Подожди-подожди, а с кем же я тогда был?

Жанна (тяжело дыша): Может с Дуськой?

Костя: О, нет!

Жанна: О - да! Ещё! Ещё!