Я не буду здесь про город, про прогулки и экскурсии. Про разговоры на кухне и мелочи жизни. Уж прости.

В пятом классе я ушла из дома. Я помню свой желто-розовый рюкзак, подаренный дядей. Помню как месяца три запасалась батарейками, деньгами, наушниками и сухариками, водой и спичками и ножиком и всем тем, что мне могло пригодится на улице, там даже лежад запасной свитер и вот однажды получив внезапную пощечину в отсутствии папы дома, я взяла его и вышла в осень. И помню, как внезапно протрезвевшая или не очень, просто безумная мама кричала в окно, что бы я вернулась, но при этом не предпринимала попыток догнать ребенка. я помню рощу из деревьев, я помню остановку на которой немного посидела, я помню как брела по улицам знакомым и с одним желанием уйти, как можно дальше и никогда не возращаться.

Я не помню, как и где меня нашел папа и через сколько часов, но на учет в милицию меня опять-таки не поставили и каких либо сторонних дядечек и тетечек, которые бы вдруг заинтересовались судьбой ребенка не появилось в нашей квартире на пятом этаже. Мы шли через школьное поле и он обещал, что все измениться и ничего не поменялось по итогу. Только следующие полгода меня провожали везде и всюду. И с тех пор я ненавижу две вещи - возвращаться на улицу Беговая и когда в этот момент кто есть рядом.

И ты снова стал исключением. Я понимала разумом, что мотаться через всю Москву, когда дорога только в одну сторону занимает час, не рационально и затратно, но, божечки, как я мечтала в твоем случае о том, что бы ты проводил. Проводил до дяди, проводил до дома в нашу ночь в Воронеже. Проводил до поезда.

И к слову сказать ты однажды так и сделал и возможно именно поэтому столкнувшись с тем, как это бывает прекрасно, опора рухнула.

А это всего лишь было исключение с твоей стороны. 

А дальше ты меня спокойно отпускал, закрывая за моей спиной или перед мои носом дверь.