Мы часто видим на улицах лиц кавказской национальности. Еще чаще из средств СМИ доносится информация о жестоком и агрессивном нападении на них со стороны русских, зачастую несознательных, крайних «националистов». В этой статье я впервые воздержусь от какой либо субъективной оценки по поводу данной проблемы и попробую вызвать вас к самостоятельным рассуждениям при помощи воспроизведения двух абсолютно не связанных между собой фрагментов.
Фрагмент первый. Им станет отрывок из перевода М. Фельдмана стихотворения Уистана Хью Одена, написанного в 1939 году. Его название – «Блюз беженцев». Хоть оно и посвящено проблеме антисемитизма в довоенной Германии, в нашем случае вполне применимо и уместно.

Миллионов десять в этом городе мира
Душ, живущих в особняках и дырах.
Нам же пристанища нет, дорогая, пристанища нет.
Была у нас тоже когда-то страна.
Взгляни-ка на карту, она там видна.
Но нельзя нам туда, дорогая, вернуться назад.
Старый тис рос на сельском церковном дворе.
Он весной обновлялся листвой на коре.
Но не паспорт, моя дорогая, просроченный паспорт.
Консул бил по столу и сказал под конец:
"Если паспорта нет, вы, формально, - мертвец".
Но мы живы, моя дорогая, мы все еще живы.
В Комитете я вежливый встретил народ,
Усадив, попросили придти через год.
Но куда нам сегодня идти, дорогая, куда нам идти?
А на митинге некто пророчил беду:
"Если впустим их, тотчас наш хлеб украдут".
Он имел нас с тобою в виду, дорогая, меня и тебя.
Над Европою гром продолжает реветь -
Это Гитлер о том, что должны умереть
Мы с тобой, дорогая, должны умереть, мы с тобой.
Видел пуделя в кофте с блестящей застежкой,
Видел двери, распахнутые перед кошкой.
Но они не евреи, моя дорогая, они не евреи Германии.
Спустился к заливу, сковавшему воду.
В ней рыбы резвились, играя в свободу.
Лишь в нескольких футах, моя дорогая, лишь в нескольких футах от нас...

Фрагмент второй. Он связан с моими впечатлениями от поездки в кардиологический центр имени Бакулева, расположенный в Москве. Тем, кто там периодически появляется (как правило, в связи с острой необходимостью), давно известен новый корпус данного центра, расположенный на окраине столицы. Огромные размеры, дорогая внутренняя и внешняя евро-обшивка и стопроцентная компьютеризация – вот три вещи, которых нельзя не заметить, пройдясь по просторным коридорам нового здания.
Для нас же здесь важно следующее: каждый третий (если не второй) в новом корпусе – лицо явно «не совсем русское». Незнакомый язык, острые каменные взгляды из-под густых черных бровей –то, чего не избежать ни в одном из многочисленных закоулков кардиологического «осьминога». Пока эти люди, очевидно, занимают такие незначительные должности, как старшая медсестра или прачка, секретарь или повар. Но недавно, сидя в столовой, я краем глаза заметил целую компанию молодых врачей-стажеров, чья национальность мгновенно была определена мной, как «хач». Другого слова я, к сожалению, в своем скудном лексиконе не нашел. Аналогично, у меня не находится слов, чтобы выразить эмоции, связанные с тем пребыванием в столовой. Впрочем, одну фразу я сформулировать все же сумею: «хач» - это наша торговля, и скоро в это определение добавится слово «медицина». Прошу читателей так же учесть, что центр имени Бакулева является для многих больных сердечно-сосудистыми заболеваниями единственной надеждой хотя бы на частичное выздоровление. Спустя немного символов, уточню: для больных со всей России...