Весьма интересные подробности пребывания Петра I в Голландии, написанные голландским купцом Я. Номеном, его современником. 

   "Итак, он приехал со своими спутниками в Эммерик и нанял там шкипера, который должен был отвезти его и некоторых из его свиты на маленьком аке, т.е. очень невзрачной лодке, в Зандам. Но шкипер согласился везти его только до Амстердама, так как не знал, найдет ли он дорогу в Зандам; но решили расспросить о дороге, приехав в Амстердам. Так они и поплыли на этой лодке вниз по Рейну и к вечеру приехали в Амстердам. В воскресенье, 18 августа, поплыли далее и приехали на том же плохом судне в 6 часов утра в Форзан или Керкрак, где как раз в это время некий Геррит Кист, который одно время был кузнецом в Московии, сидел в челноке и ловил угрей. Русские увидели и узнали его, и закричали: "Кузнец, кузнец, поди сюда"! Кист удивился, увидев странное и жалкое судно; но каково было его изумление, когда он вошел в него и заметил там, между другими, Его Царское Величество, который его принял очень дружелюбно. После некоторых переговоров они условились, что будут жить в доме кузнеца; так они и сделали. Этот дом находится на Кримпенбурхе и представляет из себя смиренную хижину; впрочем, и сам Кримпенбурх — одна из самых неважных частей Зандама

   Между тем обо всем этом много толковали. Одни говорили: "это непременно великий царь, ведь это видно и из того, что он постоянно трясет головой и размахивает  правой рукой". Другие говорили: "не может быть, чтобы такой великий государь жил здесь в деревне, притом еще на такой плохой улице, как Кримпенбурх, и в таком невзрачном домике", и приводили еще столько доводов, что их и перечислить нельзя.  

   Он сам иногда порядком дурачился и, между прочим, устроил следующую шутку: 19-го или 20-го августа он купил себе слив на Горне, положил их в свою шляпу, взял ее под мышку и начал их есть на улице, проходя через Дамм к Зейддейку; а за ним следовала толпа мальчишек. Заметив нескольких детей, которые ему понравились, он сказал: "Человечки, хотите слив"? и дал им несколько штук. Тогда подошли другие и сказали: "Господин, дай нам тоже что-нибудь"; но он этого не хотел исполнить. Его, видимо, забавляло, что он часть детей обрадовал, других же волновал. Но некоторые мальчуганы рассердились так сильно, что начали бросать в него гнилыми яблоками и грушами, травою и разным мусором; более того, один мальчик на Зейддейке попал ему в спину даже камнем, который причинил ему боль, и это уж вывело его из терпения. У шлюза на Горне, наконец, комок земли с травой попал ему прямо в голову, а тогда он сильно рассердился и сказал: "Разве здесь нет бургомистров, которые смотрели бы за порядком"?

   Маляр Виллем Гарменсон, после долгого торгу, продал великому князю лично (так как последний настолько владел немецким языком) свою гребную лодку за 40 гульденов с придачею кружки пива. Затем они отправились в герберг, который находился близ Офертома в доме Пита Гафера, и выпили там это пиво.

   30-го числа он возвратился со своей свитой и со своим багажом в Амстердам.

   Директора Ост-Индской компании пригласили Его Царское Величество работать и спокойно жить на их верфи. На этой закрытой площади он был защищен от любопытства народа. Здесь ему представился случай участвовать при сооружении судна в сто футов длиной. Он принялся за дело и выразил желание, чтобы его здесь называли Pieter timmerman van Zaandam (Питер, плотник Зандамский)

   2-го сентября уведомили Его Царское Величество о том, что на следующий день в Зандаме будут перетаскивать через Офертом судно, и пригласили его присутствовать. На дороге, по которой шел царь, собралось много народа. Его царское величество — человек высокого роста, статный, крепкого телосложения, подвижной, ловкий; лицо у него круглое, со строгим выражением, брови темные, волосы короткие, кудрявые и темноватые. На нем был надет саржевый инноцент, т. е. кафтан, красная рубашка и войлочная шляпа. Он шел быстро, размахивая руками, и в каждой из них держал по новому топорищу. Таким видели его тысячи людей, а также - моя жена и дочь."