«Ты!»

Этот громовой лай эхом разносится по притихшей, пахнущей страхом, улице.

«Ты!»

Все сводит немыслимая судорога, из-под высохших губ трясущимся ветром вырываются последние стоны жизни, которая в ужасе покидает и побледневшее лицо, и остановившиеся глаза, и это обреченное тело.

Холодная, бесчеловечностью обезумевшая, всепоглощающая волна «Ты!» приблизилась, притаилась и выстрелила в остановившееся сердце.

 Тебя, все еще надеющегося на счастливые и полноценные глотки жизни, выводят из большого строя таких же, полных надежд, глупцов. Заклейменные этим бесформенным и бестолковым «Ты», тяжело дышащие, обескураженные, усмиренные ужасом, делают шаг вперед, ложатся на живот, лицом к грязному и затхлому асфальту, роняя на него капли убегающего бытия. Рядом с ними ложится и все твое существо, дрожащее, притихшее и озверело вопящее внутри, в самой глубине, в той темнице смирения, где, вместе с ослепляющим отчаянием, обворовавшим глаза твои, заточена и завизжавшая душа.

«Ты!» - расплывающимся выкриком проносится последний приговор.

Перед тобой пробегает тяжелая поступь поскрипывающих сапог, милосердно отмеряя еще немного времени твоей долгой, полной событий, опустевшей жизни. Что ты пытаешься вспомнить, пока рядом, в паре метров, шуршат штаны и гневающийся асфальт? Семью, детство, родителей. Но ты не помнишь их образа, ты не помнишь ничего, кроме событий последних мгновений. То, что было до этой минуты, принадлежало не тебе, у тебя теперь своя жизнь, страшная и недолговечная, в которой место одному – этому треклятому шороху, этому аромату еще не пролитой крови, серому небу, безмолвной радостной стены тех, кто дырявит твой обнаженый затылок со всплеском онемевшего облегчения и запоздалого ужаса.

У тебя еще несколько секунд для раздумий.

Но их отнимает взрывная грубость выстрела, тонкий цокот веселой гильзы, чья-то с воем отнятая жизнь.

Ты уже мертв. Выстрел за выстрелом, звон за звоном подбирается к твоему горлу неотвратимо и приглушенно ползущая смерть, оскалившаяся, смрадная. Ты слышишь склизкий шаг ее смеха и уже не пытаешься вспомнить чуждость своего прошлого.

Выстрел. Ты услышал, с каким мелодичным стуком на крепко сомкнутые от страха руки упала продырявленная голова соседа. Ты услышал, как обеззвучило его тело, как заверещала его разрушенная жизнь, как страшное черное дуло взглянуло на тебя и щелкнуло: охрип.

Те 3-5 секунд, вовремя которых это ненасытное брюхо набивается пожарищами воплей, ты слегка поднимаешь голову и видишь свое отражение в начищенных сапогах, видишь давно забытые родные улыбки, пестроту обреченной жизни. Ты проживаешь ее заново. И она, многолетняя, сжимается до длительности твоего вздоха.

«Неужели это все?» - беспомощная и бесстрашная мысль режет прах сознания.

Щелк. Откашлялся.

Проскользнувшая мимо тебя смеющаяся тень, крик ресниц, последний, особенно громкий стук охлажденного сердца, безмолвие длиною в вечность.

- бах! -