25 апреля 1986 года я заступил на смену. Я поначалу не был готов к испытаниям... только через два часа, когда вник в суть программы. При приемке смены было сказано, что выведены системы безопасности. Ну, естественно, я Казачкова спросил:"Как вывели?" Говорит:"На основании программы, хотя я возражал". С кем он говорил - с Дятловым (заместителем главного инженера станции), что ли? Убедить не удалось. Ну, программа есть программа, ее разработали лица, ответственные за проведение, в конце концов... Только после того, как я внимательно ознакомился с программой, только тогда у меня появилась куча вопросов к ней. А для того чтобы поговорить с руководством, надо глубоко изучить документацию, в противном случае всегда можно остаться в дураках. Когда у меня возникли все эти вопросы, было уже часов вечера - и никого не было, с кем можно было бы связаться. Программа мне не понравилась своей неконкретностью. Видно было, что ее составлял электрик - Метленко или кто там составлял из "Донтехэнерго"... Саша Акимов (начальник следующей смены) пришел в начале двенадцатого, в половине двенадцатого он уже был на месте. Я говорю Акимову:"По этой программе у меня много вопросов. В частности, куда принимать лишнюю мощность, это должно быть написано в программе". Когда турбину отсекают от реактора, надо куда-то девать лишнюю тепловую мощность. У нас есть специальная система, помимо турбины обеспечивающая прием пара... А я уже понял, что на моей смене этого испытания не будет. Я не имел морального права в это вмешиваться - ведь смену принимал Акимов. Но все свои сомнения я ему сказал. Целый ряд вопросов по программе. И остался, чтобы присутствовать на испытаниях... Если бы знать, чем это кончиться...
Начинается эксперимент на выбег. Отключают турбину от пара и в это время смотрят - сколько будет длиться ее выбег (механическое вращение). И вот была дана команда, Акимов ее дал. Мы не знали, как работает оборудование от выбега, поэтому в первые секунды я воспринял... появился какой-то нехороший такой звук. Я думал, что это звук тормозящей турбины. Помню, как его описывал в первые дни аварии: как если бы "Волга" на полном ходу начала тормозить и юзом бы шла. Такой звук: ду-ду-ду-ду... Переходящий в грохот. Появилась вибрация здания. БЩУ(блок щитового управления) дрожал. Затем прозвучал удар. Киршенбаум крикнул:"Гидроудар в деаэраторах!" Удар этот был не очень. По сравнению с тем, что потом. Хотя сильный удар. Сотрясло БЩУ. Я отскочил от места, где стоял, потому что ничего там не видел. Видел только, что открыты главные предохранительные клапаны. Открытие одного ГПК - это аварийная ситуация, а восемь ГПК - это уже было такое... что-то сверхъестественное...
Все были в шоке. Все с вытянутыми лицами стояли. Я был очень испуган. Полный шок. Такой удар - это землетрясение самое натуральное. Правда, я все-таки считал, что там, возможно, что-то с турбиной. Акимов дает команду открыть ручную арматуру системы охлаждения реактора. Кричу Газину - он единственный, кто свободен, все на вахте заняты:"Бежим, поможем". Выскочили в коридор, там есть такая пристройка.
По лестнице побежали. Там какой-то синий угар... мы на это просто не обращали внимания, потому что понимали, насколько все серьезно. Я вернулся, доложил, что помещение запарено. Потом... а, вот что было. Как только я это доложил, СИУБ (старший инженер управления блоком) кричит, что отказала арматура на технологических конденсаторах. Ну, опять я - я ведь свободен. Надо было в машзал... Я открываю дверь - здесь обломки, похоже, мне придется быть альпинистом, крупные обломки валяются, крыши нет... Кровля машзала упала - наверное, на нее что-то обрушилось... вижу в этих дырах небо и звезды, вижу, что под ногами куски крыши и черный битум, такой... пылевой. Думаю - ничего себе... откуда эта чернота? Потом я понял. Это графит (начинка ядерного реактора). Позже на третьем блоке мне сообщили, что пришел дозиметрист и сказал, что на четвертом блоке 1000 микрорентген в секунду, а на третьем - 250.
Встречаю Проскурякова в коридоре. Он говорит:"Ты помнишь свечение, что было на улице?" - "Помню". - "А почему ж ничего не делается? Наверное расплавилась зона..." Я говорю:"Я тоже так думаю. Если в барабане-сепараторе нет воды, то это, наверное, схема "Е" накалилась, и от нее такой свет зловещий". Я подошел к Дятлову и еще раз на этот момент ему указал. Он говорит:"Пошли". И мы пошли по коридору дальше. Вышли на улицу и пошли мимо четвертого блока... определить. Под ногами - черная какая-то копоть, скользкая. Прошли возле завала... я показал на это сияние... показал под ноги. Сказал Дятлову:"Это Хиросима". Он долго молчал... шли мы дальше... Потом он сказал:"Такое мне даже в страшном сне н снилось". Он, видимо, был... ну что там говорить... Авария огромных размеров.