Кто-то несоизмеримо большой сжимает меня в кулаке. Кости с хрустом ломаются, легкие лопаются, как пузырьки, глаза вытекают и бороздят щеки, как слезы. А потом этот страшный гигант своими колонноподобными пальцами будет выщипывать мои ресницы ("Любит...не любит...любит...не любит..."), как будто они - шелковая черная ромашка. А я засыпаю на кафельном полу в позе эмбриона, пока из моих ушей толчками рвется наружу кровь. Потом она заструится по горлу, доберется до носа, закапает из глаз и крысой покинет мой корабль, унося с собой жар предрассветных кошмаров, и бешенство растекается миллионами бордовых муравьев по всему моему крохотному миру. И тогда ты ржавые гвози начнешь вбивать в мои руки, сквозь запястья в кафель, сквозь кафель - в бетон.

А может...?

...а за окном дозревать будет рябиново-снежным вздохом еще один весенне-зимний ДЕНЬ.