Андрей Дитцель
ДРУГИЕ СТИХИ АндреЯ Дитцеля

БЕЗ НАЗВАНИЯ
Легче всего потерять то, что становится смыслом;
что наполняет полую форму песком, голосами, шумом.
Мы только куклы в игрушечной комнате детства,
мы не становимся старше, лишь равнодушней.

Вера личинки - отбросить высохшие покровы,
освободить от слизи и ветоши новый панцирь.
Прах станет духом, когда расправится новая кожа...
Всем бы воздать по вере, но трещина в старой чаше.

Трещины в штукатурке, серый налет на сером.
Пыль торжествует над книгами: старые переплеты,
в них пустота, ни единой буквы, молчание, полночь.
В вечности нет ни латыни, ни кириллических знаков.

Свет появляется в точке - но исчезает, не длится -
видимость перехода за грань, на другую клетку.
Все начинается снова, поиски счастья и моря,
если на картах указаны контуры водоемов.

Дай мне холодную руку, пока незнакомый встречный.
Если увидимся где-то в он-лайне, отправь мне ссылку -
ты, несомненно, писал или пишешь тексты.
И все равно, ты со мной или нет, я тебе верю.

СЕРДЦЕ (Бахыту Кенжееву)
Чем-то должно быть наполнено сердце, хоть ватой.
Лишь пустовать ему гибельно, гнать вхолостую
пресную воду. Ни радости нет, ни утраты...
Речь неподдельную где отыскать мне, живую?

Снова на рыночной площади те же актёры
тешат толпу. Гомонят на дощатом помосте.
Толку ли петь посреди громогласного хора,
толку ли бражничать, если не собраны гости?

Где-то на озере братья раскинули сети.
Кто же твой ближний, Иаков, и всякий ли близкий?
нынче в сети с малых лет маловерные дети
заняты чем-то, знакомятся по переписке.

Чем-то должно быть наполнено сердце, хоть словом -
остовом слова, строкой в эмигрантском транслите.
ты, чужеземец, поймешь меня лучше другого;
сидя в сafй, сопоставишь случайные нити.

Просто одних уже нет, а другие далече...
Как мне хорошие люди сказали намедни,
много чужого в моем языке, в моей речи.
сможешь ли ты подтвердить, дорогой собеседник?

К делу пока не приступишь, лишь сказывать скоро...
Всеми осмеянный, как неразумный калека,
в полдень крадусь с фонарем через вымерший город
с новой надеждой найти, наконец, человека.

ПАЛЬЦЫ
Горький язык, распалённое дерево речи
корни пускает в удобренной ямке за нёбом
и собирает в себя все чудесные соки,
горечь всех впадин желанного тела, - подмышек,
паха, - из каждой глубоко запрятанной поры.

Эта река возвращается в древнее русло,
влагу даря пересохшей долине, и снова
сладкие корни аира растут через ступни,
острые стебли осоки царапают щёки,
вьюн оплетает живот как античную урну.

Зрение стало ненужным и сомкнуты веки,
из уголков выступает прохладная жидкость.
Если собрать языком, нужно быть осторожным:
можно случайно разрезать уздечку ресницей,
можно поранить гортань или нежные дёсны.

...Карие, словно янтарь, они дремлют и дышат
тихо до самой минуты надрыва дыханья.
Горечь растёт, обжигает все складки и трубки
лёгкого, бронхов и горла. Прикушены губы -
с горькими соками смешаны сладкие соки.

Кисти расслабленных рук, разве это не корни,
всюду они проникают в стремлении к влаге.
Линия жизни становится зеркалом глины,
ногти врезаются в кварц и дробят его зёрна.
Ты еще чувствуешь пальцы, ты чувствуешь пальцы.