Жили-были две соседки. Злата – богатая, а Бася – бедная. Накануне Пейсаха в доме у Баси – хоть шаром покати. Вымыла она дом, выкупала ребятишек и пошла на реку – стирать. Хоть в чистой одежке Пейсах встретим. Полощет она в реке детские рубашонки. Поглядеть – заплата на заплате сидит и заплатой погоняет. Вдруг, откуда ни возьмись, старичок – борода до пояса, а талес до пят. Стоит, на посох опирается, приветливо из-под кустистых бровей поглядывает:

– У тебя, Бася, к Пейсаху, все приготовлено? – спрашивает.

– Слава Б-гу! – ответила, а сама отвернулась, чтоб глаза не выдали, что дети дома голодные сидят.

– Да будет по слову твоему, – сказал старик и исчез. [250x250]

Вернулась домой, а там столы ломятся – лишь птичьего молока не хватает! Только платок с головы стянула, стучат. Злата «за солью» заглянула. Больно интересно – как там у соседки дела. Увидела изобилие и обомлела.

– Откуда?

Бася, как на духу, все рассказала.

Злата побежала домой. У самой к празднику нажарено – напарено, вина в подвале целый бочонок. Но где уж! От жадности глаза горят. Схватила тряпки похуже и бегом к реке. В воде их замочила. Глядь, а давешний старик уж за спиной. Брови кустистые у переносицы сошлись:

– Что, Злата, – спрашивает, – все ли у тебя к Пейсаху есть?

– Ой, вей, – запричитала Злата, – да, почитай, и нет ничего. Только маца да свечи.

– Да будет по слову твоему, – сверкнул глазами и исчез.

Пришла Злата домой. А там – ничего. Только маца и свечи остались. Ровно, как корова языком слизала. Злата чуть не кубарем в подвал скатилась – и бочонка с вином след простыл. Села Злата на ступеньку и заревела. Хотела как лучше, а получилось – как всегда.