Вот. Свет падает на щеку сквозь штору и подрагивает вместе с ней и мышцами лица. Я выхожу из маршрутки .Озираюсь. Вроде ,всё так, только солнце какое-то всё-таки странное. В не-себя или кого-то ещё, я поправляю рефлекторно рюкзак и смотрю вперёд, на отрезок набережной пруда (берег-то круглый -как и это чудно!), выложенный красной и белой плиткой. Такой чистый, такой освещённый.Что это там за фигура? Там, на другом конце. Это он? Андрей? «Андрей!» -как будто я мысленно закричу и он мысленно отзовется, подпрыгнув и стремглав помчавшись ко мне. Идёт. Походка на него не походит. Тёмное пятно. Несмотря на то, что по моим расчетам опаздываю, я тоже медленно начинаю своё шествие. Будто мне это нужно меньше всех на этой земле. Не спеша и с чувством ( каким, интересно?..) я затягиваюсь сигаретой, а внутри маленькие подзорные трубы вертятся со страшной силой : «где он? кто это ?Кто это ?Куда ?» На каком-то расстоянии становится ясно, что это вовсе не Андрей. Тогда кто же?.. Чуть быстрей. Теперь отсюда удобно смотреть на воду , это помогает поддерживать иллюзию абсолютной незаинтересованности в том, что происходит на другом конце отрезка, а там появляется кто-то новый. Зря я всё это делаю, кажется. Кажется, он не придёт.
Солнце трепещет на воде в такт ветерку, в такт волосам. Когда кто-то проходит МИМО, я дышу чуть чаще, потом дыхание успевает немного успокоиться, прежде чем сменится прохожий. Скамейка оказалась грязной не только на вид, мои пальцы брезгливо зашевелились, стирая услужливо пыль друг с друга. Сев на рюкзак и повернувшись лицом ( Конечно! ) к пруду, я открываю книгу, заламывая прочитанные листы и мягкую обложку за всё остальное. То, что я пытаюсь прочесть, а я не читаю вовсе, я жду, причудливо смешивается с моими мыслями и ожиданиями, убегающими далеко вперёд тягучего повествования Маркеса. Время от времени я сменяю фон перед глазами на картину скучающего водоёма и опущенных в него двух стройных десятиэтажек. Потом я быстро (но не хитро и не с опаской! ) смотрю по сторонам - влево, потом вправо. Если никого нет ,я снова опускаю глаза, если есть, я слегка задерживаю взгляд, но особо не присматриваюсь, чтобы не потерять такого хрупкого безразличного вида. «Как много воздуха рядом с водой!» -мне подумалось, и я сразу вспомнила, как проверяю, не всё ли ещё потеряно для людей - когда еду в транспорте, я наблюдаю, начинают ли они смотреть в окна, когда мы проезжаем речку или пруд.
«Тебя нет !Тебя здесь нет !!!»- это так заносилось по моей голове и так гулко стало там раздаваться, что я не на шутку испугалась, будто эта мысль -как пророческий сон, глупый ,непрошенный, который и во благо себе не обратишь. Просто данность, причём относящаяся не к конкретному случаю или часу, а к чему-то очень большому и важному. Я с тоской и даже болью в глазах всмотрелась в левоправые дали, но везде было пусто, как и там, где только что с силой забилось сердце, кажется. Я чётко решила, что дочитаю до 15-той страницы и тогда уж медленно и скорбно двинусь по направлению к проспекту, лихо спускавшемуся к железнодорожному вокзалу и так же лихо спускавшему по своей спине, как по горке, смешные троллейбусы.
Удивительно, но до этого я как-то совсем не замечала огромные причудливо-уродливые часы ,стоящие слева, на самом берегу. Это было что-то вроде шкафа с полками, но без полок и без пустот ,серое с красными вкраплениями и с квадратным циферблатом наверху. Стрелки насмешливо показывали ровно двенадцать, хотя давно уже было за полдень. Ниже шла надпись: «Улыбнись ,Тула!»- хаха, неправильное время, как смешно ! А потом: «Я люблю тебя!»- и вот тут вся моя ирония пропала, я даже почувствовала, как расслабляется моё лицо и снова слегка напрягается в унылое выражение. «Как жаль, что меня зовут не Тула!» -подумала я с какой-то внутренней и оттого очень грустной улыбкой. На этом моменте я даже выкинула скрюченный незаслуженно окурок с какой-то злобой в сторону урны, естественно, промахнувшись.
Птицы взмыли над проводами, и я поддалась их ветру ,встав с резкостью и с силой, будто что-то стремясь доказать, хотя они–то уж ничего такого не имели ввиду, если только чуть намекали на собственную грациозную красоту. Я пошла влево, к концу, если считать, что я пришла с начала. Оправляя задумчиво юбку на ходу, я немного имитировала собственное существо и существование, которое в это время находилось где-то очень далеко от этого пруда и скамеек, хотя откуда мне знать, где оно было и было ли вообще. Люди пропали, наверно, опасаясь моей непонятности, а машины я перестала замечать давно, ведь он не ездил на машинах. Я немного шаркала и временила, чтобы побыть обиженной и замедлить свой уход вникуда с места назначенной встречи, до конца не веря даже и ни во что : ни в Андрея, ни в людей, ни в пруд, ни в то, что он не пришел. Траектория моего движения не была ни на что нацелена, если только на желтеющий где-нибудь одиноко лист, который тоже чего-то не дождался, и теперь я его участливо пинала тяжёлым ботинком. Вот проплывает люк. Вот палка с аудиоплёнкой, примотанной к концу. Я уже почти дохожу до остановки ,когда в таком потерянном виде меня настигает непонятно как голос, прерываемый шумом, проявившемся так же внезапно, словно его только что включили. « Как будто похоже на моё имя!» -думаю я и поворачиваю голову и взгляд вместе с ней на другую сторону дороги. Да, оттуда, точно оттуда оно летело нетерпеливо и даже почти ворчливо. Оттуда, где стоял Андрей, маша рукой, а другую держа скупо в кармане. Я стою оцепенело, пока он перебегает ко мне через белую прерывистую, как мои мысли, линию на асфальте. «Как я поздороваюсь с ним? Обижусь ли я? Как опущу или не опущу глаза, а может, вообще закатить их ко всем чертям?..» Он просто подбегает, и, выдохнув, обнимает меня, так, что никто ( Андрей ) не видит моего лица.