В последние дни ничего не пишу, потому что слишком много крутится в голове, и оно еще такое все не обличенное в слова, что я боюсь это как-то выплескивать наружу.

Выходные были прекрасные, полунеожиданно приехал Андрей - а это тот человек, который утрирует каждую мою эмоцию. Я несколько раз начинала писать о том, как после него было изможденно и вытраченно на внутренние состояния, но каждый раз не могла закончить. С ним моя чудо-Маша становится совсем другой, и меня это до жути радует, потому что они с Андреем просто ах какие идеальные! И нет среди моих знакомых людей, которые больше бы подходили друг другу, чем эта парочка. Маша, конечно, как обычно была очень опустошенной после его отъезда, но в эти дни я чувствую, насколько этот год сильнее влюбил меня в нее, и, может быть, какой-то маленькой частью привязал ее ко мне. Она дарит мне уют. И в этот вторник, в который я спала в лучшем случае три часа и чертовски ненавидела весь мир, в том числе и потому, что Маша сидела унылая и улыбалась через силу, - она предложила выпить чай, и за эти полчаса мне стало тепло и хорошо. Как будто меня вывели в поле, укутали травой и гладили по волосам. Как будто я снова верила в излишки человеческого тепла, которые могут заменить собой все эти бесполезные электростанции.

Я много раз здесь писала о том, что ночная набережная - мистическое место, куда мне хочется возвращаться. Я думала раньше, что оно вбирает в себя остатки моей любви, но слабая, оборванная ностальгия просыпается во мне только сейчас, когда я анализирую этих двух, которые меня с набережной знакомили. Такое впечатление, что тогда я умела чувствовать гораздо сильнее, чем сейчас, потому что это тотальное отсутствие любви к кому-то новому убивает меня изнутри. Так вот, вчера, когда я мокла под дождем, стирая ноги на ночной набережной, мне мерещилось, будто я еще умею, умею как когда-то раньше. Только не на чем показать.

А вообще-то вчерашняя ночь была апогеем добра, потому что Танины пушистые носочки и мультики до утра. Я взрослею и допитываюсь тем, чего раньше было так мало - возможности жить, как хочется, высыпаясь на огромных кроватях, когда встаешь - а в соседней комнате сопят любимые люди, а потом ты приходишь домой и дохнешь от того, что ну Питер Пен же так любил Венди, а Венди - а Венди пришлось повзрослеть. И тогда думается, может быть не все еще потеряно, может быть, все только начинается, а?