А ведь все чуть не пошло прахом. А все почему? Потому, что мы в 27. Всего лишь. Всего ничего. Только два дня. А уже все чуть не пошло прахом. Все мои усилия по убеждению себя любимой, что у меня все получится и мне хорошо. Ну уж нет - я себе не позволю расклеиться. А вот нечего, млин. Нет уж - все точно будет хорошо. Каким еще прахом, если все так реально хорошо?

Начнем с того, что я видела кучу народу с работы. И Демина в том числе. И Кристину (я даже забыла, какое у нее недовльное лицо!). Ну видела и видела. Мне, конечно, немного неудобно там быть, но это все ладно.

А вот в пятницу... С утра понеслась от трамвая на линейку. 5 минут бегом - 5 минут быстрым шагом, потому что задохнулась (надо бросать курить). Прибежала. Линейка началась в 9.05. Догадайтесь, кто же на нее пришел. Конечно, Саша. Он в четверг был дежурным доктором. Ну и отчитывался. Опоздал немного, правда. Но стоял минут пять. Не знаю, меня видел или нет на линейке. Наверное, видел. или ему еще в четверг сообщили, что я пришла в больницу.

Потом мы поели в столовой, где нас спалил Овчинников (который над нами ржал вместо того, чтобы ругаться). Отправил нас до 12 по отделениям. Мы пришли к себе в гнойное (ну и занесло же!) - и там же наткнулись опять на Сашу. Он был в гнойной операционной. Мы хоетли пойти на операцию - где я его и увидела - но не успели, потому что, пока мы сидели в столовой, операция уже закончилась. Зато Саша никуда не ушел. Мы пошли в перевязочную. Потом нам сказали, что будет операция ампутации. Мы на нее честно собирались. А потом нам позвонили наши, которые ушли на площадь Обороны Ну и мы свалили за ними. Посидели там до 12. Потом вернулись в лекционный зал.

Пришел Овчинников и нас отпустил, потому что плохо себя чувствовал. Сегодня и завтра мы не учимся. Это уже хорошо. Ну мы и ушли. А я еще столкнулась с Сашей, когда шла в ординаторскую, чтобы позвать доктора в перевязочную. Ни слова друг другу не сказали.

Нет, не сказать, что мне стало от одного его вида плохо. Стало как-то... непонятно. Просто мне перед ним неудобно. По крайней мере, теперь. Просто неудобно, и все. Виновата потому что. Ну да ладно - когда-нибудь он простит. Лет через много, когда еще больше вырастет и поумнеет еще больше. Когда поймет, что не надо было посылать Кристину со мной разговаривать, а подойти самому. Потому что так было бы намного проще. И мне, и ему. А то... Якобы он человек интеллигентный - сам не подошел. Он не интеллигнетный, а... я даже не знаю, Какое слово подобрать, чтобы сказать. Испугался? Струсил? Еще что-то? Я что, съела бы его? Спросил бы тихонько, зачем оно мне надо. Я бы ответила. И мы бы спокойно поговорили и во всем разобрались бы. Но... он так не сделал, а я сама подходить и говорить что-то не стала. Может быть, зря. Может быть, нет. Все равно - все, что ни делается, все к лучшему. Все пройдет. Вот так.

А вчера мы с мамой ходили в турфирму.Напротив нашего дома которая. Смотрели там туры в Питер. Решили, что нужен эконом-тур с минимумом экскурсий, но с возможностью купить ту экскурсию, какую захочешь. Было бы здорово реально попасть в Питер и там уже - на концерт Антона. Как говорится, мечта... Потому что это было бы совсем здорово. Совсем здорово. Снова увидеть Антона, послушать его, снять... Хоть на мобильник, хоть на фотоаппарат, хоть на камеру. Только проблема не в этом, а в операции на глазах. Будут или нет ее делать - вот в чем вопрос. И вот в этом вся проблема...

Да уж, как все сложно на самом деле. Очень сложно. Очень-очень. Потому что очень хочется. Потому что операция. Потому что страшно, что все усилия по зрению напрасно. Но очень надо.

Все вот так сложно. Но все прахом не пойдет - я не для этого себя убеждала, что все хорошо и все получится. Эта уверенность во мне живет. И я ведь уже реально не боюсь. Потому что бояться нечего.