У каждого человека есть секреты, чаще всего такие, которых от них меньше всего ожидают.
Был у меня один знакомый, слыл ужасным скрягой, во время визитов у него были запрещены карточные игры, ненавидел букмекеров, если только узнавал, что кто-то имел с ними дело, немедленно прекращал знакомство. Я никогда не мог понять, откуда такая ненависть к азартным играм.
Спустя год нашего знакомства он спьяну признался мне, что ужасно азартен и играл в рулетку постоянно на протяжении нескольких лет, пока однажды не проиграл все состояние за один вечер. С тех пор он зарекся не просто подходить к казино, но даже иметь малейшее отношение к подобным развлечениям.
Пару месяцев назад в доме напротив поселилась женщина, я часто видел ее у церкви, всегда аккуратно и скромно одетую. Мой приятель хотел за ней приударить, но она отклонила его ухаживания. По его словам, она признавала лишь законные отношения.
Недавно увидел ее лицо на фотографии в прошлогодней газете, случайно оказавшейся у меня. Ее привлекали за проституцию.
Так и я однажды был безумно влюблен в сумасшедшую.
Нет, она не походила на безумных женщин с вздыбленными сухими волосами и бешеными глазами, пеной у рта и трясущимися руками. У нее в глазах жил ребенок.
Она очень любила белый шоколад и сливочную карамель, хлопала в ладоши и радовалась, когда я дарил ей ландыши. И в каждом жесте, каждом взмахе ресниц жил ребенок. Ей было семнадцать, когда мы познакомились. Огромные синие печальные глаза и аккуратно подстриженные короткие волосы под белой шапочкой. И улыбка. Такую улыбку я не видел ни у кого, кроме нее, беззаботную и по-настоящему счастливую.

Я не знал, кто она, но подошел и спросил, не хочет ли она выпить со мной. Она захлопала длинными, как у куклы ресницами и поспешно закивала головой.
Она говорила, что ей снятся сны, когда она идет по улице под дождем, что видит, как смеется солнце сквозь желтую узорчатую вуаль. На улице шел дождь, я не видел никакого солнца. Потом она сказала, что завтра ее ждут на обед на Ио, что будет грандиозный бал, не хочу ли я поехать вместе с ней. Она нацарапала адрес на салфетке, сделала большие глаза и прошептала:
- Будь осторожен с королевой, когда у нее мигрень она не терпит гостей и, когда я их привожу, лишает меня десерта. А я так люблю клубничное мороженое!
Она резко вскочила, и выбежала на улицу. Сквозь мокрое стекло я видел, как она танцует и ловит капли языком.
На следующее утро я звонил в дверь дома, указанного на салфетке, в моих руках был букет ландышей.
Она была похожа на Белоснежку из мультфильма, так же смеялась и пела. Она пела обычно стихи, которые писала в маленькой записной книжечке. На кожаной обложке выцарапаны были две буквы Я.Ж. «Январская жара». «Я живу»
Я подарил ей васильковую шляпку и духи в небольшом флаконе, они пахли фиалками.
Она рассказывала мне, что вчера была капелькой дождя и путешествовала по кухонному окну, а королева готовила суп из незабудок. Королевой она называла мать, небольшую женщину с такими же грустными глазами, но не улыбавшуюся так мило и прекрасно. Она почти не говорила со мной, лишь качала головой в знак неодобрения, а я глупо улыбался, слушая нежный лепет девушки, и понимал, что уйди она сейчас и новый день не настанет.
Я жил только ей, страшно подумать, что ждало нас в будущем, но не задумывался тогда, меня не было тогда, лишь девушка с синими глазами и необыкновенной улыбкой.
Мы гуляли вместе под дождем, и она ловила капли ртом и смеялась, я улыбался; прохожие останавливались и смотрели на нас с удивлением. Она пела о плачущих ангелах.
Один раз мы сидели у реки и смотрели на уток, она крошила хлеб и кидала белые комочки в мутную воду и звала каждую птицу по имени. Она обсуждала с ними, почему солнце летом греет, а зимой холодное. Потом она опустилась на корточки рядом со мной и положила голову мне на плечо. Я поцеловал ее в губы. Она подняла на меня огромные грустные глаза и улыбнулась.
- Ты будешь хорошим королем. А теперь нам пора ловить пылинки из воздуха в гостиной,- она вскочила на ноги побежала по гравиевой дорожке к дому, я издали слышал ее смех.
Она сначала прикасалась губами совсем незаметно, нежно, каждый раз ее ресницы касались моих, потом улыбалась и опускала глаза. В вазочке у нее на столе всегда стояли свежие цветы. Больше всего ей нравились незабудки.
И я сходил с ума, я бежал с работы сразу к ней, чтобы хотя бы минуту послушать о марсианских девушках, с которыми она купалась в осушенных морях и танцевала в жерлах кратеров.
Они уехали спустя три месяца, в последнее время она перестала улыбаться и почти всегда плакала. Я видел влажный блеск ее глаз, и что-то внутри щемило так сильно, что я не мог уснуть, не выпив неразбавленного виски.
Уезжая, она обещала привезти мне с Венеры лунный цветок.
Я не ходил на работу, много пил, почти никуда не выходил. У меня будто отняли душу и оставили гнить здесь, в пустом доме. Так было, пока не пришло письмо, написано неровным почерком. Она писала, что солнце зимой не греет, потому что люди зимой почти не улыбаются.
На следующий день я вышел из дома и впервые спустя много дней улыбнулся.
Больше мы никогда не встречались, но до сих пор помню ее грустные синие глаза.