Продолжение.


Эртанэль

Чертовски хотелось спать, но расслабляться на данном этапе - означало совершить ошибку. Во-первых, я была по уши нагружена очень ценным барахлом, оставлять у себя которые было, по меньшей мере, дуростью. А во-вторых, денег на руках у меня не было, а Грымзе что отдавать? Кроме того, моя задница мне очень дорога. Так что, я отправилась прямиком к Меняле, что жил, как можно было догадаться, на задворках Арсата. Меняла был одним из множества таких же полезных людей, что ценили прибыль вне зависимости от её происхождения. Таким образом, наш замечательный друг нажил себе состояние покупая и продавая вещи. Такие, как у меня.
Еще едва-едва светало, а я уже скреблась в заднюю дверь его портняжной лавки, которой он, якобы, жил.
- Какой демон тебя приволок? - Меняла был чемпионом по ворчанию. - Ишь, в какую рань заявилась. У тебя что, гончие на хвосте?
- Типун тебе на язык! Я с товаром пришла, а ты тут на нервы действуешь. Знаешь, что за такое бывает?
- А кто о моих нервах позаботиться?
- Слушай, Меняла, может мне еще к кому-нибудь пойти, а то о тебе никто не заботится? - Меняла сморщил лицо и заковылял куда-то вглубь дома, делая мне знак следовать за ним. При этом он, конечно же ворчал:
- Вот она, наша молодежь, наше будущее и отрада...
Сейчас он эту молодежь обдерет, как липку, вот и будет ему: и отрада, и будущее.
В маленькой каморке, при тусклом свете масляной лампы я извлекла все свои приобретения, и дело пошло. В недрах Менялиных сундуков один за другим исчезли склянки с зельем, мелочевка и диадема; торгаш лишь делал пометки карандашом, а я следила за тем, чтобы цифры выходили не слишком маленькие.
- Это все? - спросил он наконец.
- Еще кое-что, - сказала я, доставая из-за пазухи чистые бланки, не все, конечно: надо иметь что-то и на черный день.
Глаза Менялы вспыхнули, но лишь на миг, и пошла торговля. Пререкались мы, наверное, четверть часа, с чувством и во весь голос. В итоге пятнадцать бланков исчезли в Менялиных “закромах”, а я добавила к своему состоянию еще триста монет. Вот это - жизнь! Я с удовольствием представила себе, как иду к себе и заваливаюсь спать, но было еще одно дело:
- Меняла, ты знаешь, что это такое? - спросила я, протягивая ему один из неопознанных пузырьков, найденных в столе судьи. Тот посмотрел бесцветную жидкость на свет, поболтал пузырек, откупорил его и осторожно понюхал, помахивая ладонью от горлышка к носу.
- Не знаю, - пожал он плечами, - сейчас посмотрим.
Смотреть он собрался основательно: сперва на стол лег тяжелый фолиант в темном переплете, затем появилась изрядных размеров шкатулка; последним Меняла положил узкий и длинный обрезок стекла.
- Не тронь! - взвизгнул он, и я получила по рукам. Всего-то делов, хотела посмотреть, что в шкатулке, а он драться. Грешный Гик, какая важность, он и сам ее сразу открыл и стал вынимать из нее разные склянки, сверяясь время от времени со своим здоровенным талмудом. Водя пальцем по строчкам, он насыпал на стекло по щепотке из каждой, получилось пять горок разного порошка. Потом он капнул в каждую из моей склянки и опять уставился в талмуд.
- Ну и что это? - наконец не вытерпела я.
Он поднял палец, а затем сказал:
- Точно не наркотик. Скорее, какое-то лекарство. Ага, вот оно! - он размашисто ткнул в страницу. - Твое зелье ни что иное, как сердечные капли, и два серебряных им цена в базарный день. Если хочешь, возьму за полтора.
- Сердечные капли? Вот дерьмо!
Разочарованию моему не было предела. Я собрала свои манатки и подалась прочь от Менялы. Приехали. Что ж это, теперь старик Шульц загнется из-за моей жадности? Не бывать этому. Свое я возьму, а чужого не надо. Не возьму я такой грех на душу. Не буду я убивать, даже косвенно. Потому и кликнула пробегавшего мимо пацана, и дав ему серебряный велела отнести сверток с каплями обратно в дом судьи, наплела, что там он получит еще один, и дала пинка на дорогу.
На этом я и закруглилась. К себе идти не хотелось, в театр тоже. А посему, отправилась я в порт, на склады. Тем более, что воспоминания минувшей ночи были так сладки...
Проснулась я крепко за полдень, сладко потянулась и отправилась на поиски еды.
На выходе меня окликнули:
- Эй, Рыжая! - это были ребята со вчерашней вечеринки. - Любо же тебе спать - день почти кончился. Что будешь делать с обрезками жизни? - и все в таком роде.
- Ой, а вы, наверное, встаете с первыми лучами солнца?! - не осталась я в долгу.
Взрыв хохота был мне ответом. Вообще-то, это нормально.
- Что собираешься делать? - спросил Гилаэр, мой очень, замечу, очень хороший друг.
- Сожрать какую-нибудь корову, а потом пойти в театр.
- Какая ты кровожадная!
- Кстати, - сказал Гилаэр, - ты давно обещала мне сводить нас на спектакль...- поднялся небольшой гвалт, из которого следовало, что мне сегодня не отвертеться на за какие сокровища мира.
- Ладно, ладно, - сдалась я. - Но тогда вы обязаны меня накормить. Нечего хихикать, сами напросились.
Итак не прекращая гримасничать, хохотать и выяснять, кто сегодня платит, мы отправились на Морскую улицу.
Уличное кафе на Морской - замечательное местечко. В хорошую погоду здесь рай для бездельников. Солнышко греет, соленый ветерок с моря дует ровно на столько, чтобы освежать, но не уносить прочь всякие вкусные запахи. Наш столик уже заставлен снедью, и на некоторое время окружающее перестает интересовать меня. Наконец, вздохнув, я отодвигаю от себя тарелку. Под тарелкой лежит забытая кем-то газета, и я машинально начинаю водить взглядом по строчкам: “...диадему для своей маленькой дочери. Воры украли даже ее. Только сыновняя любовь помогла уважаемому судье выжить в трудную минуту”. Я всполошилась и развернула газету, ища начало статьи. Это была передовица и называлась она “Покушение на Золотой улице”. Меня продрал озноб и я мигом прочла всю статью целиком. Оказывается, двое неизвестных, воспользовавшись последствиями пожара, причину которого так и не удалось установить (предположительно поджог), проникли в дом. Ну, это как раз понятно, за исключением, пожалуй, пожара. Зато потом передовица разразилась ведрами слез, жалея бедного, обездоленного судью, оставленную без гроша семью и разнесчастную маленькую его дочурку, которая не получит на день рождения свои александриты. Хорошо, в нижнем районе Ковира почти не читают газет, а то я хорошо себе представляла лица ткачей и кожевенников, которые за всю свою жизнь не заработали и на один такой камушек. Но дальше - больше. Газета гласила, что на самом деле целью ночного налета было вовсе не ограбление, а покушение. Вот это да! Да кому он нужен, старпер, чтобы на него еще и покушаться! В статье черным по белому был расписан хитроумный план, следуя которому преступники, не пожелав марать руки, а может за тем, чтобы запутать следствие, изображая кражу, украли редчайшие сердечные капли у пожилого человека. Сын спас отца. Обнаружив пропажу вещей в своей комнате, он кинулся к отцу и обнаружил того, лежащего без памяти у пустой аптечки. И только то, что врач был вызван незамедлительно, послужило спасением жизни всеми уважаемого человека.
Ха! Представляю, как все было на самом деле. Сынок с дружком под утро явились домой и решили принять кой-чего, а пузыречков-то след простыл. У сынишки единственная мысль: кто, кроме отца, осмелится? Он еще не понимает, что произошло. В гневе праведном он кидается выяснять отношения, а папуля больше всего напоминает труп. Ох и струсил же он, наверное.
Статья заканчивалась разгромными тирадами, порицавших преступников в хвост и в гриву, за наглость, с которой те осмелились позже вернуть украденные лекарства. Конечно же, если бы не благородство сына, было бы уже поздно. Этот издевательский жест... И так далее, и так далее. Поймать. Дело времени. Покарать. Сгноить. Изничтожить.
Я принялась чесать затылок. Да-а. Это совсем другое дело. Это не кража со взломом. Это покруче потянет. Теперь уж совсем попадаться нельзя. Надо идти к Банжо, узнавать подробности. У него всегда были большие связи. Так вот, очень полезно знать, что известно жандармерии. А может, этим занялись гончие - дело-то не шуточное.
Свернув газету, я заявила что уже совсем сыта, и что пора в театр. На ответную реплику, что еще не вечер, и до спектакля далеко, я ляпнула, что самое интересное происходит до спектакля, и ребятам оставалось только пожать плечами.
Но, видимо, богам сегодня не было угодно, чтобы я добралась до театра. Уже протянув руку к двери, я услышала позади знакомый оклик: Малышка, показывая из ближайшего переулка свое серьезное лицо, совершала всяческие приглашающие жесты. Такие вещи не игнорируют. Оставив ребят, я пошла к ней.
Разговора с ней я не помню, честно говоря, я вообще не помню, что было потом, потому что оказавшись в переулке, я получила чем-то тяжелым по голове. На сем эта часть истории для меня заканчивается.
Не знаю, долго ли я провалялась в отключке, только очнулась я от холода. “Странно, вроде бы почти лето на дворе”, - была моя первая мысль. Думать было ошибкой - страшно разболелась голова. Я открыла глаза и попыталась сориентироваться в пространстве.
- А, очухалась? - раздался голос Малышки.
Она сидела на стуле в пол оборота к столу и смотрела на меня сверху вниз, поскольку я барахталась на полу, пытаясь встать. К слову сказать, мебели в комнате больше не было, а вот народу — хоть отбавляй. За спиной Малышки стояли двое, и пусть Грешный Гик плюнет мне в душу, если один из них не маг. В дверях стоял еще один амбал, но не думаю, чтобы наш почетный эскорт этим ограничивался. Комната представляла из себя каменный мешок без окон и с единственной дверью. И холодно здесь было, как в погребе.
- Наверное, я должна извиниться, - сказала Малышка, - но я не стану. Хочу, чтоб ты знала - здесь ничего личного, только бизнес. Мне жаль, что это оказалась ты, я всегда была к тебе не равнодушна, но коль скоро товар оплачен, он должен быть предоставлен.
- Ах, ты гадина! — прошипела я сквозь зубы. - Сдать меня захотела?! Падаль!
- Зачем столько пафоса? Я тебя не сдавала и не собираюсь. Тебя сдал Банжо. Как только гончие оказались у его дверей, он преподнес им тебя на блюдечке вместе с твоей подружкой.
- Врешь!
- Если бы, - Малышка выглядела опечаленной. Но я не собиралась на это покупаться, особенно после того, как она самолично призналась, что продала меня. Кому?
- Ну да ладно, мне не досуг, - проговорила Малышка, направляясь к двери. Ее свита следовала за ней. - Счастливо оставаться.
И я осталась. Одна, в холодной темной комнате - лампу они забрали с собой.
Когда долго находишься без света в полной тишине, постепенно теряешь ощущение времени. С равным успехом можно принять час за день, и полчаса за минуту. Недостаток ощущений заполняется собственными мыслями, а они нередко далеки от реальности. Одним словом, я не знаю, сколько времени прошло, когда я почувствовала, что на меня смотрят. С одной стороны, глупости и ерунда, потому что я бы наверняка услышала скрип открываемой двери, даже если с той стороны тоже не было бы света. Даже если дверь была идеально смазана, движение воздуха выдало бы визитера. Но с другой стороны, ошибиться я не могла. В нашем деле всегда обзаводишься парой глаз чуть ниже спины. Я была уверена, что в комнате есть кто-то еще. Я напряглась и закрутила головой в надежде что-нибудь засечь. Что ни говори, а эльфская кровь это не хухры-мухры. Но ничего, лишь ощущение присутствия и, черт побери, пристального внимания.
Я выругалась.
Тишина.
Я выругалась еще крепче.
Опять ничего.
Тут я разлилась таким потоком брани, что услышь меня любой возница, то заткнул бы своей лошади уши, чтобы та не покраснела. Все напрасно. Ничего. Мне было чертовски холодно сидеть на каменном полу, но переменить положение было нестерпимо страшно. Казалось, что комнаты вокруг уже не было, что остался только маленький клочок пола подо мной, а вокруг сплошная пустота. Регина обязательно придралась бы, сказав, что сплошной пустоты не бывает. Сама бы посидела здесь, тогда бы не то заговорила.
Ощущение чужого взгляда и не думало пропадать. Каждой симпатичной девушке известно ощущение, когда какой-нибудь не в меру любопытный тип начинает раздевать тебя взглядом. Так вот то, что чувствовала я, было во сто крат хуже. Чужая воля выворачивала меня на изнанку. Более беззащитной я себя не чувствовала никогда в жизни. Было ужасно страшно и одиноко. Невыносимо мерзкое чувство, когда кто-то шарит по задворкам твоей души, круша все преграды, заставляя вспоминать то, что, казалось, тщательно и навсегда забыто. Я уже ничего не хотела в этот ужасный момент. Я была готова остаться здесь навсегда, лишь бы меня оставили в покое. Темнота холодной комнаты была желанным благом по сравнению с назойливым вниманием, с этой пыткой. Я прокусила губу до крови, стараясь не заплакать, но проклятые слезы все равно текли и щипали губы и подбородок. Ну хоть что-нибудь бы произошло!
И оно произошло. Просто открылась дверь и в комнату вплыл шарик света. За ним, без всякого перехода, вошел мужчина. Одного взгляда на него мне было достаточно, чтобы понять: это именно он только что вынимал из меня душу и растаскивал ее по кирпичику. Гад! Так бы и двинула ему по его смазливой физиономии... Да нет, наверное, не двинула. С этой самой физиономии на меня смотрели не человеческие глаза. И даже не эльфские, хотя, положительно, когда-то он наверняка был эльфом. Узкие зрачки расчертили желтые чуть светящиеся радужки сверху вниз. Цвет лица его был не то что бледным, а мертвецки бледным, это было отчетливо заметно даже при свете парящего в воздухе шарика. Он откинул со лба прядь темных волос и улыбнулся. Грешный Гик, только не это!
- Я не обманул ожиданий? - спросил Вампир.
Да, да, и клыки тоже были при нем. Ну и что теперь мне делать?!
Не смотря ни на что, я как-то разом успокоилась. Не то что бы ко мне вернулось ощущение безопасности и понимания, что происходит. Нет, мне просто стало все до задницы. Уже ничто от меня не зависело, я ничего не решала, а главное - полное отсутствие представления о положении вещей.
- Ты пойдешь со мной, - наконец сказал он.
Я не ответила, но, по-моему, этого и не требовалось. Вампир уже занимался своими делами: зачитывал что-то размеренным голосом из небольшого томика, который до того извлек из кармана. Слова были незнакомые, но относительно их назначения сомнений не было. Вампир творил какое-то заклятие. И тут во мне опять зашевелились инстинкты, в основном те, что отвечают за выживание. Ну не люблю я не понимать, что делают окружающие. Но, видимо, сегодня мое мнение в расчет не принималось. Воздух перед нами разверзся, как будто это было для него самое обычное занятие, и Вампир шагнул в открывшуюся брешь. Ноги мои, с которыми до сегодняшнего дня я пребывала в полном согласии, покорно понесли меня вслед за этим монстром. Я даже охнуть не успела. Пространство с комнатой схлопнулось за спиной, а перед глазами, в сумерках наступающего дня я увидела то, что надеялась не увидеть никогда.
Никогда раньше я не ходила на Площадь Экзекуций. Не выношу смертей, мне претит сам запах насилия. А здесь, на этом чудовищном погосте в миле от города, все было пропитано страхом, смертью, жестокостью и жаждой крови. Этот пустырь давно был отведен под всякие карательные мероприятия, ни одно из них не проводилось в городской черте. Огромная насыпь была уставлена виселицами, столбами и прочими сопутствующими инструментами. Перед ней ровное место, утоптанное сотнями проклятых ног, проклятых любителей поглазеть на чужие мучения. Позади земляного помоста необъятная яма, похожая на карьер, отчасти заполненная... Короче, казненных не хоронят, как остальных честных или не попавшихся. Их скидывают вниз, и принято говорить, что их забывают. Иногда это правда.
Понятия не имею, зачем Вампир привел меня сюда. Но, что бы это ни было, мне это заранее не нравилось. Мы стояли позади насыпи, у самого края обрыва, и я старалась не смотреть вниз. Хорошо еще, что стояли мы с наветренной стороны.
- Жди меня там, - наконец сказал Вампир, указывая бледной рукой вниз.
Он что, так шутит? Это мне что, лезть ТУДА?
- Если будешь делать то, что я говорю, то все будет не плохо, - добавил он. Я оглянулась, соображая, нельзя ли отвертеться от этого милого приключения. Но Вампир смотрел на меня в упор, тем самым не допуская даже мысли о побеге.
- А зачем это? - мрачно спросила я.
- С той стороны есть ступеньки, - он махнул рукой в сторону вместо ответа.
Ну ладно...
Вампир так и не отвел от меня взгляда, пока я обходила шибеницу, искала лестницу и задержав дыхание спускалась в эту проклятую могилу. Он возвышался теперь на насыпи, прямо напротив меня. И это, Грешный Гик меня раздери, было красиво.
- Дождись меня, - сказал он и скрылся из вида.
Дождись! Ему хорошо говорить - дождись. А если не дождусь? Не ему же сидеть в этой яме, как забытый клистир...
Я присела на последнюю ступеньку лестницы и пригорюнилась. Хорошо еще хоть в этой части погоста давно не было новоселов. Вокруг белели разнокалиберные остовы, впрочем, не всегда целые. Внезапно вся эта живодерня представилась мне, как огромный трактир, куда на огонек заходят завсегдатаи, отведать фирменного блюда. Бр-р-р-р. Вот бы не хотелось мне оказаться на такой пирушке. Ясно в каком качестве.
Я старалась не смотреть вокруг, а чтобы не видеть всего этого безобразия приходилось смотреть либо под ноги, либо вверх. Уже стемнело и на небо высыпали звезды. Сколько я здесь сижу? Носит его где-то, а я, между прочим, замерзла. И на кой я ему сдалась? Да еще, чтобы деньги за меня платить? А что деньги были, это я знаю наверняка: у Малышки без монеты ни одно дело не крутится. И почему Малышка? Он что, сам не мог меня поймать? И зачем я ему? Я с трудом подавила острое желание выбраться из ямы и двинуть куда-нибудь в сторону от Ковира на приличной скорости. Никуда я не двину. Что я, по большому счету знаю, кроме этого города? Что я умею, кроме как замки вскрывать и в форточки лазить. Ну да, я еще и актриса. Таких актрис... Не проживу я без большого города. Здесь вся моя жизнь. Здесь все. Грешный Гик, зачем я ему нужна?!
Мне было холодно и тоскливо, и как-то... не реально, что ли. И почему я должна дожидаться его именно здесь? Ничего веселей он придумать, конечно, не мог. Вокруг все завалено костями. Хорошо, что не воняют. В темноте, правда, они не казались такими уродливыми. Наверное потому, что наваленные кучей, не напоминали трупы и на них можно было, по крайней мере смотреть без омерзения. Я и смотрела, а что мне еще оставалось делать в этой заднице.
Внезапно что-то завозилось там, в груде останков. Отчетливо так, не давая усомниться в том, что это не просто случайная осыпь. Я метнулась в сторону и затаилась за бесформенной грудой обломков того, что раньше было принято считать живыми существами. Стараясь не прикасаться к этой мерзости, я что было сил напрягала зрение и слух: сто демонов Орла, кого там еще носит?! После некоторого времени тишины возня повторилась, отчего душа ушла в пятки. Воображение мое разыгралось не на шутку, а у меня, скажу я вам, очень хорошее воображение.
Наконец это нечто, чем бы оно ни было, под громыхание и невнятное ворчание взобралось на пригорок и начало шумно чем-то чавкать. Я потянулась к кинжалу. Не то что бы я собралась драться, просто созерцание гуля за ужином не способствует улучшению моего настроения.
Да, это был гуль. Не такой большой и не такой страшный, как я видела на картинках. Но текст подле этих картинок я помню хорошо. Я все еще тогда понять не могла, зачем Астра заставляет читать меня эту жуть, а она только повторяла: “Девочка моя, ты никогда не сможешь заранее сказать, что произойдет с тобой завтра. Будь добра, изучай”. Грешный Гик, как же была права моя мама-Астра! Теперь я сижу в яме полной гнили и рассматриваю гуля.
Гуль, как ему было положено, жрал трупы. Меня, кажется, он не заметил, и я немного расслабилась. Не знаю, что бы случилось, заметь он мою милость, но мысль выяснить этот животрепещущий вопрос меня совершенно не грела. Вообще-то эта нечисть питается падалью, но бывали случаи и нападения на живых, особенно больных или раненых. Еще, говорят, гули бывают ядовитыми...
Сидеть скрючившись в три погибели - то еще удовольствие. Шея затекла, а ноги гудели так, что хоть ором кричи. Еле двигая занемевшими конечностями, я, как могла, распрямилась и... со всего размаху рухнула прямо в объятия какого-то убиенного бедолаги! В моей душе случился стремительный обвал страха и омерзения. Меня вынесло из кучи костей только для того, чтоб увязнуть в другой. При этом я не отрывала взгляда от гуля. Тот ошалело созерцал мою пляску на костях и даже перестал жевать. Потом ощерил на меня свои корявые зубы, и в этот момент мне подумалось, что вот сейчас-то я и умру от страха. Я вжалась спиной во что-то острое и ломкое, выставила перед собой свой смехотворный кинжальчик и перестала дышать. Гуль нерешительно рыкнул и подался было в мою сторону, но тут подо мной что-то сломалось и просело, и я, чтобы удержать равновесие, резко подалась вперед. Гуль отпрянул и заворчал. Что? В каком-то истерическом припадке, я теперь уже намеренно шагнула навстречу этому вонючему трупоеду, размахивая кинжалом, я даже что-то выкрикнула с перепугу. Гуль опять ощерился и заворчал, но теперь он пятился, волоча за собой что-то не слишком аппетитное.
Я орала, размахивая кинжалом и швырялась всем, чем под руки попадется до тех пор, пока эта помоешная тварь не затихла на другом конце погоста. Кажется, я буйствовала еще долго после того, как он убрался восвояси. Но, Грешный Гик мне судья, остановиться было слишком страшно. И только вконец охрипнув, я в изнеможении уселась на какую-то кочку, вяло сообразив по дороге, что кочки в этом месте имеют исключительно животное происхождение. Но мне уже было до задницы. Я просто хотела, чтобы меня не трогали, просто дали спокойно посидеть.
У моего приключения была только одна положительная сторона - на какое-то время я перестала чувствовать холод. А теперь, отдышавшись и придя в себя, я опять начала зябнуть. И, что самое удивительное, меня порядком клонило в сон. Вот уж не думала, что вообще смогла бы спать, случись со мной гораздо более пустяковое дело. А тем временем становилось все холодней. Мне пришлось искать какую-нибудь укромную ложбину, в которой, по крайней мере, не дуло. Да, еще, чтобы мой новый друг не собрался посетить меня без приглашения. Кончилось все тем, что я тревожно дремала в какой-то яме, устроившись так, чтобы чьи-то ребра не вступали в очевидный конфликт с моими.
Проснулась я рывком, совершенно остекленевшая от холода. Было то самое бледненькое утро, когда ночь прошла, а солнце еще не встало. Ветер переменился, и теперь я имела счастье вдыхать несравненные ароматы свежеразрытой могилы.
А где же гуль?
Постоянно оступаясь, я взобралась повыше и осмотрелась. Да, мой приятель был здесь. Он возился в отдалении, нервно зыркая в мою сторону. “Ладно, ладно, симпатяшка, не собираюсь я отнимать у тебя завтрак”, - проворчала я и вернулась в свою яму.
Грешный Гик, еще вчера меня тошнило от одной мысли о Площади Экзекуций, а теперь я устраиваюсь удобненько подремать среди черепов! Кому сказать, не поверять. Наверное, я мозгами тронулась...
День прошел муторно. Я старалась много спать и мало думать. Наконец, когда сна уже не оставалось ни в одном глазу, я, чтобы размять ноги принималась ходить туда-сюда по ровной площадке у основания лестницы. Гуль показывался время от времени, но не приближался. Ну и Грешный Гик с ним.
Вампира, не смотря на сгустившиеся сумерки, я увидела сразу, как только тот показался из-за корявого обреза ямы. И, сто демонов Орла, он подкрадывался! Я глазам своим не верила, ведь он был теперь для меня, как на ладони, и прекрасно это знал. Что это за выпендреж?! И тут до меня дошло: Вампир охотился на гуля. Вот тебе раз!
Я вытянула шею, пытаясь углядеть, где же мой приятель. Гуль, как ни в чем не бывало, копался в куче. Ну да, что ему еще прикажете делать? Копается, он, значит, копается, и знать не знает, что к нему подкрадываются. Точно, как я: жила себе, горя не знала, а тем временем меня продали самой крутой нежити, которая водится у нас в Ковире. Со злости я пнула ни в чем не повинную тазовою кость, и та, громыхая, скатилась в низину. Гуль было ощерился на меня по обычаю, но потом вдруг передумал, круто развернулся и исчез в вонючих нагромождениях.
- Жаль, - донеслось с насыпи.
“Ничего, небось переживешь,” - подумала я в ответ.
Вампир посмотрел на меня, склонив голову набок:
- Поднимайся, у нас есть дела.
Вот мне интересно знать, что у него там за дела. До сих пор жила без них и еще столько бы прожила. Но лезть наверх все равно пришлось. В самом деле, не сидеть же тут вечно.
Когда я, отряхивая ладони, уже подходила к тому месту, откуда Вампир наблюдал за моим подъемом, он глянул куда-то поверх моей головы:
- А вот и вы, - сказал он.