Ребенок стоял в комнате и плакал.
А на кухне...
По тому, что на кухне ругались папа и мама. Или папа и бабушка. Да и не важно, кто.
И слышно было как кто то плачет. И громкие слова. И дверь, дверь на кухне закрыта.
Как будто это маленькая дверь с мутным стеклом окна могла закрыть ребенка от крохотного позора.
Знакомая картина? И от этого она становится еще страшнее.
И ребенок чувствует вину. Свою вину. И несет взрослым игрушки. Свои игрушки, что бы они они только помирились. Но взрослые, улыбаясь, провожают его из маленького пространства. Закрывают дверь и снова...крики...плач...И ребенок не понимает в чем его вина. Ведь не могут взрослые, такие большие и умные, такие заботливые и добрые, ссорится как он с друзьями в песочнице.
И от этого еще страшнее.
А взрослые все ругаются.
И ребенок прячется под одеяло и плачет. И уже не слышно звуков и плача. Но он знает, пока их нет в комнате, они там, за меленькой дверью с гадким, ненавистным стеклом. И кто то кричит. И кто то плачет.
Но вот, приходят они и обнимают ребенка. И он проглатывает слезы. Они не должны видеть что он плакал. А вдруг снова уйдут туда, за меленькую дверь? И он делает вид, что спит, сжимая игрушку. Самую любимую игрушку, которую был готов отдать взрослым, что бы они перестали.